открыто и мужественно. - Но, может быть, именно поэтому он и более
свободен. Это мир... этот мир непременно сломал бы меня. Но Мун доказала
мне, что даже я могу склониться, но не сломаться, если покорюсь ему. Во
мне самом и в нашей Вселенной заключено куда больше возможностей, чем я
предполагал. Там найдется место и всем моим мечтам, и всем моим
кошмарам... Там есть место и для героев, упавших в сточную яму, и для
тех, кто в каждом зеркале видит лишь свое отражение; там можно встретить
святых, живущих на промерзших пустошах, и лживых глупцов, что восседают
на троне мудреца, и там множество голодных тянут свои руки в мольбе,
которая никогда не получит ответа... Все становится возможным, если
найдешь в себе мужество признать, что все на свете относительно. -
Горькая, но самоуверенная усмешка скривила его губы. Джеруша слушала
молча, не веря собственным ушам.
отшлифованного бриллианта, комиссар, - острые четкие грани,
прозрачность, идеальная форма. Жалкие мыслишки, разумеется, бродили в
моей душе, но там и оставались до поры до времени. Теперь же... - Он
пожал плечами. - Острые грани бриллианта порой преломляют свет так, что
родятся многочисленные радуги, и в их свете все становится нестойким,
зыбким. Не знаю, смогу ли я снова видеть все столь же четко, как прежде.
- В голосе его невольно зазвучали трагические ноты.
как он без конца ищет что-то в безбрежности опустевшего космопорта, то и
дело поглядывая на ближайшую дверь, словно ожидая, что новое видение
мира каким-то образом позволит ему в последний раз увидеть Мун.
территория.
законы природы кажутся ему теперь несовершенными; а уж законы, созданные
людьми, представляются такими же ущербными, как и те люди, что их
создают; что он отлично понимает, кто такая Мун и в чем она, Джеруша,
намерена ей помочь... что он готов отступить в сторону и не мешать им. -
Может быть, оно и к лучшему. - Он явно не верил собственным словам.
Равнодушие, Гундалину, - самая великая сила во Вселенной. Оно все может
сделать бессмысленным. Любовь и ненависть не способны противостоять
равнодушию. Благодаря ему процветает чудовищная несправедливость. Само
по себе равнодушие пассивно, но оно открывает дорогу другим силам.
Именно это и делает его столь могущественным.
Она не равнодушна, она все принимает близко к сердцу, и люди,
соприкоснувшись с ней, становятся не безразличны сами себе. - Гундалину
снова уставился на свои свежие еще шрамы на запястьях. - Она даже это
умудрилась сделать почти невидимым...
собственная жизнь переменилась. Я больше не принадлежу этому миру. Нет,
- он вздохнул, - теперь существуют две планеты, которые я, по всей
вероятности, никогда больше не увижу, ну разве что через тысячу лет.
Тиамат и Харему, моя родина. - Он пошатнулся и сел на один из
контейнеров. - Моим соотечественникам эти шрамы всегда будут видны, даже
когда они станут практически незаметны. Что ж, остается еще целых шесть
планет - есть из чего выбрать! Кто знает, что я смогу обрести где-то
там?.. - Но взгляд его упорно возвращался к дверям космопорта в поисках
того, чего ему никогда уже не найти.
прицепленный к воротнику куртки.
была погружена последняя порция контейнеров и Джеруша не получила
последний рапорт о том, что погрузка закончена. Наконец последний из ее
команды от себя лично пожелал ей счастливо оставаться и отправился в
сторону грузового лифта.
остальными? - спросил ее Гундалину.
чья-то безжалостная рука.
то не уверена, что смогу вернуться обратно, сколь бы ни были сильны мои
убеждения. - Она передала ему блок дистанционного управления и микрофон.
- Вы и без меня все сможете объяснить им, инспектор Гундалину. И еще
возьмите вот это. - Она отстегнула от воротника комиссарские значки и
протянула ему. - Не потеряйте. Они вам еще пригодятся.
невольно улыбнулась. Он так сжал в здоровой руке эти значки, словно те
были редкое сокровище. - Надеюсь, что буду носить их с таким же
достоинством и честью, как это делали вы. - Он протянул к ней свою
искалеченную руку в традиционном прощальном жесте уроженца Харему, и она
коснулась его запястья своим, прощаясь с ним навсегда.
прапраправнуки вспоминают о вас с благоговением.
Нгенет, и улыбнулась. Интересно, подумала она, что эти прапраправнуки
смогут сказать его, Гундалину, потомкам, когда снова встретятся здесь?
когда он уже двинулся к грузовому лифту, где его ожидала последняя
группа инопланетян, и резко отвернулась, чтобы не видеть, как кабина
лифта зовет ее, сводя с ума... И очень быстро пошла - но не побежала! -
к дверям здания космопорта.
стоя у прозрачной стены, стали смотреть на одинокий корабль,
возвышавшийся над пусковой шахтой, такой же одинокий сейчас, как и они.
Миро о чем-то спокойно рассказывал, делал комплименты ее умелому
руководству погрузкой, задавал всякие пустые вопросы, стараясь ее
успокоить, но голос его звучал приглушенно, словно он был потрясен
грандиозностью и важностью момента. Она рассеянно отвечала ему, едва
разбирая, какие слова произносит каждый из них.
положении - особенно долгим это казалось ей из-за все возрастающего
нетерпения, - и она, сняв наушники, дала Нгенету тоже послушать, что
происходит там, внутри; как втягивают на борт подъемные краны и прочее
оборудование, как офицеры космической службы совершают последний обход
контрольных пультов и грузовых отсеков.
когда в наушниках прозвучал голос капитана корабля, обращавшегося
непосредственно к ней.
разочарование шевельнулось в душе. - Все в порядке, капитан.
смотрел на нее. Она глубоко вздохнула, кивнула... и сказала, словно
опомнившись:
спросили.
потом наступила мертвая тишина. Довольно долго она не могла стряхнуть
охватившее ее оцепенение, словно услышала шаги собственной смерти; потом
наконец стянула с головы умолкнувшие наушники.
увидеть миг взлета. От вспышек перед ее взором поплыла пелена.
дрогнули решетки энергосистем космопорта, и корабль начал плавно
подниматься в чуть дрожащем, плывущем мареве. Купол Звездного порта
раскрылся, подобно цветку, и выпустил корабль в глубины черной,
пронизанной светлячками звезд ночи. А корабль стремился все выше, в
кромешную тьму, где в невероятной вышине должен был присоединиться к
целой флотилий космических кораблей, а потом могучие двигатели помчат их
дальше, к Черным Воротам, и они никогда больше - за тот срок, что
отведен ей, Джеруше, - не вернутся в этот мир.
- на собственное отражение в стекле: одинокая фигурка в темном пустом
зале, похожая на брошенную игрушку, на ставший ненужным сломанный
предмет... [О боги...] Она прикрыла лицо рукой и пошатнулась.
пожалеешь, что осталась.
отняла руку от лица, одернула куртку. - Неофитам всегда трудно. - Она
неуверенно улыбнулась ему, и он улыбнулся в ответ.
встречи. Но пришлось подождать, пока ты сама не разобралась во всем.
Иногда мне казалось, что ты никогда не поймешь этого...
Орлов Алекс
Контровский Владимир
Орловский Гай Юлий
Сертаков Виталий
Распопов Дмитрий
Херберт Фрэнк