Чтение 13–й страницы книги ~Голые люди~

ударил его по голове дубинкой.

Так и не поняв, что с ним произошло, Матур упал на землю головой вперед.

Юрий Сидорович Вспольный

К моему смущению, майор Тильви Кумтатон не выразил желания доверить мне
миссию освобождения Матура. Впрочем, я понимаю, он был совершенно прав -
он не имел права подвергать риску жизнь ученых.

- Во-первых, - заявил майор, - я не обязан спасать торговца, который
неизвестно как попал в нашу группу. А во-вторых, если поиски и будут
проводиться, то только военнослужащими.

Нет, я не был обижен. Я все понял.

А майор спокойно пригласил нас к завтраку.

Завтрак начался в молчании. Что ни говори, а судьба этого несчастного
человека, хоть и не члена международного сообщества ученых, всех нас
беспокоила.

Анита не удержалась и спросила:

- Неужели вы совсем ничего не предпримете, майор?

Майор не успел ответить, как заговорил мрачный, похожий на богомола
профессор Никольсон:

- К сожалению, наш эксперимент закончен, так и не начавшись. Мы лишены
возможности подглядывать за несчастными детьми природы хотя бы потому, что
теперь они знают, что не одиноки в этой долине. И, подозреваю, они знали
об этом до встречи с Матуром.

- Но он мог пропасть совсем по другой причине, - сказал профессор
Мангучок.

- Вряд ли его растерзал тигр - думаю, что тигров распугали на сто миль
вокруг. Если же он попал в руки таким же, как он, авантюристам, - ответил
Никольсон, - то значит, наше ущелье не такое уж безлюдное место. И дикари
не впервые видят современного человека.

- Вы все отказываетесь от самого простого объяснения, - возразила
Анита. - Допустите, что он попал к дикарям. Это несчастные запуганные
существа. У них свои понятия о ценности человеческой жизни. Вы же все
этнографы, и не мне вам объяснять...

В ответ на удивленный взгляд майора Мангучок объяснил:

- Мисс Крашевская имеет в виду ритуальный каннибализм, но я полагаю,
что это предположение лишено оснований.

Я испытывал приступ холодной дрожи! Это в наши-то времена, во времена,
когда на шестой части суши строится развитое социалистическое общество,
когда в небе летают космические корабли, мы не имеем права подозревать
некоторые отсталые народы в людоедстве. Наша цель - стремиться к братству
всех людей.

Именно в таком духе я немедленно высказался перед моими коллегами и был
вынужден выслушать ядовитую реплику профессора Никольсона:

- Я думаю, мы зря не разрешили господину Вспольному отправиться голышом
в пещеру. Ведь директора Матура хватило лишь на жаркое, а вот сладкого
пудинга дикарям не досталось.

Тут пришел солдат, который, как я понимал, дежурил напротив пещеры, и
доложил майору обстановку. Мы все замолчали, ожидая, что же скажет Тильви.

- За последние часы, - сказал нам Кумтатон, - ни один человек не вышел
из пещеры и не вошел в нее. Обычно же утром охотники уходят в лес, а
женщины готовят пищу перед входом в пещеру. Племя ушло.

- Когда же? - воскликнул я.

- Возможно, на рассвете. До того, как мы поставили там пост.

- Но как же Матур? - воскликнула Крашевская.

- А это мы сейчас узнаем, - сообщил майор. - Я пойду туда с солдатами,
и мы осмотрим пещеру.

- Мы пойдем с вами, - сказал Мангучок, - и будем наблюдать с другого
берега.

Майор кивнул.

В результате сразу после завтрака мы начали собираться в поход.

Некоторые думали, что стоит вызвать вертолет и лететь на нем к пещере,
чтобы затем солдаты взяли пещеру штурмом. Но этот вариант, высказанный
майором, был отвергнут остальными, потому что они надеялись на то, что
Матура все же в пещере нет. И в таком случае травмировать голых дикарей
бесчеловечно.

Но так как река от дождей вздулась и перейти ее вброд было невозможно,
мы все отправились вниз по тропинке к висячему мостику, а от него уже
вверх по течению Пруи к пещере.

Хорошо сказать - отправились. В район пещеры мы приползли - я не знаю
другого более точного слова - к двум часам дня и производили такой шум,
словно по чаще двигалось стадо слонов. При этом прошу учесть, что к пещере
отправились не все члены экспедиции - профессор Никольсон, например,
остался в лагере, потому что полагал, что спасение Матура выходит за
пределы его научных интересов. С ним остались повар и два солдата.

Так что из кустов, что подходили к пещере почти вплотную, тяжело дыша,
наблюдали за входом три этнографа, включая вашего покорного слугу, майор
Тильви Кумтатон и два солдата.

Мы просидели в этих кустах до тех пор, пока нас не сожрали слепни и
неизвестные мне жгучие мухи, но черный зев пещеры был безмолвен.

Я поглядел на часы. И, к своему изумлению, обнаружил, что мы пробыли в
ожидании лишь десять минут. Вот так субъективно восприятие времени
человеком! А ведь на сладостном любовном свидании часы превращаются в
секунды.

- Пошли, - сказал негромко майор Тильви Кумтатон.

Он подал сигнал солдату, который направился первым, держа перед собой
автомат, за ним шел сам майор, потом Анита, которая категорически
отказалась остаться в лагере, профессор Мангучок и я.

Сзади процессию замыкал второй солдат, вернее, солдатик, так он был мал
и пуглив - похожий на мышонка, вооружившегося противотанковой пушкой.

Я ступил на каменный козырек, прикрывавший часть площадки перед
пещерой. Здесь было несколько прохладней, чем в кустах, но мне в ноздри
ударил неприятный запах тухлой пищи. Я понял, что он исходит от валявшихся
на утоптанной площадке рыбьей чешуи и внутренностей, клочьев шерсти и
полуобглоданных костей. Из холодного пепла кострища на меня глядела белым
мертвым глазом еще покрытая шерстью голова оленя мунжака.

Я поспешил миновать неприятное место в надежде на то, что внутри пещеры
будет лучше.

Но оказалось, что это вовсе не так.

... Мы стояли в большом зале, достаточно освещенной сквозь широкий
вход, которым мы туда проникли. Потолок нависал довольно низко ровной
сплошной плитой на высоте метров трех, постепенно понижаясь в глубину. Зал
широко раздавался в стороны, словно пустой мешок. Я бы сравнил его по
размеру с волейбольной площадкой. Пол был плоским, но неровным, кое-где в
нем поднимались холмики и выпуклости, у дальней правой стены они были
очевиднее, и оттуда доносился неприятный запах. И лишь по реакции Аниты я
догадался, что именно там голые люди устроили свою уборную.

Мы миновали это место, стараясь ни на что не наступить, а я, в свою
очередь, задумался, как много мы упускаем в истории подсознательно, зато и
сознательно вычеркивая из нее ту обычную обязательную физиологическую
деятельность человека, без которой он не может существовать. С ходом
столетий все превращается в прах и камень. А камни не пахнут. Обедненные и
лишенные земной плоти, наши предки оказываются как бы призраками... А ведь
они были такими же, как и мы, только мы специально выдумали водопровод и
канализацию, свалки и выгребные ямы, чтобы скрыть от археологов будущего,
которые вознамерятся нас изучать, действительную нашу жизнь -
полнокровную, но некрасивую.

К счастью, дальше, по мере углубления в пещеру, воздух стал чище и
прохладней. Мы продвигались по широкому, но сужавшемуся туннелю, скорее
низкому, чем узкому, и вскоре попали в следующее расширение пещеры. Там
зажженные майором и солдатами сильные фонари осветили жалкую спальню
дикарей - вороха высохшей травы и клочья шкур, составлявшие их постели,
или, вернее, лежбища. Лишь одна из "постелей" была устроена лучше прочих -
на ней лежало несколько шкур, - видно, там почивал вождь племени.

Здесь тоже чувствовался запах жилья - пота, немытых тел, остатков пищи.
Мы задержались в зале - майор осматривал его в надежде, как я понимаю,
отыскать следы пребывания директора Матура.

Из спальни дикарей были видны два хода в глубь горы. Оба низкие, узкие,
негостеприимные.

Майор оглянулся, как бы выбирая добровольца обследовать дальнейший
путь, и его взгляд остановятся на маленьком солдатике, который поежился,
молча проклиная свою судьбу.

Майор приказал ему поглядеть в правом ходе. Солдатик вздохнул, поправил
автомат и, светя перед собой фонарем, согнувшись, прошел вперед. И исчез.

Мы все склонились, заглядывая в ход и стараясь по неверному пятну света
угадать успехи солдатика.

- Как ты там? - окликнул его майор.

- Иду! - отзывался солдат.

Мне показалось, что его движения с каждой минутой становятся все
медленнее и неувереннее.

И как бы в ответ на мои подозрения, изнутри донесся голос солдата:

- Дальше хода нет!

- Ты хорошо посмотри, - приказал майор, становясь на четвереньки, чтобы
лучше видеть.

- Клянусь, там завалено.

Кумтатон не стал дожидаться, пока солдатик выберется из хода, а,
поднявшись, обратился ко второму солдату, велев ему осмотреть другой лаз.

На этот раз солдат ушел так далеко, что пропал из виду, а потом в