и стал пить прямо из горлышка, даже не предложив Гундалину. - Ты не
представляешь себе, легавый, сколько на мне чудовищных обвинений! Как же
я теперь вернусь на Харему? Если же ты думаешь, что я до конца дней
своих готов исходить кровавым потом в какой-нибудь исправительной
колонии, то поищи другого дурака. - Он снова отхлебнул из бутылки.
Преувеличиваешь. - [Хотя, возможно, ты и не заслуживаешь сострадания.]
Гундалину вдруг от всей души стало жаль Герне. [Святые предки, а что
если бы я родился в его теле, а он в моем?] - Я... мне очень жаль!
собираешься вернуться? Чтобы тебя разжаловали, лишили всех чинов,
бросили в тюрьму? Вряд ли. Ты, черт побери, небось притворишься
помешанным: так сказать, преступление, совершенное в порыве
неуправляемой страсти. Ты ведь ради любви на это пошел... Эх, любовь...
любовь - это болезнь! - Рука Герне, сжимавшая горлышко бутылки, дрожала.
полюбит...] Гундалину наконец как следует откашлялся, пытаясь выиграть
время для ответа. [Что же я собираюсь делать? Не знаю.] Будущее
представлялось ему безбрежным холодным морем.
вошла Персефона и с ней Мун в плаще с накинутым на голову капюшоном.
головы капюшон.
на девушку. Лицо Мун совершенно переменилось благодаря ухищрениям
косметики - однако не было раскрашено с той безвкусной грубостью, что
была свойственна самой Персефоне; это лицо было великолепным,
совершенным! Новая прекрасная женщина совершенно затмевала память о юной
островитянке с открытым лицом. Высоко поднятые волосы Мун были забраны
сеткой из серебряных и золотых бус. Тор сняла с нее плащ, открыв взорам
мужчин золотисто-медового цвета платье, которое переливалось подобно
зрелым травам под ветром и льнуло к ее телу, не подчеркивая форм, но
свободно ниспадая от талии, от кружевного, цвета слоновой кости лифа,
замечательно гармонировавшего с ее белой кожей. Широкое ожерелье из
опалов скрывало знак сивиллы у нее на горле.
красоты, а Мун словно расцветала под лучами его восхищения.
тут же просияла.
наклонился над ней и легко коснулся ею своего лба. [И каждый сантиметр
ее тела говорит о том, что она настоящая королева!] - Я с радостью
преклоню пред вами колена. - Мун улыбнулась, и это была ее собственная
улыбка, не улыбка Ариенрод.
мышкой тунику Мун. - Не узнают ее при дворе?
Но ее не узнают... Боги, да никто и не отличит их одну от другой! Ах,
ваше величество, подойдите ко мне! - Он потянулся к Мун.
сильнее сжала его пальцы. Оба смотрели на Герне.
тебе даже не прикоснусь! - Герне опустил руки. - Только дай мне немного
на тебя посмотреть.
повернулась. неловкая в длинном, платье, но уже не испытывающая
неуверенности под его взглядом. А он буквально пожирал ее глазами, когда
она стояла перед ним с терпеливым достоинством. И во взгляде ее не было
осуждения; она позволяла любоваться собой даже, пожалуй, с
удовольствием. Гундалину переводил взгляд с Мун на Герне, и сам бы не
смог, наверное, в этот миг определить собственные чувства. Он весь
напрягся, когда Герне вдруг резко поднялся, покачнулся... и неуклюже
упал перед Мун на колени.
Мун. Гундалину быстро взглянул на Персефону; расписанные цветами глаза
ее расширились, она, потрясенная, тоже посмотрела на него и покрутила
пальцем у виска, качая головой.
написана жалость. Она помогла Герне снова улечься на постель -
совершенно не по-королевски.
лицо его стало жестким.
нужно было меня прикончить. Ариенрод ненавидит проигравших! - Он
выговорил это с каким-то мазохистским наслаждением. - Ну а теперь
выслушайте меня.
Гундалину. Герне загадочно улыбнулся.
следовало бы об этом знать, легавый.
вздохнул; боль в груди усиливалась.
эта улыбка заслонила для Гундалину все остальное.
эхом ответили голые стены и полки; помещение практически опустело;
припасы кончались, новых автоматов больше не поступало. - Давай,
Поллукс, тащи-ка вон тот ящик с тлалоком сюда поближе, пусть эти психи
хоть обожрутся им, пусть у них языки черными станут... - Она зевнула
так, что щелкнули челюстные суставы.
приказания хозяйки, как верный пес.
клеть.
к тебе все-таки, старая ты грязная куча металлолома! - Она поправила
парик. - Есть только две вещи, которые Ойярзабал сделать может, а ты
нет; а на другой планете так и вовсе небось одна останется... так это
можно и от любого другого мужика запросто получить. Вот и неудивительно,
что он меня к тебе ревнует. - Она мрачно захохотала. Ойярзабал уже велел
ей до свадьбы непременно избавиться от Поллукса. Она тогда согласилась,
но сразу почувствовала, что еще одно звено готово для тех брачных оков,
с помощью которых этот инопланетянин готовился превратить ее в свою
рабыню. [Он хочет получить меня такой, какая я есть... Так зачем же он
меня ломает?] Она так злобно хлопнула по ненавистному парику, что тот
съехал на одно ухо. Пришлось снова поправлять. - А кто меня теперь в
порядок приводить будет? Полли у нас умеет не только упаковочные клети
таскать, он и рыбачку в королеву запросто превратить может, верно? А ты
о себе самом-то хоть иногда думаешь, а, Полли? Неужели ты никогда даже и
не спросишь себя - зачем да почему тебе то иди другое сделать велели? -
Тор смотрела, как он идет к ней через всю кладовую. - А вот интересно,
хочется тебе узнать, спасет ли эта девчонка своего дружка из лап
Ариенрод или нет? Впрочем, она, наверно, дура или сумасшедшая, если ей
такой ублюдок, как этот Спаркс, нужен!
заинтересованность, однако ничего не сказал.
тебе ведь все равно даже, здесь я или нет, так чего ж это я беспокоюсь?
- Она пинком отшвырнула пустую картонную коробку, расчищая себе путь. -
Когда закончишь с этим, ступай назад и захвати тот последний бочонок с
ферментами для Герне: пристроишь его где-нибудь здесь. - [Да, теперь я
обоих Звездных Быков знаю, старого и нового. И двойняшку королевы, тоже.
Слава богам, скоро меня в этом Карбункуле не будет! И вряд ли я когда
вернусь сюда...]
из той самой комнаты на противоположной стороне коридора, вход в которую
всегда был столь же тщательно охраняем, как и вход в Центральный банк
Карбункула. Раньше она никогда не видела, чтобы эта дверь оставалась
открытой. А сейчас она была не только открыта, но и оставлена совершенно
без присмотра, и Тор в одном из голосов, доносившихся оттуда, узнала
голос Ойярзабала. Поллукс, не оборачиваясь, прогрохотал по коридору в
сторону казино, а Тор подошла к заветной двери и, повинуясь внезапному
порыву, резко отворила ее.
нее. Все мужчины, инопланетяне. Троих она узнала сразу - то были
ближайшие помощники Сурса. Ойярзабал быстро подошел к ней; в каждом его
движении ощущалось злобное раздражение.
убийцы проговорил один из незнакомцев.
Шломо Вульф
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Майер Стефани
Прозоров Александр