Чтение 43–й страницы книги ~Голые люди~

кто же идет.

Потом прозвучал негромкий голос.

Несколько человек неспешно спускались по ущелью.

Я приблизилась к самому краю площадки и увидела людей, о приближении
которых мы слышали.

Это были молодые, а то и совсем юные люди, они были странно одеты, а
некоторые и не одеты вовсе. У одних головы были выбриты, у других
оставлены косички, кто-то был облачен в розовую марлевую накидку, а на
ком-то были лишь рваные плавки. У каждого через плечо висела холщовая
сумка, и все были босые... Впереди шествовал буддийский монах, тоже
бритый, в оранжевой тоге.

Сделав знак пришельцам оставаться на своих местах и позвав с собой
Любу, я осторожно начала спускаться к воде, потому что путники как раз
сделали там привал.

Мы остановились за кустами, чтобы не пугать людей своим видом, и Люба
сказала:

- Они ни о чем не думают, они замерзли за ночь. Они здесь чужие.

- Спроси вон у того, старого человека в оранжевой одежде, кто они и
куда идут?

Услышав голос в своей голове, буддийский монах вовсе не испугался и не
удивился, а ответил по-лигонски:

- Это неизвестные паломники. Они идут к реке Ганг. Они пришли в наш
горный монастырь Манудаунток, или Сокровище трех Боддисатв, и мы их лечили
и кормили. А теперь я провожаю их до монастыря в деревне Линили. Мы туда
придем послезавтра.

Паломники замолчали. Они поняли, что их проводник с кем-то
разговаривает, и потому насторожились.

Было тихо, только пели утренние птицы. Паломники негромко разговаривали
между собой.

- С кем это он треплется? - спросила голая до пояса, бритая девушка с
плоской грудью, которой лучше было бы носить лифчик, подбитый ватой, чем
ходить голышом.

- Наверно, здесь немало бесплотных астральных тел, - ответил юноша с
длинным носом и тонкой косичкой на затылке. - Блаватская предупреждала в
своих работах, что в предгорьях Индии надо быть вдвойне внимательным.

- Я потерял равновесие духа, - сказал капризно исхудавший паренек в
розовой майке - единственном предмете туалета, который ему достался.

Меня смущало то, что я так легко понимаю этих молодых паломников.

Имя Блаватской тоже мне было откуда-то знакомо. О, Матерь Божья! Они же
говорят по-русски!

Я так удивилась и обрадовалась, что выбежала из-за куста и оказалась
среди молодых людей.

Сначала они шарахнулись было во все стороны, скорее от неожиданности,
чем от страха. Но далеко не отошли. Их нелегко было удивить.

- Привет! - сказала я им. - Вы откуда здесь взялись?

Юноша с длинным носом, который предупреждал об астральных телах,
посмотрел на меня с подозрением.

- А вы что, здесь и живете?

- Пока живу.

- По принципиальным соображениям? - спросила девица с большим животом,
месяце на восьмом. У нее было обиженное лицо, словно ее пригласили на
прогулку, а теперь заставляют таскать немыслимые тяжести.

- Нет, я здесь ненадолго.

Люба, почувствовав, что от молодых людей не исходит опасности, тоже
вышла из-за кустов и присоединилась к нам, ни у кого не вызвав удивления.
Лишь монах все поглядывал наверх, на кусты, словно ждал, что оттуда
появятся новые лесные феи. Затем он вспомнил, что он монах, а не любитель
эротических зрелищ, потому склонил голову и начал усердно перебирать
четки. Четки были рубиновые, цены им нет.

Как хорошо, что Матур далеко отсюда!

- Куда путь держите? - спросила я. Наверно, получилось неестественно,
но я никак не могла найти нужного тона в беседе с этими странными
созданиями. Когда я жила в Москве, там таких еще не водилось.

- В Бенарес, - ответил мне длинноносый - видно, ихний вождь. - В святой
город.

- И зачем же?

- Там нас ждет гуру Нилаканта Шастри.

- Долго будет ждать, - сказала я.

- Почему? Почему? - спросил длинноносый.

- Потому что дорога на Бенарес чуть правее, - сообщила я. - А таким
путем вы скоро доберетесь до Сиамского залива.

И тут я поняла, что они плохо изучали в школе географию и разницы между
Сиамским заливом и Панамским каналом не ощущают.

- Не слушай ее, Денис, - сказала беременная паломница. - Это типичная
провокация. Ты лучше спроси ее, в какой школе ЦРУ она русский язык выучила?

Туг все паломники посмотрели на меня, как на врага, и я поспешила
ответить.

- Никакого ЦРУ! Я здесь нахожусь в экспедиции.

- Вот видишь, Василиса! - сказал человек с челкой.

- А какая же, позвольте, экспедиция? - не сдавалась беременная девица.
(Впрочем, если беременная, то по-русски уже не девица, да?)

- Ищем трон царя Соломона, - призналась я.

- Евреи, - пояснил остальным мрачный тип с челкой.

- Нет, ты скажи, в самом деле промахнулись? - спросил исхудавший
паренек.

- А давно идете? - спросила я.

- Мы верим в великого Кришну и вечное благо. В спасение через добро!

- крикнула беременная девица. Видно, ей все это уже порядком надоело.

- И давно идете? - спросила я.

- Мы сами из Люберец. Мы примкнули к туристской группе в Монголию, -
сказал длинноносый.

- На поездку в Индию характеристик не дали, - сказала беременная, а
мрачный тип с челкой пояснил:

- Монголия является страной социалистического лагеря.

Исхудавший паренек показал мне крепкую палку, всю изрезанную зарубками.

- Шестьсот семьдесят дней, - сказал он. - Особенно трудно приходилось в
Китае. Но мы в коммуне работали.

- Всех бы повесила! - закричала беременная.

- Василиса, Василиса, - стали уговаривать ее товарищи. - Где твое
смирение?

- Нет, - сказала я. - В таком состоянии вам идти дальше нельзя. Вам не
выдержать пути до Бенареса.

- А что делать? - пискнула бритая девица с плоской грудью. - Мы уже на
грани истощения!

- Мне вредно питаться одними овощами, да еще немытыми! - поддержала ее
беременная.

- Тогда послушайтесь моего совета. Следуйте за этим добрым буддийским
монахом, который ведет вас к монастырю. Остановитесь в монастыре, поживите
там, может, месяц, может, два. А там уж решайте.

Возможно, кто-то захочет вернуться домой, а кто-то перейдет в буддизм.

- Только не это! - закричал длинноносый.

- А если не оставят? - пропищал исхудалый паренек.

- Оставят. - Я обратилась к монаху, который не поднимал на меня глаз, и
с помощью Любы спросила, насколько добры и гостеприимны монахи монастыря в
Линили. Монах ответил, что монастырь славится своей заботой о странниках,
в нем можно будет жить в качестве помощников, собирать плоды в саду,
чинить и мастерить - кто что может.

Это я перевела бывшим советским туристам, а ныне кришнаитам, ищущим
Бенарес и, возможно, покойного гуру Наликанта Шастри.

Как вы, может быть, догадались, пока я разговаривала с советскими
паломниками, у меня созрела идея.

- С вами пойдут еще шесть местных кришнаитов, - сказала я. - Вы
включите их в свою гриппу.

- Еще чего не хватало! - возмутилась беременная, но длинноносый
сообразил, что заинтересован в моей поддержке, и сказал:

- Если они наше жрать не будут, пускай идут. И пускай учтут, что язык
общения - русский! Везде.

- Хорошо, - пообещала сообразительная Люба.

Она же и поскакала как серна к пещере, чтобы привести своих спутников.

К сожалению, я не могла дать им денег на дорогу, но предусмотрительная
Не-лю взяла высыпавшиеся из мешочка рубины, так как правильно рассудила,
что раз земные жители ценят эти блестящие камешки, значит, стоит ими
запастись. Я же убедила По-иза и Любу проявлять в будущих сделках с
рубинами крайнюю осторожность.

По моей подсказке пришельцы разделили между собой части одежды
покойного Сато и раздетого Матура. Зрелище было странное, но именно эта
нелепость в одеяниях примирила советских кришнаитов с пришельцами с
планеты Дом. Склонному к пижонству Ут-бе-бе достался пиджак Матура, Не-лю
взяла себе полушорты Сато, капитан натянул марлевые дхоти Матура, По-изу
досталось его нижнее белье...

И когда я, стоя на склоне, смотрела на увеличившуюся группу, она
показалась мне вполне гомогенным образованием, словно паломники топали
вместе через весь Китай. Только потом я вспомнила о себе, но не было сил и
отваги лезть в подземный ход и искать одежду на берегу озера, так что я
ограничилась набедренной повязкой из рваного мешка.

Я прошла с паломниками три мили, что отделяли пещеру от военного лагеря.

По дороге мы говорили мало и тихо. Я предупредила советских друзей, что
там сидят в засаде солдаты, которые вылавливают всех кришнаитов и
отправляют на родину. Поэтому кришнаиты шли буквально на цыпочках.

А когда тропинка, миновав лагерь, свернула от реки, я попрощалась с