Глеб Голубев.

Тайна пирамиды Хирена

ГЛАВА I. ЗДРАВСТВУЙ, ВЕЛИКИЙ ХАПИ!

Летчик лихо положил старенький скрипучий "остер" на крыло, и
все передо мной закружилось, как в бешеной карусели: мертвая
желтизна пустыни, черный, угрюмый конус пирамиды Хирена, смятые и
навеки застывшие красноватые складки гор, широко разлившаяся река
с пальмами, торчавшими из воды. Потом на миг все замерло, снова
встало на место; мы стремительно начали снижаться, едва не задев
за крону пальмы. Летчик обернулся и что-то весело крикнул. Но я
не слушал, жадно всматриваясь в приближавшийся берег, где быстро
вырастали перед нами такие же серые, как пески вокруг, глиняные
кубики домов.

"Странное чувство, словно возвращаюсь домой", -- подумал я.
Но анализировать свои ощущения было некогда. Самолет коснулся
колесами земли, резво подпрыгнул, словно надеясь снова взмыть в
небо, затрещал, заскрипел и остановился в густой туче удушливой
пыли. А когда пыль осела, нас уже успела окружить толпа горластых
ребятишек. К самолету подбегали сотрудники экспедиции. Мелькнуло
украшенное роскошными усами улыбающееся лицо Ахмета, раиса наших
рабочих.

Я с трудом выбрался из тесной кабины на крыло, десятки
дружеских рук помогли мне спрыгнуть на землю.

-- Ахлан ва сахлан, йа эфенди! [ -- Добро пожаловать,
господин! (арабск.).] -- несколько раз кланяясь и прижимая руки к
белой галабии, сказал подошедший раис. -- Мабрук! Мабрук! [--
Благословляю! Благословляю! (арабск.).]

Перебрасываясь на ходу отрывистыми вопросами, мы пошли в
лагерь, окруженные почетным эскортом любопытных мальчишек.

-- Бензин достали, Алексей Николаевич?

-- Ну, как там в Каире?

-- Пиотровского видели?

Наш лагерь разбит на окраине селения, возле самой реки.
Квадрат из шести палаток, а в центре на высоком шесте -- родной
алый флаг. Рядом с ним особенно странно выглядит экзотический
штандарт с изображением женщины в длинном клетчатом одеянии, с
причудливыми

украшениями из перьев на голове. Она нарисована так, как
принято было у древних египтян: голова в профиль, плечи и грудь
-- анфас. Это изображение древней богини истины и точности Маат
стало эмблемой всех археологов, занятых раскопками на берегах
Нила.

Рядом с палатками стоял у берега наш флот -- два катера с
парусиновыми тентами.

Приятно было утром в одних трусах выскочить из палатки и
бежать по влажному, прохладному песку навстречу лениво набегающей
воде. И теперь, вдохнув сыроватый воздух, которым тянуло от реки,
я снова радостно подумал: "Вот я и дома". И с тем же радостным
чувством возвращения, пригнувшись, шагнул через порог своей
палатки.

В ней всегда приятный мягкий сумрак. Я сел на койку,
торопливо снял надоевший галстук и расстегнул воротник, потом с
наслаждением стащил с уставших ног тяжелые ботинки.

А в открытую дверь была видна река, разлившаяся так широко и
привольно, что другой берег едва угадывался серой полосой. Почти
посредине реки, отражаясь в мутной воде, неподвижно застыли
пальмы, затопленные разливом...

И тут новая мысль вытеснила все остальные: "Неужели это в
самом деле передо мной Нил, Великий Хапи древних египтян, а
Москва и родной дом за тысячи километров отсюда?"

-- Разрешите, Алексей Николаевич? -- заслонив своей мощной
фигурой пальмы и реку и окончательно прогоняя своим деловым видом
все лирические мысли, спросил мой помощник, Павлик Дроздов.

Ему уже за тридцать, но я помню его еще студентом и зову
просто Павликом.

-- Заходи, заходи.

Он с трудом втиснулся в дверь и уселся напротив меня,
вытирая лицо.

-- Черт, никак не привыкну. Февраль, а на дворе такое пекло.
Утром было двадцать три, сейчас никак не меньше тридцати. А в
Каире?

-- Там чуть поменьше, но асфальт, вонь, бензин.

-- Да... А в Москве сейчас на лыжах катаются, -- мечтательно
сказал он. -- Снежных баб небось ребятишки мои лепят...

Ребятишек у него было двое, и рассказывать о них он мог
бесконечно, так что я поспешил вернуть его к нашей
действительности:

-- Ну, докладывай, что вы тут без меня накопали.

Павлик вздохнул и положил на стол журнал раскопок.

-- Вскрыто еще пять погребений...

-- И все пустые?

-- Все ограблены. На втором раскопе вскрыли еще три зерновые
ямы. В одной обнаружено четыре целых сосуда и стеклянная бусинка;
видно, обронила какая-то древняя египтянка.

-- Маловато, -- вздохнул я, листая журнал.

-- Да, не густо. А время подпирает.

Время нас подгоняло неистово. Пролетая сегодня над Асуаном,
я видел своими глазами, как быстро росла высотная плотина.
Котлован будущей станции, на дне которого сновали крошечные
машины, уже казался существующим здесь от века, как окрестные
горы и привольно текущая река. Скоро уровень воды поднимется на
добрую сотню метров, и целую страну поглотит новое море,
разлившееся от Асуана до третьих-порогов, почти на пятьсот с
лишним километров вверх. И тогда навеки скроются под водой все
эти древние поселения, изумительные храмы, вырубленные тысячи лет
назад в скалах, замечательные памятники искусства.

Чтобы изучить их, раскопать, если возможно, а самые ценные
перенести на другое место и спасти от затопления, и приехали мы
сюда, в Нубийскую пустыню. Десятки экспедиций вели раскопки по
берегам Нила. Итальянцы, поляки, японцы, аргентинцы -- весь мир
откликнулся на призыв правительства Объединенной Арабской
Республики.

Высотная плотина росла с каждым днем, и времени у нас
оставалось все меньше. Его жалко было тратить на раскопки пустых
могильников, давнымдавно уже разграбленных и опустошенных.

А ведь где-то рядом, совсем под боком, могли таиться и еще
не открытые памятники. С древнейших, незапамятных времен
стремились египтяне сюда, в легендарную "страну Куш", как
называли они Нубию. Здесь были "Врата Юга". Воины фараонов
сотнями гибли от стрел воинственных и свободолюбивых нубийцев,
целые армии пропадали бесследно в песках пустыни от голода и
жажды. Но египетские отряды упорно пробивались все дальше к югу,
строили колодцы, высекали каналы в скалах, возводили неприступные
крепости с пугающими названиями "Защита от троглодитов" и
"Обуздавшая чужестранцев". Остатки крепостных стен и башен до сих
пор торчат из сыпучих песков. Завоевателей манили богатства
Нубии: золото и шкуры редких зверей, слоновая кость и черное
дерево, драгоценные камни и строевой лес для постройки кораблей.
А главное -- рабы. В рабов они превращали захваченных в плен
местных жителей.

Сколько интереснейших памятников осталось от тех времен на
берегах Нила: пещерные храмы, пирамиды, руины крепостей! Где ни
копнешь, повсюду клад для археологов.

Археологи с помощью инженеров из нескольких стран уже начали
подготовительные работы по переносу в безопасное место
уникального пещерного храма в Абу-Симбеле. Целую гору, в толще
которой он вырублен, предстояло распилить на куски по тридцать
тонн весом, поднять на сто метров и там снова собрать! Экспедиция
Бориса Борисовича Пиотровского нашла в глубине пустыни остатки
древнего замечательного колодца и возле него памятную стелу с
надписью времен фараона Рамзеса II. Польские ученые обнаружили в
Фарасе интереснейшие фрески.

А у нас?.. Чем мы можем похвастать, кроме трех десятков
опустошенных грабителями еще в древности могил да нескольких
глиняных кувшинов, каким-то чудом уцелевших в занесенных песком
древних хозяйственных ямах? Таких сколько угодно в любом музее.

-- Саида, йа хавага! [ -- Здравствуйте, господин!
(арабск.).] -- прервал мои невеселые размышления низкий
почтительный голос.

Подняв голову, я увидел в проеме дверей темное морщинистое
лицо нашего повара Ханусси. Поприветствовав меня по-арабски, он
тут же перешел на безукоризненный английский язык:

-- Если я не помешаю, то хотел бы обсудить с вами завтрашнее
меню, сэр.

-- Конечно, Ханусси, заходите, присаживайтесь.

-- Благодарю вас, сэр.

Он упорно так величал меня, и я уже устал делать старику