Чтение 15–й страницы книги ~Осторожно, альфонсы, или Ошибки красивых женщин~

– Девочка моя, я знаю, как тебе плохо, но, пожалуйста, приди в себя. Мы сейчас должны уехать из Сочи, но не стоит оставлять такой беспорядок в номере. Завтра утром сюда придет горничная. Она сразу вызовет милицию и посмотрит в журнале, на кого был оформлен номер. Тогда нас очень быстро начнут искать. Кроме того, что нас с тобой разыскивают бандиты, для того чтобы забрать свой «дипломат» с деньгами, нас начнет искать милиция. Тебе не кажется, что нас будет искать слишком много людей?

– У тебя есть предложения? – с трудом выдавила я из себя.

– Девочка моя, конечно, у меня есть предложения, а по-другому просто не может быть. Мы должны вынести тела этих людей из нашего номера и привести его в идеальный порядок.

– Куда? Куда мы их должны вынести? Как мы их пронесем мимо рецепции? Ты в своем уме?

– Какая, к черту, рецепция?! На чердак. Мы вынесем их на чердак.

– А откуда ты знаешь, что здесь есть чердак?

– Я только что оттуда. Он открыт. У нас же номер на последнем этаже.

– Ты хочешь перетащить эти трупы на чердак??? – не верила я своим ушам и даже представить себе боялась, как это можно осуществить.

– А другого выхода нет. Зачем кому-то знать, что убийство произошло именно в нашем номере? Может, эти двое что-то не поделили с Эдиком, завели его на чердак и там другдруга перестреляли. Верно?

– Верно, – судорожно кивнула я и от страха прикусила нижнюю губу так сильно, что почувствовала, как из нее пошла кровь.

– Ну вот видишь, а ты боялась.

– А если нас кто-нибудь увидит?

– Кто?

– Да мало ли кто! Может, по коридору кто-то пройдет.

– Значит, нужно быть предельно осторожными, и надо постараться сделать все очень оперативно.

Все происходящие дальше события просто не укладывались у меня в голове, и я плохо понимала, что именно мы сейчас делаем.

– В простыню трупы заворачивать не будем. Нужно, чтобы гостиничное белье было на месте. Бери мокрую тряпку и вытирай за мной кровь. Благо, что наш номер находится в левом крыле недалеко от чердачной лестницы.

Я еще раз судорожно кивнула, встала с пола, бросилась в ванную комнату, но, не обнаружив там половой тряпки, с ужасом посмотрела на Игната, который уже поволок тело Эдика по коридору.

– Игнат, тряпки нет.

– Бери свое платье и мочи в воде. Только делай это как можно быстрее.

– Хорошо.

Взяв свое белое платье, которое до недавнего времени сушилось на балконе, я намочила его как следует и стала вытирать следом за Игнатом кровь, которой было так много, что мне приходилось довольно часто полоскать платье, моментально превратившееся в половую тряпку. Поднявшись на чердак, я постаралась побороть страх и буквальноползла за трупом, вытирая кровь даже на чердаке.

– Нужно его оттащить в дальний конец чердака.

– Спасибо тебе, Игнат, – бормотала я, посматривая на ботинки покойника, за которыми мне приходилось ползти. – Спасибо.

– Да помолчи ты со своими благодарностями, – нервничал Игнат еще больше и продолжал тащить труп.

– Господи, как такое могло произойти… Господи… Игнат, миленький, сделай, пожалуйста, так, чтобы меня не посадили. Миленький.

– Да не посадят тебя, не посадят! – убеждал меня Игнат и небрежно вытирал льющийся со лба пот. – Ты только смотри кровь хорошо вытирай. Ничего не пропускай.

– А я не пропускаю.

– Вот молодец. Вот умница. Все будет хорошо, девочка моя. Все будет хорошо! Мы уедем с тобой в Австралию, купим домик и будем жить в полнейшей безопасности.

– Да, да, да, – повторяла я как робот и еле слышно всхлипывала. – Только не в тюрьму…

– В Австралию поедем?

– Если все обойдется, то, конечно, поедем.

Время тянулось довольно медленно, и мне казалось, что с того момента, как я взяла в руки оружие, прошла целая вечность. Когда все трупы были перенесены из нашего номера на чердак, Игнат поднял валявшиеся на полу пистолеты и стер с них все отпечатки пальцев.

– Вот так-то лучше. Пошли опять на чердак.

– Зачем? – Я чувствовала себя окончательно обессиленной.

– Должны же мы вручить им оружие для полной правдоподобности.

Вернувшись на чердак, Игнат вложил один пистолет в руку Эдику, а другой – в руку одного из мужчин, ворвавшихся в номер.

– Вот и все. Такая небольшая перестрелочка на чердаке сочинской гостиницы. Сразу-то и не поймешь, кто кого и за что. Было бы неплохо, если бы эту честную компанию нашли попозже.

– Ты хочешь сказать, что милиция поверит, что эта троица перестреляла друга друга? Но ведь там же не дураки работают.

– Там работают далеко не дураки, только вот для них на первом месте отчетность и раскрываемость преступлений. Возможно, они обнаружат, что тела откуда-то перетащили, что из пистолета стрелял еще кто-то, но если они поймут, что это дело может повиснуть в воздухе на неопределенный срок, то им самим будет выгоднее подтасовать факты и списать все на криминальные разборки. Какой с мертвых спрос? Зато раскрываемость преступлений соответствует плану, да и лишняя звездочка на погонах никогда не помешает. Все зависит от того, кто будет вести это дело и насколько серьезно он к нему подойдет.

– А на нас выйти можно?

– Если постараться, то можно. Но для этого нужно очень сильно постараться. А в милиции в последнее время никто не старается. Говорят, времени нет, да и загруженностьбольшая. Девочка моя, не переживай. Если они и выйдут на наш след, то мы будем уже далеко. Тогда милиции придется закрывать эту гостиницу ко всем чертям и исследовать все номера. Сейчас самый сезон. Вряд ли кому-то хочется закрывать эту гостиницу и терять хорошие деньги. Пошли, нужно все перемыть в номере. В наших с тобой интересах сделать так, чтобы в наш номер как можно быстрее заехали другие постояльцы. Поэтому нужно все хорошенько убрать и утром сдать ключи. Так как сейчас со свободными номерами напряженка, то наш номер заселят сразу, как только мы его освободим.

– Но ведь перед тем, как сюда заедут новые постояльцы, горничная должна будет убрать номер и поменять белье.

– Ну и пусть убирает.

– Так горничная может обнаружить следы крови или что-то подозрительное. Тогда она сама вызовет милицию.

– Значит, ты должна сейчас выдраить номер так, чтобы она ничего не нашла. Сможешь?

– Постараюсь.

– Так сможешь или постараешься?

– Смогу.

– Вот это другой разговор! Я же знаю, что ты у меня умница. И стреляешь хорошо, и убираешь.

Я кивнула отяжелевшей головой и прижалась к обшарпанной стене чердака. Сознание мое затуманилось настолько, что я ничего не видела перед собой, а различала лишь какие-то бледные пятна. Голова болела так нещадно, словно она была готова лопнуть и разлететься на множество мелких кусочков.

– Кристи, пошли. Оставим распутывать эту ситуацию господам при исполнении, если, конечно, у них что-то получится.

ГЛАВА 18

Когда я драила номер, меня то и дело выворачивало, перед глазами стояли окровавленные трупы, я тяжело дышала и обливалась потом. Только что я вымыла почти весь коридор. Мне повезло: я не встретилась ни с одним постояльцем, а это значит, что я не привлекла к себе чужого внимания.

– Кристи, ты не серчай, но я убираться не умею. – Игнат курил на балконе и откровенно зевал. – Я бы тебе помог, но я, честное слово, даже не знаю, как это делается. У меня в квартире домработница убирается. Она и готовит, и гладит, и все моет. Я даже носки постирать не могу. Когда они становятся грязные, я их просто выкидываю. Так чтоу меня некоторые вещи одноразовые. Носки и трусы – точно.

– Я сама, – с надрывом в голосе произнесла я и, встав на колени, принялась мыть под кроватью.

– А под кровать-то ты зачем полезла? – удивленно спросил Игнат.

– На всякий случай.

– На этот случай имеется горничная. Ты мой только то, что мы запачкали. Нам чужого не надо.

– Если нам чужого не надо, то какого черта мы поделили чужие деньги?

– Не сравнивай чужую грязь и чужие деньги.

– Если бы мы жили с тобой по принципу, что нам чужого не надо, то не попали бы в ту ситуацию, в которой находимся сейчас.

– Кристи, что произошло, то произошло. Если мы не можем изменить ситуацию, то давай изменим свое отношение к ней.

– У меня перед глазами все плывет. Я лучше все подряд вымою, – чуть слышно произнесла я, потрогав свой лоб, и подумала о том, что у меня опять подскочила температура.

Ближе к утру номер был идеально чист, а я сидела на полу, держала в руках грязное платье, превратившееся в тряпку, и смотрела на Игната потерянным взглядом.

– Это нужно куда-то выкинуть, – указала я на ставшее серым платье.

– Заверни в пакет. Выкинем по дороге.

Игнат посмотрел на часы, затем перевел взгляд на свою одежду, забрызганную кровью, и, отодвинув от себя пепельницу, полную окурков, встал со своего места.

– Пора собираться.

– Куда?

– В Москву. Можно было сразу в Австралию, но у нас деньги в Москве лежат.

– Я только быстро обмоюсь.

– Мою одежду тоже надо будет завернуть в пакет и выкинуть. Чем раньше номер сдадим, тем лучше. А то мало ли кому вздумается на чердак зайти, тогда тут такое начнется!Лучше нам при этом не присутствовать: лишняя шумиха нам ни к чему. Мы с тобой люди чистые, против нас ни у кого улик нет. К тому, что произошло на чердаке, не имеем никакого отношения. И Эдика твоего не знаем.

– Он такой же мой, как и твой.

Я посмотрела на свой халат и, заметив, что на нем остались капельки крови, пришла к выводу, что мне тоже необходимо от него избавиться.

– Халат тоже придется выкинуть.

– Понятное дело, что его здесь оставлять нельзя. Положи его в пакет с грязными вещами.

– А если горничная при сдаче номера увидит, что халата нет? Он же ведь гостиничный.

– Будем стоять на своем и в один голос утверждать, что у нас его и вовсе не было. Мол, на деньги разводить нас не стоит, и за тот халат, который нам горничная по ошибкене повесила, мы платить не собираемся.

Скинув грязный халат, я положила его в пакет и пошла в ванную умываться. Посмотрев на себя в зеркало, я ужаснулсь, увидев свое бледное отражение.

– Господи, на кого я похожа!

Встав под теплые струи воды, я принялась смывать с себя кровь и заскулила, как побитая и брошенная собачонка.

– Мамочка, родненькая… Я не хотела. Честное слово, я не хотела. Что же теперь дальше со мной будет? Что будет?

– Кристи, ты ревешь, что ли? – заглянул в ванную комнату Игнат. – У нас нет времени для слез. Пора собираться.

– Да, конечно…

Не обращая внимания на то, что Игнат меня только что поторопил, я вновь намылилась и встала под теплый душ. Я еще никогда так долго не мылась. Меня била сильная дрожь, и я даже не могла удержать губку в руках. Я постоянно думала о том, что я никого не хотела убивать. Просто так получилось. Я с ужасом размышляла о том, что если наша доблестная милиция сможет докопаться до истины, то мне будет тяжело доказать, что сначала убили Эдика, а потом от страха и отчаяния начала убивать я. И все же я сознательно понимала, что если дело раскрутят, то мне дадут приличный срок, и даже если суд установит, что я действовала в рамках самообороны, то мне все равно светит тюрьма. Вот так обстоятельства загнали меня в угол и сделали беспощадной убийцей.

– Кристи, ты выйдешь из этой ванной или нет? – вновь заглянул в дверь Игнат.

– Уже выхожу.

Выключив воду, я вылезла из ванны и, не говоря не слова, принялась вытираться. Игнат подошел ко мне поближе и притянул к себе.

– Кристи, да ты вся дрожишь!

– А ты считаешь, что я сейчас должна быть довольной и счастливой?

– По крайней мере, не дрожать же, как осиновый лист.

– А что мне делать, смеяться???

– Успокойся, пожалуйста. Все позади. Тебя никто не найдет, и про то, что ты совершила, никто не узнает.

– А если найдут и если узнают? – Я подняла на Игната свои красные, воспаленные, заплаканные глаза.

– Тогда я за тебя заступлюсь и докажу, что это была лишь необходимая самооборона.

– Сможешь?

– Да я для тебя горы сверну.

– После того, что произошло в домике спасателя, и после твоей кощунственной клятвы в это с трудом верится.

Игнат промолчал. Увидев, как я нервно покусываю свои губы, он прижал меня к себе посильнее и прошептал:

– Девочка моя, я не дам тебя в обиду и сделаю все возможное, чтобы тебе не угрожала опасность.

– До знакомства с тобой мне действительно не угрожала опасность, но после того, как мы с тобой встретились, она преследует меня по пятам. Так чем ты мне поможешь, если все откроется?

– Давай не будем бросаться в крайности и думать о плохом.

– Ты не ответил на мой вопрос.

– Если все-таки все откроется, то я возьму всю вину на себя и скажу, что этих двоих застрелил я.

– Что ты сказал???

– Что слышала.

– Ты думаешь, что говоришь?

– Думаю. Уж если кому-то из нас и нужно будет сесть в тюрьму, то в нее сяду я.

Я не могла не улыбнуться и поспешила освободиться от объятий Игната.

– Игнат, зачем ты сейчас разыгрываешь из себя доблестного и благородного рыцаря? Это жизнь, а не работа. Я не твоя клиентка, и у тебя нет необходимости услаждать мойслух своим красноречием. Я тебя не купила, и тебе не нужно отрабатывать свои деньги. Это жизнь, Игнат. Жизнь… А ты уже давно перемешал жизнь со своей работой.

– Кристи, я побеспокоюсь о том, чтобы ты не села в тюрьму, но если будет нужно, то в нее сяду я, – еще раз продемонстрировал свое благородство Игнат, чем вновь не мог не вызвать у меня улыбки.

– И я должна тебе верить после того, как ты поклялся покойными родителями? – Я усмехнулась и вышла из ванной комнаты.

– Кристи, кончай ты меня попрекать родителями и домиком спасателя.

– Тебе это не нравится?

– Я же не идиот. Конечно нет.

– Я думала, может, от моих упреков у тебя хоть немного совесть проснется.

Вскоре мы оставили ключи на рецепции и были приятно удивлены тем, что никто не захотел лично принять у нас номер и проверить его содержимое. Посмотрев на дремлющую в холле женщину, Игнат взял меня за руку и как-то облегченно вздохнул.

– С номерами проблема, люди своей очереди с ночи ждут. Думаю, что в скором времени эта женщина заселится в освободившийся номер. Если ты уничтожила все улики, то намс тобой практически ничего не угрожает.

– Я думаю, что никаких улик не осталось.

– Тогда не стоит переживать.

В этот же день Игнат умудрился достать у перекупщиков железнодорожные билеты, и через несколько часов мы уже были в поезде, который мчал нас в Москву. Я лежала на своей полке с закрытыми глазами и притворялась, что сплю. Игнат накупил различных газет, читал прессу и пил ароматный чай. Я лежала и пыталась разобраться со своим внезапным сумасшествием, именуемым любовью, а быть может, и просто влюбленностью. Сумасшествие точно так же быстро закончилось, как и началось. Остались только грустные воспоминания. Воспоминания о первом поцелуе, первом откровенном разговоре, первой близости и первых смелых мечтах. На душе была пустота. Когда мне было чуть больше шестнадцати, я верила в то, что мое счастье еще впереди. Стоит только подождать, набраться терпения – и наступит момент, когда я смогу дотронуться до него рукой, погладить его и сказать ему о том, какое оно хорошее. А теперь… Теперь я знаю, что самые лучшие дни уже позади. Я совсем не изменилась. Просто поменялись мои жизненные ценности. Где-то там, далеко остался чудесный домик в Австралии на берегу синего океана. Видимо, моей мечте так и не суждено сбыться. Мне уже никогда не сидеть за этим столом, не слышать шум океана и не ждать к ужину своих австралийских соседей для того, чтобы поговорить с ними о России и, как всегда, перемыть ей, родненькой, косточки. Теперь я точно знала, что останусь одна до конца своих дней, а еще я думала о том, как бы сложилась моя жизнь, если бы я не встретила Игната.

– Кристи, ты спишь? – Игнат отложил газету в сторону и пощекотал мои пятки.

Я лежала с закрытыми глазами и по-прежнему притворялась, что сплю.

– Кристи, я знаю, что ты не спишь. Ты притворяешься. Просто не хочешь со мной разговаривать.

Как только Игнат произнес последнюю фразу, он громко закашлялся. Он так долго и сильно кашлял, что мне пришлось сесть рядом с ним и похлопать его по спине.

– Подавился, что ли, чем-то?

– Нет. Сам не знаю, что на меня нашло.

После того как Игнат попил воды, продолжительный кашель стих, но дыхание его по-прежнему оставалось тяжелым.

– Может, я тоже простыл или от тебя заразился. Ты сама-то как себя чувствуешь?

– Я – уже нормально.

– А я – нет. О чем ты думала?

– О том, что, как только мы сойдем с поезда, нас опять встретят какие-нибудь бандиты.

– Слишком мало прошло времени. Никто нас не встретит.

– Ты знаешь, а у меня есть желание нажать, не доезжая до Москвы, на стоп-кран и сойти с поезда. Что-то мне боязно в Москве выходить.

– Кристи, ну не могут же эти бандиты следить за каждым нашим передвижением. Да и сколько их вообще? Двое убиты, двое в больнице. Сколько еще людей ищут эти деньги? Давай лучше поговорим о наших с тобой планах.

– О наших? – Я посмотрела на Игната крайне удивленным взглядом. – А разве у нас с тобой могут быть общие планы?

– Совсем недавно они были.

– Совсем недавно они действительно были, но после истории с будкой спасателя их не стало.

– Кристи, ну ты что, об этом будешь всю жизнь вспоминать? Я же тебе сказал, что больше такого не повторится.

– Ты с такой легкостью об этом говоришь… Игнат, ты же опять врешь! Ты же сам понимаешь, что ты не сможешь без баб, не сможешь без ощущения новизны. Как только мы приезжаем в Москву, наши дорожки с тобой расходятся.

– И как ты представляешь себе свою жизнь без меня?

– Я теперь вообще плохо представляю себе свою дальнейшую жизнь. Если бы можно было вернуть все назад, то я бы никогда не взяла чужие деньги и, от греха подальше, оставила бы тебя стоять с «дипломатом» в лесу. Зачем нужны такие деньги, из-за которых жизнь подвергается опасности?

– Ты не ответила на мой вопрос. Как ты будешь жить без меня?

– Куплю бронированную машину, найму нескольких профессиональных телохранителей и открою свое дело. Ходить буду в бронежилете и создам такую службу безопасности, что ко мне так просто не подойдешь.

– А я? Я никак не вписываюсь в твои планы?

– Точно так же, как и я в твои. Или ты хочешь, чтобы я была твоей сутенершей?

Игнат моментально изменился в лице, посмотрел на меня с ненавистью и вновь принялся читать свои газеты.

– Извини, – тихо произнесла я и подумала о том, что я и в самом деле перегнула палку: несмотря на всю свою гнилую сущность, Игнат все-таки кое-что для меня сделал. Перетащил на чердак трупы, поддерживал в трудную минуту и старался улучшить мое психологическое состояние.

Хотя вся эта помощь, возможно, была оказана мне Игнатом не совсем бескорыстно. Не исключено, что Игнат подумал о том, что если меня осудят за убийство, то следом за мной могут посадить и его самого, ведь он был свидетелем происходящего, а еще он, вероятно, боялся того, что я сломаюсь и расскажу следователю о тех огромных деньгах, которые загубили всю мою жизнь.