для нее маленькую могилку в хрустящем снегу. [Туда уходишь ты, а я...]
Он громко прочитал над нею эти стихи, опустившись на колени, в полной
тишине.
чувствуя себя наконец-то свободным. Рядом с ним лежала она - достаточно
близко, чтобы можно было ее коснуться, ибо палатка была крошечная; но он
так ее и не коснулся. С тех-пор, с той единственной ночи... Он был
часовым при ней, спящей, беззащитной, и ревниво следил за теми снами,
что тенями пробегали по ее лицу... светлое лицо, снежные растрепанные
волосы, слишком белая кожа... теперь, правда, ставшая не только куда
более привычной, но и казавшаяся ему удивительно прекрасной,
естественной... В мыслях он часто обнимал ее, целовал, будил навстречу
новому дню... и в этом диком краю он был свободен, как никогда в жизни,
ни в прошлом своем, ни в будущем не будет свободен от тех законов, что
вечно определяют его существование. Здесь он как бы плавал в некоей
благодатной среде, бесформенный, как эмбрион, и не испытывал стыда,
страстно желая эту девушку-варварку с глазами, похожими одновременно на
туман и на моховой агат.
тревожных снов, сонно улыбалась навстречу его вымышленным поцелуям...
Порой он замечал и легкую настороженность в ее глазах, чувствовал
нерешительное ответное желание... Но они не сказали об этом ни слова;
лишь его глаза спросили - а ее глаза ответили. И больше уже никогда не
будет у них такого утра...
совершенно измученные; Звездный порт внизу молчаливо сиял, словно
взошедшее среди ночи солнце. Heвысокий купол огромного подземного
комплекса широко раскинулся на прибрежной равнине. Это был почти целый
город, пронизанный неземным светом и заключенный в прозрачную округлую
оболочку. После посадки тех космических кораблей не осталось и следа - в
идеально гладкой сплошной поверхности купола не было видно ни одного
люка или прохода. Вдали за морем, почти на горизонте Гундалину увидел
мигающую огоньками раковину недремлющего Карбункула.
молча; неужели, подумал он, она так потрясена впервые открывшимся ей
зрелищем космодрома? Но потом вспомнил, что это не первый космодром,
который она видит в своей жизни. Она вдруг сжала его плечо так, будто
просила о поддержке. Он накрыл ее пальцы своей ладонью, но пальцы тут же
выскользнули, и он убрал руку.
деревянным голосом. - Пожалуй, нам лучше свернуть налево и подъехать
прямо к главному входу. Там охрана, разумеется, занята исключительно
последними событиями и не должна обратить на нас особого внимания - мне
вовсе не хочется становиться предметом сплетен.
совершенно не в силах как-то растормошить ее; успокоить - да он и самого
себя успокоить был не в состоянии! - Гундалину стал смотреть, как перед
ним постепенно вырастает купол космопорта.
пространство вокруг них вдруг залил яркий свет и чей-то механический
голос приказал им остановиться. Четверо в голубых полицейских формах,
вид которых почти уже стерся из его памяти, осторожно приблизились к
ним; он знал, что значительно большее число полицейских наблюдают за их
аэросанями из-за ворот. Лицевые щитки на шлемах были опущены, и узнать
кого-нибудь было совершенно невозможно. Однако понимание того, что это
свои, не успокаивало, а, напротив, вызывало тревогу. Он как-то странно
застыл, увидев их, словно сам был преступником, а не жертвой.
сержанта, но голос был незнакомый. - А ну выходите, ублюдки, и если там
у вас есть еще кто из вашей воровской шайки, так и его тоже с собой
прихватите, пока мы ваши сани в качестве мишени не использовали!
Гундалину возмутился:
рукой, и двое его спутников подошли к Мун, а третий вытащил из саней
Гундалину. Его совершенно не держали ноги, и он неловко шлепнулся прямо
в снег.
нему, грубо преградили ей путь. Возмущенный Гундалину откинул на спину
капюшон, стянул с лица колючую шерстяную маску и намеренно заговорил на
клостане, основном языке Ньюхевена. - А вы, сержант, обязаны отвечать
старшему по званию. Я инспектор полиции Гундалину.
Гундалину. - С тех пор уж тыща лет прошла... Боги, да это ж и правда он!
с медлительным достоинством выпрямился.
Он обнял Мун за плечи - точнее, тяжело повис на ней.
вспомнил его имя: ТессраБарде. - Мы-то думали, что вас сбили бандиты,
сэр. Эй, да помогите же ему...
Мун и покачал головой: Мун воинственно сжала кулаки, явно намереваясь
защищать его. Он вдруг сразу почувствовал в себе силы, забыв о холоде и
усталости.
Один из полицейских радостно пожал ему руку и с любопытством уставился
на Мун. Гундалину чувствовал его недоумение. - А это кто? Ваша подружка?
хорошо. - Гундалину глянул на Мун: она сняла маску, и на лице ее были
написаны испуг и неуверенность. Он понял, что прежде всего она боится
именно за него, и попытался подбодрить ее улыбкой. Пальцы ее, сжимавшие
его руку, немного ослабили свою хватку. - Это мой друг. Она была вместе
со мной в плену. Но все рассказы потом... - Он оттягивал тот миг, когда
неизбежно придется соврать, - Сперва я хотел бы поесть чего-нибудь
горячего и немного отдохнуть. - Он мучительно закашлялся.
неуверенность, - эти, хм... местные не имеют права заходить в комплекс.
могли проникнуть в ваш чертов комплекс, я не стоял бы перед вами еле
живой! А если бы не эта девушка, меня бы сейчас вообще на свете не было.
-Он шагнул по направлению к главному входу. Мун по-прежнему поддерживала
его. - И пожалуйста, захватите наши сани.
рукой. Разговоры по крайней мере полусотни гостей создавали вокруг
невнятный шум, который поднимался к потолку, отражался от него и падал с
оглушительным взрывом смеха. Она не спала уже сутки, и перед этим ночь
тоже была практически бессонной. Даже почетное место за главным столом
среди этих полубогов - членов Ассамблеи - ничуть не радовало ее, обед
превратился в очередное мученье. Гости жили еще как бы по космическому
времени, и для них сейчас была примерно середина дня, хотя на Тиамат
давно уже наступила ночь, и приглашенные старательно напускали на себя
бодрый вид.
Ашвини, для чего пришлось надеть парадный мундир комиссара полиции,
тяжелый от немыслимого количества позолоченных галунов и шнуров и
сияющий как солнце. Но когда она увидела изысканные одежды самого
премьера, расшитые самоцветами и подчеркивающие красоту его по-юношески
крепкого тела... Сколько же ему лет? Четыреста? Пятьсот? Даже Ариенрод,
наверное, испытывает зависть при виде Ашвини. (Втайне Джеруше было
приятно, что Ариенрод на этот банкет не пригласили.) Нынешний
премьер-министр унаследовал свой пост от отца и служил живым примером
вечной мечты представителей Харему доминировать среди братских миров
Гегемонии и править ими вне зависимости от законов времени и
пространства. Он приветствовал Джерушу с изысканной галантностью, за
которой она ощущала удивление тем, что комиссар полиции планеты Тиамат
оказался женщиной. Рядом с премьер-министром за столом оказался
Верховный судья Хованнес, однако Джеруше было безразлично, что он там
ему нашептывает.
шестую или седьмую полную еды тарелку, к которой она практически не
притронулась, и поставил новую. Джеруша с удовольствием отхлебнула
горячего чаю и уставилась на очередное угощение, на поверхности которого
кругами расплывалось масло. Робот стоял возле нее до тех пор, пока она
не сунула в еду ложку, вяло ее помешивая и надеясь, что это занятие
поможет ей не заснуть.
с нами, да, комиссар?
Первому секретарю Теммону Ашвини Сайрусу, родному сыну премьер-министра.
Это был весьма привлекательный мужчина средних лет, слишком светлокожий
и крупный для уроженца Харему. Его нормальный возраст удивлял Джерушу
больше всего, ибо отец Сайруса выглядел значительно моложе. Но еще
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Конюшевский Владислав
Махров Алексей
Орлов Алекс
Андреев Николай