Чтение 2–й страницы книги ~Великий Сатанг~

пухлых ручонках.

В тот миг моих гостей, пожалуй, можно было назвать рассерженными,
если бы было с чем сравнивать, но сравнивать, увы, было не с чем,
поскольку никто и никогда не видел рассерженного сатанга.

Вообще эти созданьица отличались абсолютной беспристрастностью и
удивительной неприязнью ко всему смертоносному, особенно к оружию.
Причем неприязнь эта была лишь частицей общей их неприязни ко всякого
рода конфликтам.

Выпив рюмку "Камю", я позволил себе игриво спросить:

- А есть ли смысл в вашем бытии?

- О да! - мелодично откликнулись они.

- А предназначение? - не унимался я.

- Да! - повторили они хором. - Это Великое Равновесие, и
бесконфликтность - источник его.

- Но кем же дана вам столь благая цель? - спросил я уже вполне
серьезно, тайно надеясь, что они помянут одно из имен Господних.

Увы!

- Великий Сатанг, если угодно, - последовал ответ. - И мы - лишь
дробные его частицы...

- Вы можете все?

- Нет, мы можем больше.

...Воистину так. Ничего не могу сказать о Верховном, поелику оный
себя не проявлял никак, но рядовые сатанги были силой могучей и
единственно абсолютно беспристрастной...

А силой ли? Да, конечно. Именно потому, что никогда ни на кого не
давили, никому ничего не навязывали; они всего лишь советовали. Но в
том-то и дело, что не следовать их советам было бы попросту глупо, ведь
тварюшки никогда не ошибались и никому не отдавали предпочтения и, что
особо важно, тонко ощущали границы допустимого и приемлемого...

И вот когда роль сатангов была молчаливо признана всеми
заинтересованными сторонами, тогда-то ими и была предложена
сверхдержавам идея пресловутой "квоты вмешательства". Принцип незатейлив
и прост, как символ веры: при основном запрете на глобальные военные
действия (первый шаг к бесконфликтности) и, разумеется, роспуске
профессиональных армий разрешалось в экстренных ситуациях поставлять
спецтехнику и инструкторов в случае конфликтов на планетах третьего мира
(до осознания отказа от конфликтов не доросших).

Естественно, все - только по просьбе тамошних властей и во имя самых
высоких идеалов. Квота же - о ней знали, бесспорно, далеко не все -
призвана регламентировать сроки и масштабы поставок на основе строгого
паритета.

Короче говоря, все поровну, и никто не в обиде...

Идея была так хороша, что многие второстепенные ведомства горько
восплакали о невозможности обзавестись своим собственным сатангом.

И кошмар сгинул. Ну, не то чтобы так уж совсем, но как-то потускнел;
стало возможным присесть наконец и неспешно поразмыслить о многих делах,
ранее успешно подзабытых в суматохе накопления "паранормальных"
боеголовок.

А в первую очередь: чем же заняться теперь?

Ведь для чего-то же человечество существует, не так ли?

И ежели не для вырывания глоток, то для чего же?..

Ответов была тьма: от мечты о выходе за пределы Галактики до вновь
ставших актуальными заявлений о принципиальной возможности путешествий
во времени. Но кто же сумеет совершить нечто подобное? Кто сделает
сказку былью?

От этого могло зависеть очень многое, и не надо думать, что только в
смысле престижа...

Основная проблема заключалась в энергии. Старые источники не
годились, новых не было. И все мечтания оставались всего лишь теорией,
пока дело обстояло именно так.

Поразмыслив, специалисты (разумеется, с подачи
сатангов-консультантов) рекомендовали обратить внимание на некий
малоизвестный ранее минерал - боэций. Соединение крайне редкое, в
лабораторных условиях несинтезируемое и обнаруженное на тот момент лишь
где-то на самой периферии обитаемых миров - если не ошибаюсь, на окраине
Малого Магелланова Облака.

Рекомендации были рассмотрены...

ХРОНИКА ПЕРВАЯ
СВЯЩЕННЫЕ БУБЕНЦЫ

ГЛАВА 1
ДАРХАЙ. ОРАНЖЕВАЯ ЛИНИЯ

11-й день 7-го месяца 5-го года Свободы

- Я еще раз спрашиваю тебя, скотина: можешь ли ты чем-то оправдать
себя?

Ту Самай позволил себе повысить голос. Во имя слезы Хото-Арджанга,
можно подумать, что все это нужнее всего ему! Вот уже почти полчаса он
пытается дать этому человеку шанс на спасение, и что же в ответ?! Слезы
и сопли и никакой конкретики...

Задержанный и впрямь вел себя крайне неразумно. В общем-то все было
ясно без слов, допрос становился бессмысленной формальностью, и его
лепет, жалобный плач пока еще (непонятно почему) не умершего животного
сам по себе свидетельствовал о высоком гуманизме тех, от кого сейчас
зависела его жалкая жизнь.

- Говори!

Нет, нарушитель не слышал. Он стоял на коленях, кривя в рыданиях
морщинистое лицо, и в раскосых глазах его не было ничего осмысленного.
Он не способен был уже бороться за жизнь. И все же он не заслуживал
смерти. Пока.

- Привести в чувство! - приказал Ту Самай, глядя в пустоту.

Получив приказ, мальчики действовали четко. Нарушитель был вздернут
на ноги, и крепенький паренек с засученными по локоть рукавами добела
застиранной куртки коротко, без особенного размаха, нанес ему несколько
умелых, не калечащих, но крайне болезненных ударов. Избиваемый икнул. И
в ответ откликнулось натужным кашлем: кого-то в углу штабной хижины
затошнило.

Ту Самай, не глядя, знал - кого.

- Брат наставник, - распорядился он, не поворачивая головы, -
оставьте нас. Вам будет полезнее подышать воздухом - сегодня воздух
удивительно свеж...

Подождал, пока хлопнет дверь, и тем же бесстрастным тоном продолжил
допрос:

- Итак?

- Там у меня брат... и жена... - Вразумление, безусловно, пошло
задержанному на пользу; он, правда, заикался и никак не мог унять дрожь,
но голос теперь звучал более или менее по-человечески. - И дети... я
десять лет не видел детей, доблестный командир...

- Дети? - Ту Самай пожал плечами. - Допустим. Однако откуда у
честного человека дети на той стороне?.. Покажи ладони, скотина!

И спустя миг - с отвращением:

- Твоим мозолям не больше десяти лет. Похоже, раньше ты был дха? Или
даже дхаи?

Глаза ничтожества панически забегали.

- Я искупил, доблестный, я все искупил! Пять лет нефритовых
каменоломен, три года плантаций!.. Только год назад с меня сняли надзор,
клянусь, только год назад!

Похоже, он почувствовал-таки, что пощада возможна, и сейчас, кое-как
взяв себя в руки, боролся за жизнь до последнего, с бешеной решимостью
загнанной в угол крысы...

Таким он больше нравился Ту Самаю.

- Год назад? И ты, не прошло и года, кинулся в бега?

- Но, доблестный! У меня же дети... - Нарушитель осекся, сообразив,
что сболтнул ерунду. - И я ничего не пытался унести с собой!..

Вот это было правдой, и это было доводом. Кроме полупустой котомки с
нехитрой снедью, при нарушителе не было обнаружено ровным счетом ничего.

- Верно, - благожелательно кивнул Ту Самай. - Поэтому ты пока что и
не умер. Закон свободы суров, но справедлив, и в этом твое счастье. Что
можешь сказать еще?

Ноги допрашиваемого подкосились; он пошатнулся, едва не упав на
колени, но наткнулся взглядом на хмурого парня с засученными рукавами
куртки - и сумел устоять. По левой штанине аккуратно заплатанных шаровар
потекла, расплываясь в пахучее пятно, темная струйка...

- Ну же!

Молчание. Идиот трясся в ознобе, даже не думая вспомнить о милости
Любимого и Родного и воззвать к имени его. И Ту Самай понял: не
дождаться, а поняв, ощутил вдруг невыносимую, брезгливо-безжалостную
скуку. С этим бессмысленным делом пора было кончать...

- Хорошо. Тогда скажу я. Ты пытался покинуть Свободный Дархай. Ты
собирался уйти к его лютым врагам. И ушел бы, не прояви порубежники
должного умения. Так?

Ответа он не ждал.

- Ты искупил примерным трудом свои прежние проступки, и Свободный
Дархай простил тебя, позволив стать одним из честных братьев. А ты
обманул высокое доверие. Так?

Ничего в ответ. И по-прежнему - ни слова о Любимом и Родном. Не может
вспомнить. А возможно, попросту не желает? Что ж, тем проще...

- Ты шел с пустыми руками, это верно. Но там, на той стороне, ты стал