этой женщины действовало на меня сковывающе.
кофейником и чашками.
рассказывать о предстоящей этнолингвистической экспедиции в
Конго. Ее возглавит Нгау, пигмей, оригинальнейший ученый -
ну как это ты не слышал? А может быть, и сам Стэффорд пое-
дет. Отсталость пигмеев сильно сказывается на развитии Цент-
ральной Африки, там предстоит огромная работа - вроде той,
что Стэф проделал в свое время в Меланезии. Она, Андра, то-
же, может быть, поедет...
тусклым.
прекрасными чертами лица. И в то же время внушала робость.
Мне еще больше захотелось уйти. Мелкими глотками я пил горя-
чий душистый кофе и обдумывал, как бы выпутаться из неловко-
го положения.
медийного фильма. Риг-Россо с каменным лицом выделывал неве-
роятные трюки. Андра заулыбалась, глядя на визор.
дне, дне бегства с Венеры, который странным образом как бы
обозначил некую границу между нами.
кармана, нажал кнопку ответа. На экранчике возникло нечто
лохматое, непонятное, затем оно сдвинулось вверх, и я увидел
лицо Феликса.
Город, еще в прошлом веке разросшийся вокруг Института физи-
ческих проблем, уже зажег огни в ранних зимних сумерках. Мне
пришлось пройти несколько пустынных кварталов старой части
города, обреченных на слом, там и сейчас бухало и рушилось,
автоматы делали свое дело.
города. Автоматы-бульдозеры подобрались к этому дому почти
вплотную, и мне казалось, что в нем никто уже не живет. Окна
были освещены только в последнем, пятом этаже.
двери стояли настежь, дух был нежилой. У квартиры Феликса я
позвонил, но не услышал звонка. Я нажал на ручку, дверь со
скрипом отворилась, и я вошел в крохотный Г-образный кори-
дорчик с обшарпанными стенами. Дверь ванной была снята с пе-
тель и прислонена к стене, из ванны, залитой коричневой жид-
костью, тянулись в комнату толстые кабели.
почки под низким потолком, от неуютного застоявшегося холода
- от всего этого мне стало вдруг печально.
синтетического меха, какие увидишь разве в музее полярной
авиации, стоял спиной ко мне и с кем-то разговаривал по ви-
деофону. В скудном свете представилась мне картина полного
запустения и изумительного беспорядка, достигнутого, как
видно, многолетними настойчивыми стараниями. На столах, на
полу и подоконниках стопками и вразброс лежали рукописи,
магнитные и перфорированные информкарты, пленки - вперемешку
с полотенцами, обертками от еды, пластмассовыми тарелками.
На пыльном экране визора красовалась незнакомая мне матема-
тическая формула, выведенная пальцем. Посреди комнаты стоял
мажордом, передний щиток у него был снят, из глубины узла
управления командами тянулся провод, грубо подсоединенный к
вычислительной машине типа "Рион": очевидно, Феликс исполь-
зовал логическую часть робота для расширения оперативности
вычислителя.
Завтра обязательно.
отчетливыми нотками безнадежности. - Ты меня просто убива-
ешь, дорогой товарищ. Ты срываешь план, ты прогоняешь ребят,
которые хотят тебе помочь..
чтобы жить в гридолитовом коттедже с современными удобства-
ми...
потер их. Мне показалось, что я слышу чей-то негромкий храп.
ляделся. - Поищи, пожалуйста, сам.
открыл ее и позвал: - Старший, выйди, пожалуйста, если не
спишь.
Вслед за тем из темной спальни вышел невысокий плотный чело-
век лет сорока, в котором я с изумлением узнал конструктора
Борга. Того самого, который назвал мое выступление на Совете
бредом.
грубоватое простецкое лицо. С плеч свисало клетчатое одеяло.
Зевок он закончил уже в дверях.
хорошо. Погоди минутку.
вина. Решительным жестом скинул со стула кипу старых журна-
лов и велел садиться. Затем вручил мне стакан и плеснул в
него вина.
нул как следует из своего стакана. - Единственное спасение в
этом холодильнике. Вытяни ноги к обогревателю, пилот, не то
окоченеешь с непривычки.
пальцы. - Надо будет завтра перебраться.
вздоре, который ты нес на Совете, было одно место, которое,
собственно, и побудило меня познакомиться с тобой поближе.
Ты сказал что-то о Нансене. Будь добр, изложи в развернутом
виде, а я посижу и послушаю.
не, да и на любую другую тему тоже. Но тут я уловил его по-
велительное менто: "Начинай".
Нансена. Я много и жадно читал об этих людях, презревших
обыденность. "Их вела жертвенная любовь к науке и челове-
честву", - мне запомнилась эта фраза из какой-то книжки.
Времена этих людей прошли давным-давно. Плавание в Арктике и
полеты на экрапланах над снегами Антарктиды не более опасны
ныне, чем прогулочный рейс по озеру Балатон. Но началось ос-
воение околоземного космического пространства. Юрий Гагарин
сделал первый виток вокруг шарика и приземлился в корабле,
охваченном пламенем (в те времена использовали специальную
обмазку, принимавшую на себя нагрев от трения в плотных сло-
ях атмосферы). Прорыв сквозь радиационный пояс, высадка на
Луне. Героический полет Дубова к Венере. Скитания экспедиции
Лонга в зыбучих марсианских песках. В более близкие к нам
времена - исследования Замчевского на внутренних планетах,
полеты Рейнольдса, "человека без нервов", к Юпитеру, сатур-
нинская эпопея Сбитнева и Крона, загадочная гибель храброго
Депре на Плутоне.
что не могли не идти. Если бы не они, пошли бы другие.
Кто-то ведь должен был пройти первым.
побывали всюду. Есть Управление космофлота. Горький опыт пи-
Русанов Владислав
Белов Вольф
Андреев Николай
Черепнин Владимир
Лондон Джек
Грабб Джеф