— Вижу, Инезио, ты не подписал…
Прежде чем Холройд успел что-либо сказать в свое оправдание, богиня обратилась к нему доверительно, как к близкому человеку:
— Ну почему, милый, ты не хочешь понять, насколько это важно — обезопасить себя от мятежников? Наша молодежь совсем отошла от религии, ни во что не верит и склонна к безмерному эгоизму. Разгромить бунтарей, уничтожить их верхушку — главных зачинщиков мятежа — просто необходимо! А после того наша стратегия будет заключаться в следующем: мы сорвем их планы, не оставим им ни малейшей лазейки. Если достаточно искусно использовать открывающиеся возможности, мы можем объявить во всеуслышанье, будто всему виной их пренебрежение молитвами, и тем самым вернем к молитвенным жезлам миллионы ослабших верой. После этого все волнения останутся позади. Полагаю, что память об изменниках и отступниках продержится не больше нескольких поколений. Если желаешь, я готова посвятить тебя в детали своего плана…
Холройд внимательно выслушал ее, потом взял свой кубок. Нир еще не остыл, это было приятно. Но даже через минуту после первого глотка он не смог бы сказать, что за вкус у этого нового для него напитка. Перед его мысленным взором предстала ужасная картина разгрома и подавления восставших: люди, мужчины, женщины и дети, отброшенные назад, в доисторические времена, в мрачные безысходные могилы, без всякой надежды выбраться оттуда, пока золотоволосая богиня продолжает править железной безжалостной рукой, угнетая порабощенных подданных при помощи своих замков, лордов, наемников, стражников и огромных армий… Это было похоже на то, как если бы он заглянул в… Это был АД!
Почти физически, как лошадь, рвущаяся из слишком тугих уздцов, он боролся с этим выводом, но больше никаких сравнений не было и не могло быть.
Богиня между тем продолжала:
— Ну уж если ты не подписал списки — не захотел подписать, скажем прямо, — для большинства осужденных, как ты сам понимаешь, это означает помилование. Однако, — голубые глаза впились в него, — однако здесь есть страница, Инезио, которую ты обязан подписать непременно! Таковы мое желание и повеление. Ибо за каждой строкой, за каждым именем на этой странице — отъявленный головорез, негодяй и убийца. Пока они остаются безнаказанными, попирается закон и над моим правительством все просто смеются! Ты подпишешь ее, дорогой, не правда ли?
Она говорила все быстрей, все горячей.
— Ты ведь не хочешь рассердить меня, Инезио? Тебе прекрасно известно, что ты, как и другие, входишь в правительство и управляешь государством только с моего позволения и по моей милости. На мою долю выпадают лишь самые важные решения. Так вот — это одно из таких решений. Ты должен подписать смертный приговор!
Пока она долго и взволнованно говорила все это, Холройд успел подготовиться к ответу. Он медленно сказал:
— А ты ни разу не задумывалась, что массовые убийства как раз и вызовут возмущение людей, которых ты якобы желаешь успокоить?
Того, что произойдет дальше, он никак не мог предположить. Богиня пришла в такую бешеную ярость, какой он не ожидал. Она схватила лежавшую на столе ручку и в гневе бросила ему через стол, поверх фолианта, раскрытого на странице, которую, по ее повелению, он должен был подписать. Задыхаясь, она безмолвно ткнула пальцем в пустое пространство внизу под перечнем имен. Вцепившись рукой в страницу, она рывком выдрала ее из книги и сунула ему под нос:
— Подпиши, — прошипела Инезия, яростно сверкая глазами, — подпиши — и отсрочишь им всем казнь на шесть месяцев!
Ни слова не говоря, Холройд взял ручку. Он прочитал начертанную ею резолюцию, затем подписался чужим именем: «Инезио…» и так же молча вернул лист. Это условие его устраивало. Полгода — немалый срок. За шесть месяцев он или станет Пта или умрет. В конце концов, он не подписал ничего, кроме одной только страницы из тысячи восьмисот. У него просто не было другого выхода, видит бог. Будем считать, что ему еще легко удалось выпутаться из этой невероятно сложной ситуации.
Палец коснулся его лба. И снова голову объял сладкий дурманящий туман. Голос богини нежно ласкал его слух:
— Пойдем со мной… Пойдем со мной!
Первое, что почувствовал Холройд, — стремительное движение в пространстве. Он почему-то ждал боли. Но ее не было. Проходили секунды, движение на громадной скорости все продолжалось, потом последовала настолько резкая остановка, что у него перехватило дыхание. Теперь он увидел под собой землю в таком отдалении и ракурсе, как будто смотрел на нее с высоты птичьего полета или из аэроплана. Горы! Горы без конца и края! Огнедышащие вулканы! Поразительная, устрашающая и величественная картина!
Насколько хватало зрения, тянулись горные вершины, пики, мощные вертикальные столбы дыма, извергаемые вулканами в мглистое небо. Сотни вершин, сотни вулканов, а между ними темнели глубокие ущелья, дна которых не достигал человеческий глаз. Из темных трещин угрюмой и прекрасной земли клубился пар.
«Нуширван! — догадался Холройд и с горечью понял, что допустил страшную и уже не поправимую ошибку. — Нельзя было посылать сюда людей. Это значит обречь их на верную гибель».
Однако прошло некоторое время, и он уже иначе расценивал обстановку. Страна вулканов оказалась не настолько неприступной, какой выглядела с первого взгляда. Теперь он был уверен, что армия сможет штурмовать горы. Потому что разглядел и удобные перевалы, и зеленые благодатные долины, в которых тянулись фруктовые сады и что-то наподобие виноградников. Очарованный красотой этих мест, он стал высматривать, не видно ли поселений. Да вот же они! Дома лепились у подножия гор, теснились в долинах, располагались неподалеку от быстрых и бурных горных рек. А вдалеке, там, где бескрайняя долина уходила за горизонт, он различил шпили и башни какого-то города и загорелся: «Летим туда! Побываем в городе!»
«Нет! — донеслось в ответ. — Как ни велико мое могущество, но мне не под силу переправиться через поток бурлящей лавы…»
«Но почему?»
Молчание. Но почему же? Холройд почувствовал острое любопытство. И вдруг… Поток бурлящей лавы! Эти слова целиком завладели его воображением. Он посмотрел вниз. Странно, как же он не заметил сразу эту кипящую грязевую реку. Серпантином, змеей через всю огромную долину извивалась темно-серая масса примерно в четверть мили шириной. На ее поверхности появлялись, лопались и исчезали едва заметные пузыри.
Но ведь пришедшая с плоскогорий Гонволана армия рано или поздно тоже должна будет пересечь лавовую реку… И снова Холройд почувствовал укоры совести: имел ли он право посылать людей в эдакий ад? Но одновременно он с облегчением понял, что воины смогут пройти и непременно пройдут кипящую серую массу. Он воочию увидел даже тип понтонного моста, который можно использовать для переправы. Такой мост можно будет навести довольно быстро, и он окажется достаточно прочным, чтобы выдержать тяжелые танки… или гримбов. Какой солдат, прошедший вторую мировую войну, не переправлялся по подобным же мостам сотни раз, к тому же нередко под обстрелом противника?
Мысленное путешествие продолжалось. Исследуя лавовый поток в западном направлении, Холройд сумел определить скорость своего передвижения: приблизительно четыреста миль в час. Довольно быстро. Однако он все же успевал брать на заметку высокие пики, чтобы в дальнейшем использовать их как ориентиры. Он был сосредоточен, собран, предельно наблюдателен. Ему удалось разглядеть город, наполовину скрытый вдалеке. Но подлететь к нему ближе было невозможно. Почему-то все, что лежало там, за потоком бурлящей лавы, было недоступно даже при таком, почти идеальном способе разведки.
После того, как они миновали лежащий вдали за лавовой рекой следующий город, поток круто свернул на север. В этом крылась какая-то загадка. Теперь он понимал, насколько важно изучить таинственное препятствие, против которого был бессилен Гонволан. Следуя вдоль течения извилистого бурлящего потока, он убедился, что лава как бы окружает и защищает центральный густо заселенный район Нуширвана. Чтобы увериться в этом, Холройду хватило часа. Удивительная река лавы свернула на восток, затем после долгого пути устремилась на юг… Это казалось странным, и в нем проснулся интерес военного человека.
Солнце, стоявшее еще недавно, как ему казалось, в самом зените, уже склонилось к краю горизонта. Ярко запылал закат. Он невольно залюбовался косыми лучами и длинными вечерними тенями. Господи, как красиво! До чего же поразительная, ужасная и прекрасная страна Нуширван!.. Вдруг последовал неожиданный рывок скорости и такая же резкая остановка, как в самом начале мысленного путешествия. И он оказался во дворце. Невероятный маршрут со всеми сопутствующими наблюдениями и выводами завершился.
В зале теперь было гораздо темнее. Его огромные окна выходили в сторону все еще озаренного запада, но, по мере того, как опускалось солнце, сгущались ранние сумерки. Бросившись в кресло, полный впечатлений и совершенно измученный мысленным путешествием, Холройд скорей почувствовал, чем понял, что богиня рассматривает его со слабой улыбкой на губах. Ее глаза были спокойны и безмятежны, как у довольного собой ребенка. Удобно устроившись в кресле напротив, она глядела на него… И прежде, чем Холройд заговорил, она произнесла:
— Я показала тебе отдаленные районы Нуширвана, граничащие с Аккадистраном, ибо уверена, что их изучение поможет тебе при наступлении.
Почему? Холройд совершенно не представлял. Он хотел было высказать свои сомнения, но передумал. Поскольку ему ничего не было известно о прошлых беседах принца и богини, он мог задавать лишние вопросы и не раз уже этим пользовался. И она отвечала, бывала недовольна, однако вынуждена была отвечать. Так он сделает и на сей раз. Он спросил:
— Этот поток бурлящей лавы… Почему мы не могли переправиться через него?
Женщина покачала головой. От движения ее волосы загорелись в лучах заката, словно золотой сноп. У них был сейчас прелестный оттенок живого пламени. Ее нежный голос, казалось, струится к нему прямо из сумерек.
— Есть вещи, Инезио, о которых ты не должен спрашивать. Они просто лежат за пределом моих возможностей.
Она встала. Обошла стол, склонилась к нему, и теплые мягкие руки обвили его вокруг шеи. Сперва полуоткрытые губы женщины показались ему прохладными, потом они стали горячими и требовательными. И все трудные, неразрешимые вопросы, над которыми Холройд ломал голову, мигом отступили прочь.
«Позже, — подумал он растерянно. — Обдумаю все это позже…»
Холройд взял ручку и записал на листке бумаги:
«Самым великим могуществом обладает в Гонволане богиня Инезия. Для того, чтобы уничтожить Пта, она перенесла его сюда. Как это было сделано, мне показали».
Он взглянул на первый пункт с удовлетворением. Сама возможность сделать запись и перечитать ее принесла ему облегчение. Весь вчерашний день он добивался такой минуты. В своей прежней жизни по утрам он никогда не торопился и, памятуя о том, что утро вечера мудренее, все свои дела решал на ранней заре. Вот и сейчас он сидел за письменным столом совершенно один и никто не мешал ему обдумывать свои проблемы в привычной для него манере. В итоге, казалось, общая картина проясняется. Лоони против ее воли послали вернуть его в Гонволан. Что она и сделала. Изложив все разрозненные фрагменты событий на бумаге, он сможет связать их в единое целое и сделать соответствующие выводы. Холройд обмакнул ручку в чернила и записал дальше:
«Вторая в Гонволане по могуществу, ныне значительно ограниченному, — Лоони. Она сорвала попытку богини Инезии захватить Пта в замке. Как этот захват происходил, мне показали и…» Холройд перестал писать и перечитал второй пункт. Нет, все было не так. Ему не показали. Ему сказали, что так было. Он тихо присвистнул. Затем медленно начал писать. Через полчаса ни в одном пункте не было ни одной ошибки, ни одного противоречия. Он стал записывать выводы:
«Нет никакого сомнения в том, что женщина, которую я принимал за Лоони, была на самом деле Инезией. Значит, все, что говорили мне хозяйка замка Гия, и крестьянская девушка Мура, и жена маршала Нанда, есть или неполная правда или искаженная правда или полная ложь. А вот худощавая высокая женщина, которая пыталась убить меня и дала кольцо, так разъярившее Инезию, должно быть, и есть настоящая Лоони. Косвенное подтверждение тому — то, с каким трудом она говорила».
Холройд откинулся от стола и снова перечел запись. Он был изумлен своим открытием. Тысячи вопросов теснились у него в голове, приводя его в полнейшее недоумение. «Почему, почему она поступила так, а не иначе?»
На это не было однозначного ответа. Инезия не пожелала дать ему ключа к разгадке. Она поступила так потому, что должна была поступить так, а не иначе. Холройд пожал плечами. Пта, готовясь к своему второму пришествию и слиянию со своим народом, тоже не рассчитывал на авось. Он окружил себя защитными чарами. Холройд стал перечислять их одну за другой:
«Первое. Пта призвал свое прежнее человеческое воплощение, точнее, его разум. Я вернулся Питером Холройдом, — он сделал паузу и добавил справедливости ради. Кажется невероятным, что Пта пришлось прибегнуть к столь жалкой защите. Но, тем не менее, это так — первая защита есть Питер Холройд.
Второе. Мне показали царство тьмы. Точнее — провели меня сквозь него. Третье. Мне продемонстрировали действие молитвенного жезла. Четвертое. Мне дали возможность совершить мысленное путешествие, которое помогло мне сделать интересное открытие: оказывается, богиня не может проникнуть в Нуширван дальше потока бурлящей лавы, который, как ров, окружает центральную густозаселенную часть отделившегося штата. Пятое…»
На пятом пункте Холройд несколько замялся, ибо он казался ему самым неясным. Но вряд ли Холройд ошибался, поскольку богиня вела себя в этом пункте более чем настойчиво. Еще в домике под красной крышей в джунглях она пыталась его соблазнить под видом крестьянской девушки Муры. Холройд нахмурился. Все-таки она своего добилась. Он вынужден был согласиться, поддался искусительным попыткам богини, пусть бездумно, но уступил.
Оказывается, любовь и секс были великой основой этого загадочного мира. Здесь сделали когда-то огромное открытие: если мужчина боготворил женщину и совершал определенную, строго оговоренную церемонию, то женщина становилась богиней не только на словах, но и на деле. И наоборот, если женщина боготворила мужчину, он становился богом. В таком мире у секса должна была существовать теснейшая связь с величайшим божественным могуществом, например, с таким, как у Инезии, поработившей государство в пятьдесят четыре миллиарда душ. Несносная мужская склонность воздавать и принимать почести в качестве героев, королей и прочих кумиров имела целью сотворение божества или собственное превращение в божество.
«Шестое. Эта защитная чара, — писал Холройд, — имеет какое-то отношение к странице из книги со списками людей, подлежащих истреблению. Если бы такой связи не было, Инезия не стала бы так настаивать на моей подписи».
Он задумчиво нахмурился. И вдруг молнией мелькнула догадка. Как безумный он вскочил на ноги и заметался по комнатам. К счастью, фолиант все еще лежал на столе в зале. Он поспешно раскрыл его и долистал до страницы на букву «Л». Так оно и есть! Последнее имя на предыдущей странице было «Линра», а следующая страница начиналась с «Лотибар». А между ними оборванные зубцы: отсюда Инезия в ярости выдрала лист!
Ошибки не могло быть. Он сам своей собственной рукой подписал смертный приговор Лоони… Мрачный и растерянный, Холройд стоял у стола и обдумывал, какие могли быть последствия такого опрометчивого, непродуманного шага. И все-таки еще оставалась надежда, пусть слабенькая, но надежда. «Слава богу, — подумал он, — что мое сопротивление заставило Инезию оттянуть дату приведения приговора в действие на шесть месяцев».
Можно побороться. Есть и кое-что другое из козырей. Например, впереди туманно маячил магический трон. И еще — поток бурлящей лавы неподвластен Инезии. Да, кстати, что там слышно о наступлении на Нуширван?
Стук в дверь прервал его размышления. Женщина-гвардеец доложила, отсалютовав копьем и щелкнув подошвами сандалий:
— Маршал Гора посылает вашему высочеству свои приветствия и нижайше сообщает, что генеральный штаб готов немедленно отправиться на Нуширванский фронт.
Теперь во избежание конфуза Холройд всегда отвечал заранее приготовленными фразами. Это позволяло выигрывать время и легче ориентироваться в малознакомых ему ситуациях. Вот и сейчас он, не моргнув глазом, ответил:
— Обеспечьте эскорт для моего отбытия из дворца-крепости. Я немедленно отправляюсь.
Он вернулся в кабинет и поспешно собрал свои заметки. Вдруг его осенила неожиданная мысль. Он почувствовал себя холодным, твердым и решительным. Из прозрачной ячейки в стене за письменным столом Холройд достал перстень-печатку, оставленный там по требованию Инезии, вышел в зал и захватил фолиант со списками приговоренных бунтовщиков. Книга могла ему пригодиться.
Против него плетутся нити заговора? Что ж, пожалуйста. Он готов к этому. В голове у Холройда молниеносно созрел великолепный план. Старый Пта не даст заманить себя в ловушку и сам расставит западню против своих противников. Со временем у него, может быть, появится план и получше, но пока что годится и этот. А пока… пока нужно наступать на Нуширван. И захватить там магический трон, даже если пока нет необходимости садиться на него. Но если ничего другого не останется, Пта сядет на трон власти. Времени было очень мало, а проволочки еще никогда не приводили к победам в сражениях. Кроме того, что еще ему оставалось делать?..
Ручей журчал, струился и пенился. Лоони сидела на траве у ручья и расчесывала мокрые волосы. Она сняла одежду перед тем, как искупаться, и высокая худощавая оболочка однажды умершего тела сверкала на солнце коричневым загаром и полоской незагорелой кожи. Лоони склонилась над водой, стараясь разглядеть свое отражение. И рассмеялась, не совсем разочарованная.
Мертвое тело, которое она случайно заняла, после недели тщательного ухода и загара под теплыми лучами солнца все заметней начинало проявлять признаки самостоятельной жизни. Хорошо промытые и расчесанные гребнем волосы отливали прекрасным темным блеском. В воде отразился уверенный и зоркий взгляд зеленых глаз, сияющих мягким светом. Как изумруды… Лицо? Она еще поработает над ним, конечно, насколько это удастся. Но, к сожалению, уж очень оно скуластое и простенькое.
Она все еще вглядывалась в свое отражение, но внутреннее чутье подсказывало ей, что к ней кто-то приближается. Лоони оглянулась. Футах в десяти от нее над водой кружился и мерцал огромный голубовато-туманный шар, внутри которого играли радужные переливы. И как будто ниоткуда возник смутный силуэт, постепенно принимающий вид богини Инезии. Точеная обнаженная фигурка какое-то мгновение словно балансировала на грани света и тьмы, затем отделилась от шара и не то упала, не то спрыгнула в воду. Так выглядела со стороны материализация.
Инезия не спеша вышла на мелководье. Лоони настороженно следила, как богиня выбирается на берег. Вот она отряхнулась от воды и села на траву ярдах в двух от Лоони. Инезия сказала, презрительно сощурясь:
— Тебе, наверно, кажется, что ты поступила очень мудро, отдав ему кольцо власти, не так ли?
Лоони пожала плечами. Она могла бы ответить, но зачем? Вопрос Инезии звучал вполне риторически и не требовал ответа. Лоони посмотрела прямо в лицо золотоволосой богини и прочла на нем невысказанное, но с трудом сдерживаемое торжество. Она тихо сказала:
— Так значит он подписал… мой смертный приговор? Я чувствовала, что ты сейчас появишься. Сколько же мне осталось жить теперь, милая Инезия?
Богиня залилась благодушным звонким смехом.
— Уж не рассчитываешь ли ты, что я сообщу тебе точную дату?
— В таком случае, — твердо ответила Лоони, — я буду жить и действовать, словно мне ничего не грозит.
Она заметила, как с нежного лица Инезии исчезает самодовольное выражение. Это была маленькая, но победа. Тем не менее богиня парировала выпад:
— И все же я могу стереть с лица земли твое настоящее тело в ту же минуту, когда пожелаю.
Хороша победа! Лоони ахнула:
— Так значит, ты еще не уничтожила его?
Она с трудом заставила себя замолчать. Лоони охватила нервная дрожь. Ее настоящее тело! Глупо было даже вспоминать о нем сейчас, когда она не может оставить временную оболочку и ничем не в силах ему помочь. Полагая, что ее настоящее тело уничтожено, Лоони отбросила все сомнения и шла вперед напропалую. И вот теперь узнала…
Ее настоящее тело! Великолепная одухотворенная плоть, дивная красота которой так привлекала всегда могучего и пылкого Пта… Ее плоть — полюс божественной власти… Если поторопиться, может быть, удастся вернуть его? Захватить силой… Она хмуро сказала:
— Ты хитрее, чем я предполагала, Инезия, но все-таки недостаточно мудра. Я живу или умираю с Пта.
— Ты умрешь… очень скоро, — холодно отозвалась другая женщина. — Пять чар уже разрушены. Пять из семи. Мне кажется, он что-то подозревает, но это уже не имеет никакого значения. Мои сети уже накинуты на него, петля сжимается, и шестая защита вот-вот рухнет. У меня есть небольшой план, который сделает бессмысленным любой его самостоятельный, не подведомственный мне шаг. Новый план… а по существу очень старый, я задумала это давным-давно. И через день-другой осуществлю. Ну что, — повернулась Инезия к Лоони, — ты и теперь тешишь себя несбыточными надеждами? Все еще думаешь вернуть себе могущество и свободу и воплотиться в прежнее тело?
Лоони утомленно молчала. Разговор с Инезией требовал от нее постоянного напряжения всех сил. Но это была единственная надежда узнать что-либо. Она не нарушала молчания, пока не собралась с духом. Ее победа оказалась совсем не такой значительной, как ей показалось вначале. Эта неделя измотала ее. Она все время ожидала появления Инезии и вынуждена была держаться поблизости от воды: вода служила катализатором для материализации и по ней всегда было легче прийти. Характер у золотоволосой богини был забавно-тщеславный. Жизнь Лоони стала бы совсем невыносимой, если бы время от времени к ней не наведывалась Инезия, желающая получше почувствовать свое торжество.
Херберт Фрэнк
Доценко Виктор
Эриксон Стивен
Свержин Владимир
Белоусов Валерий
Володихин Дмитрий