Лоони тихо сказала:
— По правде говоря, мне не верится, что он сможет успешно провести наступление в вулканических горах. Вулканы, горы, крутые склоны… К чему эти испытания? Ты семижды попытаешься достигнуть магического трона Пта и семижды потерпишь неудачу.
Инезия протестующе замахала руками и издала странный гортанный крик, нарушивший окрестную тишину. В этом крике Лоони скорей угадала, чем расслышала торжество, венчающее долгие усилия, триумф победительницы, какой ощущала себя Инезия. Что-то произошло именно сейчас… Что именно? Что заставило Инезию выдать себя?
«Ее план сработает через день-другой, — подумала Лоони. — Или это уже случилось день-два назад? А возможно, происходит сейчас, в эту минуту, пока мы тут беседуем. Что она говорит?»
Инезия в упоении от себя вещала:
— …на следующий день после прибытия на фронт он выступил с речью, обращенной к десяти тысячам маршалов и их жен. Я была в оболочке одной из жен. И все, что он говорил, повторяло мои собственные соображения относительно военной стратегии: нужно изменить соотношение между числом грузовых скриров и гримбов. Это особенно важно потому…
Инезия запнулась на мгновение и нежно улыбнулась сопернице:
— Ты одна, моя дорогая Лоони, знаешь об э т о м. Но твой язык крепко запечатан, не так ли, милая? И все-таки ты догадываешься, что я имею в виду, когда произношу ключевое заветное слово АККАДИСТРАН!
Не сдерживая больше клокочущей в груди ненависти, Лоони закричала:
— Ты дьявол! Ты демон! Ты подлая убийца!
Ей в ответ прозвенел нежный мелодичный смех. Постепенно он перешел в насмешливый визгливый хохот, не оставляющий никаких сомнений в безжалостности его обладательницы. Отсмеявшись, Инезия пренебрежительно сказала:
— Ох-ох-ох! Как мы чувствительны и сентиментальны. Что можно поделать, если человеческое существо обречено погибнуть за несколько лет до своего естественного конца.
Она легла спиной на траву. В лучах утреннего солнца совершенное тело Инезии блистало белизной. Но когда Лоони ловила ее взгляд обращенный на ручей и долину, тянущуюся до самых северных гор, глаза Инезии напоминали голубой лед. Казалось, она гипнотизирует скрира Лоони, который, подобно огромному пеликану, то и дело погружал голову на длинной шее в поток и всякий раз выуживал оттуда серебристую рыбину.
Лоони казалось, что она читает мысли Инезии, все еще глядящей на птицу, ручей, долину. Но было совершенно очевидно, что золотоволосая богиня была занята делами поважнее, нежели гипноз скрира. Вздохнув, Инезия сказала:
— Плохо, что Пта выступил с речью после того, как назначил на высшие посты мятежных офицеров. Он слишком уверен в себе и всех заражает своей уверенностью. Ему почти что удалось рассеять всю их подозрительность. Должна признать, что меня удивляет смелость, с которой он берется командовать такой огромной армией, — задумчиво произнесла она. — Сомневаюсь, что человек Холройд догадывается о том, что только Пта под силу распорядиться такой властью, какая есть у него. Конечно, теперь это не играет уже никакой роли. Я одним ударом расправлюсь и с мятежниками и с Холройдом. Есть у меня небольшой трюк…
Перехватив взгляд Лоони, она весело улыбнулась. И хотя Лоони понимала, что и торжество, и веселье соперницы скорее напускные, чем настоящие, и все это игра, рассчитанная на нее как на зрителя, ее все же охватило отчаяние.
— Трюк? — эхом отозвалась она.
Инезия продолжала:
— Вчера он отправился вместе с мятежными офицерами и чертежниками проводить рекогносцировку на скрирах. Сегодня утром уже с другой группой он отправится изучать ту же территорию уже на гримбах и уточнит наброски, сделанные вчера.
— Но я не вижу… — начала было Лоони.
— Увидишь, моя дорогая, — выразительно произнесла богиня, — когда я скажу, что два дня назад в руки генерала мятежников — теперь маршала Маарика — попали документы, будто бы направленные принцем Инезио ко мне: в них наступление разоблачается как обманный маневр, направленный на уничтожение мятежников. Все это, конечно, подстроено мной, как ты понимаешь…
Она лениво поднялась, и от этого движения длинные белокурые волосы золотом вспыхнули на солнце.
— Сегодня утром мятежники должны предпринять ответные действия. В результате моей встречной акции… шестая защита разрушится. Да, это произойдет сегодня, а может быть, уже произошло. К вечеру магический трон окажется у меня в руках.
Она улыбнулась Лоони.
— Порадую тебя: я вынуждена торопиться, чтобы ты не успела помешать мне. Все ж таки как-никак благодаря моей доброте ты располагаешь пусть небольшой, но силой. Прощай же, моя дорогая.
Она вошла в воду и скрылась из виду.
Лоони долго смотрела ей вслед. Всего неделю она дала себе, всего неделю позволила себе выхаживать и оживлять это полумертвое тело… И неделя оказалась слишком долгой. Время упущено. Она стала медленно одеваться, с трудом заставляя себя соображать, что же теперь делать. Она считала, что нападение на Нуширван потребует длительной, основательной подготовки. Она весьма туманно планировала помогать Пта в постижении новых истин, с которыми он столкнулся… И вот теперь все летело в пропасть. Все планы следовало немедленно изменить, уточнить и приспособить к новой ситуации. Вот ее ближайшая цель.
Нужно отыскать Пта. Где бы он ни находился, чем бы ни занимался, она должна найти его. Его штаб расположен где-то на центральных горах напротив нуширванского города Три. Где-то там, среди бесчисленных гор и долин, среди огромного количества людей, животных и птиц ей надо Найти Пта. Ему угрожает смертельная опасность. Она завязала потуже ремешки сандалий, свистом подозвала скрира, оседлала его и через минуту уже держала курс на север.
— Эй, осторожней! Приближаются нуширванцы! — закричал кто-то.
Холройд, сидящий в седле, резко обернулся. Присмотревшись, он различил длинную цепь всадников, двигающихся через долину. Он нахмурился. После всех предпринятых им предосторожностей… Как противник оказался здесь, в самом тылу армии? За его спиной раздался негромкий голос:
— Нас около пяти сотен. Их вдвое больше. Как себя чувствует великий Инезио? Вы рассчитывали, ваше высочество, на спокойное и методичное разграбление Нуширвана, не так ли? А теперь столкнулись с реальной опасностью, не предусмотренной планами обманного маневра…
Холройд не без удивления посмотрел на человека, говорившего это. Это был довольно молодой невысокого роста мужчина в мундире полковника, однако его дерзкий тон не соответствовал чину. Повелительная манера говорить также подсказывала, что в некой другой иерархии он занимает гораздо более высокую должность. Холройд судорожно сглотнул. Все это время он был так погружен в собственные замыслы, что не принимал всерьез возможность подозрений со стороны мятежников. Между тем восставшие, получив в руки бумага богини, разоблачающие якобы его подлинные намерения, делали вид, будто не знают правды о предстоящем наступлении. И вот — жестокая ирония судьбы! — они сговорились с нуширванцами захватить в плен человека, которого считали принцем Инезио. Должно быть, на лице Холройда отразился ужас, потому что молодой полковник невольно рассмеялся. Потом твердым голосом произнес:
— За неделю, которую вы пробыли здесь, вы не сумели придумать ничего умнее, как назначить на командные посты людей, давно лелеявших мысль о нападении на Нуширван. И вот ваша ложь привела только к тому, что теперь высшие должности занимают наши люди. Общие приказы известны всем офицерам. Однако у нас нет привычки доверяться кому попало. Теперь мы располагаем подлинными письмами, подписанными вашей рукой, неоспоримо доказывающими, что на самом деле вы задумали подлый обман. Атака состоится, но она окажется фальшивой. А по-настоящему армии двинутся всего через месяц…
Когда прошло первое потрясение, помрачневший Холройд немного успокоился. Он следил за приближающейся цепью противника. Казалось, нуширванцы не спешат, вполне уверенные в своей победе. До них оставалось полмили. Да, не самое выгодное расстояние. Что такое полмили для гримба? Богу Пта с его нынешними силенками не справиться.
Но самое главное — он не должен попасть в плен. Как доказать этим жалким глупцам, что гонволанская армия пока не готова к наступлению на горную твердыню Нуширвана? Для перегруппировки войск необходимо по меньшей мере три-четыре месяца, а то и все пять. Требует времени и подтягивание резервов. И жизненно важно для вторгшихся в эту малодоступную страну организовать транспорт, в который вошли бы две трети из всех имеющихся в Гонволане скриров и гримбов. Только такая подвижная и стремительная система сможет одолеть гигантские горы, извергающиеся вулканы, пузырящиеся потоки зыбкой лавы — все сюрпризы, которыми их встретил труднопроходимый Нуширван. У него вырвался сухой смешок. Кто из бесчисленных офицеров сможет управиться со ста миллионами птиц и животных?
Полковник, стоявший рядом с Холройдом, заметил:
— Глупо даже помышлять о сопротивлении. Посмотрите сами. Их на пятьсот человек больше, чем нас всех. Вам не вырваться из ловушки.
Холройд даже не обернулся. Краем глаза он уловил какое-то движение с правого фланга, на крутом склоне зеленой долины. Всадники противника прошли по краю склона и отчаянно зарысили вниз с обрыва. Великолепное зрелище, потрясающая отвага! Он быстро взглянул налево — и другой фланг был перерезан вынырнувшими из узкого ущелья наездниками. Он попал в сплошное кольцо. Превосходящие силы противника окружили их со всех сторон.
Теперь изменить ход событий не представлялось возможным. Холройд никуда уже не спешил. Он взвешивал свои позиции. Было по меньшей мере два варианта. Он развернул своего гримба и поскакал к стройному офицеру, наблюдавшему за приближающейся цепью нуширванцев. Тот, заметив Холройда, встретил его серьезно, хотя и не слишком приветливо. Холройд понял, что ничего особенно хорошего ждать не придется. Он осадил скакуна и повелительно сказал:
— Маршал Уубриг, прикажите людям рассредоточиться по разным направлениям. Это запутает неприятеля и позволит спастись хотя бы части наших воинов.
Он заметил неприязненные насмешливые взгляды остальных.
— Вы обращаетесь ко мне, ваше высочество? — наконец выдавил из себя маршал. — Полагаю, что отдать такой приказ можно, только вот станут ли его выполнять? Как вам известно, эта спецгруппа — отборные воины. Каждый из них потерял попавших к нуширванцам брата или сестру, отца или мать. Они знают, что Нуширван недоверчив. Пожертвовав собой, они не заслужат снисхождения. Однако понимают, что спастись и рассчитывать на помилование могут только в одном случае — если сдадут вас. Как вы полагаете, о великий принц Инезио, — в голосе маршала зазвучала неприкрытая ирония, — станут ли воины при таком настрое исполнять мои приказы, если я передам им, что это ваши распоряжения?
Холройд промолчал. Эх, зря он не изучил как следует психологии мятежников и воинов отделившегося штата. В памяти он не находил почти ничего, что касалось бы Нуширвана. Он не знает, что это за люди, чего хотят, чем их можно подкупить. Мог судить лишь о том, что они напористы, как немцы, опьяненные первыми успехами.
Сделай вид, что наступаешь на Нуширван, — сказала Инезия, и ее постоянное лавирование, постоянные попытки сорвать наступление — только подкрепляли его убежденность, что нужно захватить горную страну. Теперь-то, конечно, ясно, что Инезия ловким обманным маневром заманила его в ловушку.
Ближайшие всадники были уже в трех сотнях ярдов от него. Нужно торопиться. Кто помог бы ему осуществить второй план? Он развернул гримба и уже открыл было рот, чтобы выкрикнуть приказ, как вдруг заколебался. Потому что хорошо помнил физическое ощущение невыносимой боли.
Всадники были уже в сотне ярдов.
— Найдется ли среди вас хоть кто-нибудь, кто пронзит мое сердце — стрелой?! — прокричал Холройд.
Никто не ответил. Никто не двинулся с места. Офицеры в блестящих мундирах переглянулись между собой, потом посмотрели в сторону нуширванцев.
— Видите ли, — около него снова оказался полковник, — мы обещали им передать вас живым. И теперь у нас вся надежда только на то, чтобы сдать вас живым, а не мертвым!
Холройд искал в себе следы отчаяния или безнадежности — и не находил их. Он был холоден, собран и решителен. Во что бы то ни стало нужно избежать позорного плена. Другого выхода у него не было. И ради этого можно вытерпеть адскую боль, которую он уже испытал однажды и память о которой заставляла его содрогаться.
Он увидел в руках полковника превосходную тонкую пику с каменным отполированным наконечником на древке из прочного дерева. Вот то, что нужно. Холройд направил к нему гримба, но офицер уже знал о его намерении. Между ними последовала короткая борьба за обладание оружием. Офицер широко раскрыл глаза, когда Холройд легко, как у ребенка, вырвал у него из рук пику. Времени почти совсем не оставалось. Холройд едва успел отвернуть гримба, развернул пику и с силой глубоко вогнал ее острием в левую половину груди. Все. Теперь он весьма смутно сознавал, что его со всех сторон окружают полторы тысячи всадников противника.
В какой-то миг боль стала невыносимой. Потом немного поутихла. Холройд теперь только чувствовал тяжесть и давление пики в том месте, где она вонзилась в тело. Нужно терпеть, терпеть эту неприятную тяжесть столько, сколько он сможет выдержать. Он повалился на круп животного и стал медленно сползать, не отпуская, впрочем, прочных кожаных стремян. Кто-то поблизости разразился отборной бранью. Он не видел, кто это, но язык был гонволанский.
— Так вот как вы держите свое слово! К Аккадистрану! Нам не нужен труп. Он был нужен нам живым, а эта дохлятина годится только на кормежку скрирам. Ничего, вы заплатите Нуширу за все это. Не отпускайте их, грязных предателей.
Полковник — Холройд узнал его голос — запротестовал:
— Тут нет нашей вины. Вы ведь сами видели, как он набросился на меня, насильно вырвал пику и закололся. Кто ожидал от изнеженного любовника Инезии такого поступка?
Холройд почувствовал к нему невольную симпатию. Недовольство заговорщиков было в основном справедливым. Отчаянные ребята! Кто еще был способен выступить против самой бессмертной богини и религиозного рабства, поддерживаемого многочисленными отрядами владельцев замков? Каждый, кто принимал участие в заговоре, знал, чем рискует и чем все это может для него кончиться.
— Живого или мертвого, но я его забираю! — проревел предводитель нуширванцев. — А теперь убирайтесь отсюда подобру-поздорову. Нам некогда с вами валандаться…
Раздался скрежет когтистых лап, царапающих землю, затем движение перешло в бег. Они могли хотя бы вытащить пику из его тела. Тяжесть и давление оружия страшно раздражали его. Неужели пика так целый день и будет торчать у него в груди? Конечно, значительного урона тело Пта не понесет, но уж очень неприятные приходится терпеть ощущения.
Холройд приоткрыл глаза и попытался осмотреться. Он лежал все в том же положении на крупе скрира, слегка свисая вниз. Крайне неудобно. Ему было видно только небо, покрытое небольшими облаками, и вдруг что-то темное на миг заслонило солнце.
Присмотревшись, он разглядел большого скрира с одиноким наездником, держащим курс на север. Холройд подумал: «Если бы этот болван на скрире соображал получше, что происходит, он понял бы, и у него было бы время доставить сообщение в штаб, чтобы отряд перехватили до того, как он достигнет границ Нуширвана». Он безмолвно и неподвижно следил взглядом за скриром, пока тот не скрылся за холмом.
Желая избавиться наконец от пики, Холройд начал медленно скользить, словно мертвое тело сдвигалось от тряски во время скачки. Он успешно проделал несколько незаметных, осторожных, мельчайших телодвижений и, наконец, острие пики стало колоть незащищенную кожу животного. Теперь он как бы продавливал пику сквозь себя, все сильнее давя острием на гримба. Боль стала нестерпимой, но он стиснул зубы и продолжал давить. От скачки один конец пики раскачивался в воздухе, а другой покалывал гримба.
Сквозь полусомкнутые ресницы Холройд посмотрел по сторонам. Вокруг скакали мятежники. Никто ничего не замечал. Наконец, соседний всадник стал поглядывать на его гримба. Потом совсем близко он услышал голос:
— Эй, стойте! — прозвучала команда. — Вытащи пику, она раскачивает труп. Еще немного, и он свалится!
Давящая тяжесть в груди исчезла. Холройду стало легко и хорошо. Он уже был готов праздновать победу. «Вечером, — предвкушал он, — когда ни одна собака ничего не различит под покровом темноты и вулканического дыма, я потихоньку вылезу оттуда, куда меня сунут, и в побег!..»
Но тут раздался крик:
— Эй, начальник, смотри! На пике нет крови. Острие как новенькое. Сдается мне, что тут что-то нечисто…
В самом деле! Через минуту гримб Холройда был остановлен. Грубые руки схватили его, стащили с животного на землю и стали ощупывать. Потом предводитель довольно сказал:
— От раны и следа не осталось. По-моему, это все проделки любовника богини. Он просто притворяется мертвым. А ну-ка, вставай, кому говорят, принц Инезио!
Ни слова не говоря, Холройд поднялся и взобрался на своего гримба. Сейчас он мог безбоязненно разглядывать везущих его людей. Нуширванцы оказались крупными, рослыми мужчинами, многие носили усы или бороду. Неудачная попытка Холройда прикинуться мертвым могла хотя бы у кого-нибудь вызвать улыбку. Однако никто не смеялся, не улыбался. Они смотрели на него, но стоило Холройду перехватить чей-либо взгляд, они тут же отворачивались. Нуширванцы следовали той же дорогой, которой прибыли. Неплохо было бы сделать их своими союзниками. И все ж таки они как-то странно посматривали на него. Еще бы! Представить только: лежит на седле труп, пронзенный пикой, потом встает как ни в чем не бывало, отряхивается и едет дальше жив-живехонек!
Длинная кавалькада пересекла широкий холм, не останавливаясь на привал. Один из мятежников передал Холройду небольшую плетеную корзинку с провизией. Другие пленники, как он заметил, не получили ничего.
Он с любопытством заглянул в корзинку. В ней лежали фрукты трех видов. Два были ему знакомы, а третий он ни разу не видал. Плод был круглый, около трех дюймов диаметром, сочный и мягкий. Кожура снималась с него, как с банана. По вкусу он чем-то напоминал виноград Кроме фруктов, в корзинке не было ни хлеба, ни другой еды.
Заметив, что к нему приближается нуширванский офицер, Холройд протянул ему корзинку и дружелюбно сказал:
— Если хотите есть, возьмите это. Я могу обходиться без пищи, — он запнулся и улыбнулся, как бы сетуя на слабую память, — лет семьсот, не меньше.
Офицер выругался:
— К Аккадистрану!
Флинт Эрик
Сертаков Виталий
Корнев Павел
Березин Федор
Прозоров Александр
Афанасьев Роман