на голове котелок.
- Как инкубаторские... - поморщился Мокин.
Багловский пожал плечами:
- Вот тут уж ничего не поделаешь. Мода здесь предельно консервативная,
выбор небогатый. Женщинам не в пример легче, - да и у военных разнообразие
парадных мундиров прямо-таки невероятное...
- Вот бы в джинсе, - сказал Мокин.
- Увы, приняли бы за кого-нибудь вроде циркача или, в лучшем случае, за
немца-чудика... Пойдемте?
Они довольно-таки неуклюже разместились в запряженном парой сытых лошадей
экипаже - черной коляске с ярко-желтыми, лакированными крыльями, уселись на
мягких сиденьях попарно, лицами друг к другу. Эдик-Филимон с большой
сноровкой взмахнул вожжами, и отдохнувшие лошадки затрусили по узкой
дорожке.
Кузьминкин вертел головой, по-прежнему пытаясь отыскать нечто иное, хотя и
понимал, насколько это глупо. Деревья те же, те же цветы, кусты, трава. И,
разумеется, небо, птицы и не могут щебетать по-другому... Вот только воздух
удивительно чистый, будто густой...
Багловский, в отличие от них, держался равнодушно, курил длинную папиросу с
неприкрытой скукой. Юля заботливо поправила боссу черный галстук бантиком -
такой же, как у двух других мужчин.
- Не впечатляет, господа хорошие? - пробасил Эдик-Филимон, не оборачиваясь.
- Погодите, освоитесь, в город съездим, вот где экзотика... Эге, а
мужички-то налима заполевали... Барин, может, купим? Чтобы с гостинцем
заявиться?
- Попридержи лошадей, - кивнул Багловский.
Кузьминкин во все глаза таращился на встречных - два мужика с ленивым видом
шагали им навстречу, бородатые, в длинных поддевках, в шапках, напоминавших
формой гречневики[1]. Еще издали они сдернули шапчонки и низко, чуть ли не
в пояс, поклонились.
- О! - тихо сказал Мокин. - Вот это мне нравится, знает свое место здешний
гегемон... И не знает, что он гегемон...
Тот, что пониже, держал здоровенную рыбу на продетом сквозь жабры гибком
пруте.
- Продашь налима? - рявкнул с козел Филимон. - Барин четвертак даст.
- С полным нашим уважением, - ответил мужичонка, кланяясь. - Налим знатный,
печенка, эвона, выпирает...
Достав кожаное портмоне, Багловский покопался в звенящей кучке мелочи,
выудил серебряный четвертак и небрежно бросил хозяину рыбины. Тот поймал
монетку на лету, уложил налима на козлы, под ноги кучеру, поклонился, не
надевая шапки:
- Премного благодарны...
- Благодать какая, - прямо-таки растроганно сказал Мокин, когда коляска
отъехала подальше. - "Барин", "премного благодарны..." Хочу тут жить!
Багловский усмехнулся:
- Вообще-то, через четверть века этакие пейзане начнут усадьбы поджигать,
но уж вам-то оказаться врасплох застигнутыми не грозит... Смотрите,
господа! Узнаете?
Кузьминкин моментально узнал стоявшую на пригорке церквушку, мимо которой
они проезжали в своем времени - только тогда она была полуразвалившейся,
жалкой кирпичной коробкой с выбитыми окнами, лишенной маковки, а сейчас
выглядела новенькой, белая с темно-зелеными линиями и темно-красной крышей,
а маковка с крестом сияла золотом.
- Впечатляет? - поинтересовался Багловский так гордо, словно это он
построил маленькое чудо.
- Впечатляет... - сознался Мокин. Коляска долго ехала среди редколесья и
зеленых равнин - и они понемногу начинали привыкать к другому времени,
перестали вертеть головами, не видя ничего интересного. До тех пор, пока
впереди не показались мирно беседующие люди - один держал в поводу лошадь,
белый китель издали бросался в глаза.
- Ага, - быстрым шепотом сказал Багловский. - Вон тот - студент, племянник
хозяина. Лоботряс потрясающий, дуб дубом, приготовьтесь, Юленька, к тому,
что ухаживать начнет, - ну, разумеется, со всем тактом, как-никак мы в
приличном обществе... Офицера я не знаю, кажется, родственник соседей, тут
верстах в пяти еще одно имение, побогаче...
Беседующие не без любопытства уставились на приближавшуюся коляску, офицер
отвел лошадь в сторону от дороги.
- Все, - еще тише сказал Багловский. - Соберитесь, вступаем в долгий и
непосредственный контакт...
Офицер выглядел невероятно подтянуто и браво - в белейшем безукоризненном
кителе, столь же белоснежной фуражке с алым околышем и сияющей кокардой.
Сверкали сапоги, сверкала надраенная рукоять шашки в черных ножнах,
сверкали золотые погоны.
Студент рядом с ним выглядел, конечно же, не в пример менее импозантно:
светло-серая тужурка с черными контрпогончиками, украшенными начищенным
вензелем "Н I", хотя и сияла золотыми пуговицами, в сравнении проигрывала.
Золотой перстень на пальце студента особой авантажности не прибавлял.
- Господин Багловский? - воскликнул кудрявый молодой человек, отнюдь не
похожий на дебила, но, несомненно, отмеченный неизгладимой печатью лени и
разгильдяйства. - То-то дядюшка вас ждал... Из города коньяк привезли,
стерлядь... Я, признаться, истомился в предвкушении...
- Вы, Петенька, неисправимы, - непринужденно сказал Багловский. - На вашем
месте я бы помог дяде составить расчеты...
- Виктор Викторович, но там же математика! - с неподдельным ужасом
воскликнул студент. - Меня она погружает в неизбывную тоску самим фактом
своего существования...
- Позвольте представить, - сказал Багловский. - Петруша Андрианов,
названный так, имею подозрения, в честь незабвенного Петруши Гринева...
Племянник Сергея Венедиктовича. Наши долгожданные аргентинские гости -
господин Кузьминкин, господин Мокин, его племянница, мадмуазель Юлия
Белевицкая...
- Поручик Ипполитов, - щелкнул каблуками бравый офицер. - Нижегородского
драгунского полка. Гощу в имении тетушки, куда, пользуясь случаем, имею
честь пригласить на обед в ближайшее, удобное для вас время. - Как и
студент, он смотрел главным образом на Юлю, выглядевшую в платье по здешней
моде прямо-таки Цирцеей.
Мокин незаметно подтолкнул Кузьминкина локтем в бок, и тот гладко ответил:
- Благодарю вас, постараемся непременно воспользоваться приглашением...
- Вы великолепно говорите по-русски, - вежливо сказал поручик. - Приятно
видеть, что родители и на другом конце света не забывали об исторических
корнях... Петруша, вы не подскажете ли темному бурбону, с какими державами
граничит Аргентина?
Видимо, это был намек на некий прошлый конфуз, так как студент тут же
нахохлился:
- Вы снова начинаете, поручик? Честное слово, я попросту запамятовал, что
Венесуэла не граничит с канадскими владениями британской короны... При чем
же здесь Аргентина? Аргентина граничит с Мексикой, уж такой пустяк я
помню...
- Вы себя полностью реабилитировали в моих глазах, Петруша, - с
преувеличенной серьезностью сказал поручик, незаметно для студента послав
Багловскому иронически-понимающую улыбку. - Господа, честь имею
Маккефри Энн
Шилова Юлия
Ильин Андрей
Белогорский Евгений
Шилова Юлия
Акунин Борис