Чтение 38–й страницы книги ~Плеск звездных морей~

прекрасно знаем, что это часто влечет за собой нарастание
эгоизма.

- Часто, но не всегда. Вспомни индекс Решетова...

- Здесь, коллега, особый случай конфликта среды с нас-
ледственностью. Нужно еще по крайней мере три месяца. Будучи
изолированной от привычной среды, примарская наследствен-
ность, вероятно, даст своеобразные проявления. Мы получим
материал огромной важности.

- Все это так, - сказал Баумгартен. - Лично я ни на се-
кунду не сомневаюсь в ценности эксперимента. Но меня беспо-
коит, коллеги, да, беспокоит ваше состояние. Три месяца!
Лично я выдержу. Без сомнений. Но ты, Леонид...

- Оставим этот разговор, - проскрипел Михайлов. - Я вы-
держу сколько потребуется.

Они стали пробираться к выходу, я отпрянул от двери и,
отпустив поручни, взлетел. Некоторое время я барахтался у
потолка. Они прошли, вернее, проплыли подо мной. Наконец мне
удалось нащупать поручни, и я, позабыв о витаколе, добрался
до своей каюты, лег и пристегнулся.

Долго не мог я прийти в себя. Вот как, значит. Вся эта
экспедиция затеяна только для того, чтобы...

Не знаю, чего было больше в моих беспорядочных мыслях -
растерянности или злости.

А, так вы ждете не дождетесь, чтобы сын венерианских при-
маров выкинул что-нибудь. Ну, хорошо же!..

Робин преспокойно спал, ровно дыша, этот абсолютно урав-
новешенный землянин, эталон спокойствия и благоразумия. Я
растолкал его и сказал:

- Отдери свои датчики и выкинь в утилизатор.

- А что, эксперимент окончен? - спросил он живо.

- Нет. Но твои датчики им не нужны. Это маскировка. Или,
может, для эталона...

Тут я осекся. Мне вдруг пришло в голову, что проклятые
приборы могут записать разговор.

- Так что? - спросил Робин. - Отклеивать датчики?

- Нет. Я пошутил.

- Из всех твоих шуток эта - самая неудачная, - недовольно
сказал Робин, перевернулся на другой бок и тут же заснул.

А я сидел в кресле, пытаясь привести мысли в порядок и
выработать план действий.

Прошло, наверное, около часа. Робин проснулся, зевнул.

- Кто здесь? - спросил он. - Ты, Улисс?

- Да. - Я сосредоточился и послал менто: "Помоги мне
завтра".

- Повтори, - тихо сказал он.

Я повторил и добавил: "Ни о чем не спрашивай. Только по-
моги".

- Ладно, - сказал Робин.

Утром следующего дня (если я не ошибался в своих расчетах
времени) я засел в рубке и принялся постукивать по тем тру-
бопроводам, которые могли провести звук в каюты психологов.
Вскоре в рубке появился Баумгартен.

- В чем дело, пилоты? - спросил он. - Какой-то стук.

- Ничего, - сказал я. - Регламентный осмотр корабля.

Начало было хорошее. Потом мы с Робином направились в
кольцевой коридор. Я знал, что Баумгартен следует за нами. Я
нащупал лючок дистрибутора, с треском открыл его и позвякал
в шахте ключом. Робин, должно быть, понял, какую игру я за-
теял. Он спросил:

- Ну как?

- Примерно двадцать восемь, - сказал я.

- Это еще ничего. Только бы не тридцать.

Умница! Лучшего напарника у меня никогда в жизни не бу-
дет.

- Что все-таки происходит? - спросил Баумгартен.

- Регламентный осмотр корабля, - ответил я ровным голо-
сом.

- Какой может быть осмотр в темноте? - раздался голос Ми-
хайлова.

Ага, он тоже здесь. Отлично. Я не ответил, только посвис-
тел, как бы в раздумье. В условиях сенсорной депривации
свист звучит особенно зловеще.

- Пойдем дальше? - сказал Робин.

- Да.

- Может, зажечь фонарик? - услышали мы тихий голос Нага-
ты.

- Прошу пассажиров разойтись по каютам, - сказал я.

Разумеется, они не разошлись по каютам. Они шли за нами,
тревожно прислушиваясь к звяканью открываемых люков и нашим
отрывочным и непонятным им замечаниям. Раза два я почти не-
чаянно натыкался на кого-то из психологов. Потом мы пошли
обратно в рубку.

- Одну минутку, Улисс, - окликнул Михайлов. - Мы должны
знать, что делается на корабле, и я прошу...

- Занимайтесь своим делом, - сказал я таким тоном, каким
ответил бы на вопрос случайного пассажира капитан работорго-
вого парусника, только что застреливший пару матросов.

Мы скрылись в рубке. Время от времени я постукивал по ма-
гистралям. К обеду вышел один Робин, и, конечно, психологи
не сумели у него ничего выведать.

Так продолжалось и на следующий день. Тревога нарастала,
это чувствовалось по многим признакам. В каюте Баумгартена
шел какой-то бурный разговор. Робин приносил мне брикеты в
рубку.

Прошло еще несколько дней. Я лазал впотьмах по кораблю,
стучал и свистел и уклонялся от объяснений. Рискованную игру
я затеял, но теперь уж отступать было некуда. Не знаю, как
там с нарастанием эгоизма, но упрямство мое нарастало, это
точно. Решалось нечто очень важное для меня. Я пробовал рас-
суждать хладнокровно. Я понимал, что они по-своему правы: с
Венеры их выжили, исследовать примарских потомков, живущих
на Земле, бессмысленно, я - единственный сын примаров, кото-
рого можно было вытащить на венерианскую орбиту. Но дело-то
в том, что я не хотел быть объектом исследования. И если уж
говорить всю правду, боялся этого.

Надо было доводить игру до конца.

Таинственные осмотры корабля, обрывочные замечания, кото-
рые роняли мы с Робином, делали свое дело. У психологов соз-
далось впечатление, что на корабле неладно и мы пытаемся
принять какие-то меры. Психологи нервничали. Я знал со слов
Робина, что Нагата потребовал прекратить эксперимент, что
даже Баумгартен колеблется и только Михайлов был непоколе-
бим. Михайлову приходилось хуже других, у него явно развива-
лась мания преследования, но он держался стойко - это вызы-
вало уважение.

Я сидел в рубке и мысленно уточнял, в какой точке орбиты
мы находимся, наше положение в пространстве относительно
Земли. Мы с Робином ежедневно занимались этой умственной
гимнастикой, требовавшей гигантского напряжения. Включить бы
систему ориентации, взять несколько радиопеленгов, чтобы
проверить расчеты...

Я вздрогнул от резкого стука в дверь. Это был Баумгартен.
Я услышал его голос откуда-то сверху: должно быть, он, вой-
дя, не удержался за поручни и плавал теперь по рубке. Он
произнес немецкую фразу, которой я не понял. Наверно, черты-
хался. Потом он ухватился за спинку моего кресла, я ощутил
на затылке его частое дыхание.

- Ну, так, - сказал Баумгартен. - Ввиду некоторых обстоя-
тельств мы решили прекратить эксперимент.

Меня охватило волнение. Никогда и никто не решался на та-
кую штуку, какую я задумал. Но мне это было просто необходи-
мо...

- Эксперимент закончен, - повторил Баумгартен без обычной
своей торжественности. - Можно распломбировать приборы и
сходить с орбиты.

- Хорошо, - сказал я. - Робин, включи, пожалуйста, свет.

Робин оповестил по внутренней связи Михайлова и Нагату,
предложил зажмурить . глаза. Вспыхнул свет. Робин включил
только один плафон над дверью, но все равно, даже и сквозь
плотно закрытые веки свет больно полоснул по глазам.

Первое, что я увидел, когда открыл глаза, было лицо Роби-
на, обросшее бородой. Он смотрел на меня испытующе, и я пос-
лал ему менто: "Ни о чем не спрашивай".

Прежде всего мы отодрали от себя датчики. Теперь я по-
чувствовал прилив уверенности - как будто раньше эти прокля-
тые датчики сковывали меня. Я снова представил себе наше по-
ложение в пространстве. Если в расчетах и была ошибка, то
самая незначительная.

- Приготовиться к старту! - Моя команда прозвучала гром-
че, нежели нужно.