- Америка, - сказал польщенный Мокин. - Клокочет, знаете ли... Если все
наши планы, дай-то бог, начнут претворяться в жизнь, мы с вами и Америку на
уши поставим...
Кузьминкин охнул про себя, но Андрианов, полное впечатление, не увидел в
последних словах собеседника ничего шокирующего - должно быть, сочтя вполне
уместным, неизвестным ему американским жаргоном. В который раз наполнил
рюмки, пригласил:
- - Прошу, господа. Аркадий Сергеевич, вы, простите, сохраняете, в
некоторой степени, загадочность Каменного гостя... Не слышал от вас ни
одобрения, ни порицания.
Мокин моментально пришел на выручку:
- Аркадий Сергеевич, по чести признаться, выполняет скорее функции не
распорядителя, а пайщика. Капитал ему от родителей достался не менее
значительный, чем тот, которым я располагаю, но в конкретных делах он мне
предоставляет свободу рук...
- Весьма верная позиция, свидетельствующая о недюжинном уме, - кивнул
Андрианов. - Было бы не в пример хуже, если бы человек, не располагающий
должной деловой хваткой, тем не менее опрометчиво вмешивался бы в
подробности негоции... А все же, каково ваше впечатление?
- Я думаю, дело сладится, - сказал Кузьминкин.
- Рад слышать, рад... Разрешите взглянуть? - он взял у Мокина бриллиант,
осторожно держа подушечками пальцев, посмотрел на свет, поцокал языком. -
Боюсь, в драгоценных камнях я не так уж и хорошо разбираюсь, но в
Петербурге без труда сыщем знатоков. Есть один голландец, хитрейшая бестия,
но безукоризненно честен. Господин Мокин, неужели вы весь необходимый
капитал намерены привезти в Россию в виде брильянтов?
- Намерен, - кивнул Мокин. - Вы ожидаете трудностей?
- Помилуйте, никаких! Южная Африка... Кто бы мог подумать, что там таится
вторая Голконда. Под ногами у негров, испокон веков справлявших свои
дикарские пляски...
- Можно вас спросить? - вмешался Кузьминкин, усмотрев подходящую для себя
паузу в разговоре.
- Конечно...
- Вы православный, Сергей Бенедиктович?
- Разумеется, батенька, - колючие глазки на секунду прошили Кузьминкина
невидимым лазерным лучом. - Как деды, прадеды и пращуры, в исконной нашей
вере воспитан... А почему вас это интересует?
- Видите ли... - начал Кузьминкин, отчаянно ломая голову над подходящим
ответом. - Родитель мой был суров насчет некоторых предметов...
- Тс-с, ни слова более! - поднял палец Андрианов. - Я все себе уяснил,
дражайший Аркадий Сергеевич. Откровенно говоря, я и сам крайне отрицательно
отношусь к нашествию всевозможных иноверцев и инородцев на наши тучные
пажити, поэтому ваш порыв мне понятен. Надеюсь, поверите на слово,
церковные книги не заставите предъявлять в доказательство, хе-хе?
Православен, аки все пращуры... Вот только за долгие труды свои
недостаточно отмечен... - Он мимолетно погладил большим пальцем красный
эмалевый крестик с ажурными золотыми орлами и таким же орлом в центре. - Ну
да господь учил умерять суетные желания... Не пора ли позвонить, чтобы
накрывали?
Ужин оставил у Кузьминкина наиприятнейшее впечатление - стерляжья уха, о
которой он лишь читал и слышал, расстегаи с налимьей печенкой, невиданные
соусы, лакей, с незнакомой предупредительностью маячивший за спиной и
моментально наполнявший бокал...
Ночью, когда он уже задул свечу и вытянулся на спине под чистейшими
простынями, дверь тихонько приоткрылась и вошло, как в первый миг
показалось, белое привидение. Оказалось, шустрая Дуняша, с распущенными
волосами, в белом капоте. Бесшумно, целеустремленно проплыла к постели,
попав в полосу лунного света, скользнула под простыни.
Кузьминкин сначала в некотором испуге отодвинулся, но почти сразу же
отдался на волю событий и провел, честно признавшись потом самому себе,
восхитительную ночь. Ближе к утру, когда девчонка собралась уходить, пока
не проснулись домашние, он, пытаясь припомнить все, что читал о таких вот
ситуациях, и, так ничего подходившего бы в качестве руководства не
припомнив, достал все же из портмоне несколько тяжелых серебряных рублей.
Она взяла деньги, не чинясь, чмокнула в щечку, прошептала: "Благодарствую,
барин..." и бесшумным видением исчезла.
Оставшись в одиночестве, Кузьминкин прошлепал босыми ногами к окну и долго
курил, глядя на залитый лунным светом лес, ругаясь про себя последними
словами, - невероятно жаль было расставаться с прекрасной сказкой, с
волшебным царством, которому вскоре предстояло растаять, как мираж, вернув
к серым будням...
3. Время интеллигента
Кузьминкину удалось немного поспать, но проснулся он не сам - разбудило
весьма неделикатное потряхивание за плечо. Открыв глаза, он увидел бодрого
и веселого Мокина. Юля была здесь же, сидела в кресле, вопреки нравам
здешнего времени закинув ногу на ногу, и дымила длинной папиросой.
- Ну? - шепотом рявкнул Мокин. Все еще отмаргиваясь, протирая глаза,
Кузьминкин выбрался из постели и, конфузливо косясь на девушку, принялся
натягивать брюки.
- Кончай одеваться! - шепотом распорядился Мокин. - Успеешь! Ну?
Глядя ему в глаза, Кузьминкин медленно, размашисто покачал головой. На
пухлощеком лице шантарского Креза изобразилась прямо-таки детская обида,
разочарование, неподдельная грусть. Прекрасно его понимая, Кузьминкин уныло
пожал плечами.
- И никакой ошибки? - с надеждой поинтересовался наниматель.
- Увы... - сказал Кузьминкин кратко. Молчание длилось всего несколько
секунд.
- Что ж ты тогда сидишь? - тихо прикрикнул Мокин. - Натягивай в темпе
портки, и пошли устраивать панихиду с танцами... Юль!
Юля преспокойно достала из ридикюля небольшой черный пистолет и клацнула
затвором. Безмятежно усмехнулась:
- Слава богу, нарвались на джентльменов. Не стали лазить девушке под
платье, а хитрая девушка под платье плавки натянула и вместо прокладок
засунула нечто другое... Шеф, ножик не забыли?
- Специально со стола стащил, как просила... - Мокин подал ей серебряный
столовый нож.
Девушка, примерившись, не без труда распорола подол платья, нижние юбки,
передала нож Мокину:
- Мне самой сзади резать неудобно...
Мокин завозился, шепотом ругаясь под нос, полосуя туповатым ножом плотную
ткань. Когда Кузьминкин застегнул последние пуговицы на штиблетах. Юля уже
отбрасывала обрывки в угол, являя собою предосудительную картину: косо
откромсанный подол едва прикрывал бедра, открывая стройные ноги в высоких
женских ботинках так, что любого настоящего современника
государя-освободителя неминуемо хватил бы удар при виде этакого шокинга.
- Это зачем? - непонимающе уставился Кузьминкин.
- Затем, - исчерпывающе объяснил Мокин. - Да брось ты бабочку, без нее
обойдешься... Пошли!
Он первым выскочил в коридор. Сторожко прислушался, махнул остальным рукой.
Лакей вывернулся из-за угла неожиданно - увидел Юлю в новом обличье и
застыл, держа перед собой овальное блюдо с аппетитным жареным гусем.
Девушка метнулась мимо Кузьминкина, как молния, крутанувшись в каком-то
Акунин Борис
Корнев Павел
Херберт Фрэнк
Глуховский Дмитрий
Акунин Борис
Афанасьев Роман