Чтение 17–й страницы книги ~Завтрак для чемпионов~

все время в одну сторону, по кругу. Никто не улыбался. Все просто катались
да катались по кругу.

Он рассказал Трауту, что он слыхал, будто местные жители хватают голыми
руками живых гадюк и гремучих змей во время службы в церкви - хотят
показать, как они глубоко верят, что Иисус их защитит.

- Разные люди живут на белом свете, - сказал Траут.

Траут поражался, как недавно белые люди появились в Западной Виргинии и
как быстро они ее стерли в порошок, добывая уголь для тепла.

"Теперь уже и тепла не осталось - оно рассеялось в пространстве", -
подумал Траут. Оно доводило воду до кипения, пар вертел ветряные мельницы из
стали. А эти мельницы заставляли вращаться роторы в генераторах. Какое-то
время Америка купалсь в электроэнергии, была залита электричеством. На угле
работали также старинные пароходы и паровозы.

В те времена, когда Двейн Гувер, и Килгор Траут, и я были мальчишками,
когда наши отцы были мальчишками, когда наши деды были мальчишками, на
паровозах, пароходах и фабриках были свистки, которые свистели от пара.
Свистки выглядели так:

Пар от воды, доведенной до кипения жаром пылающего угля, со страшной
силой вырывался через свисток, и свисток испускал резкий красивый вопль -
этот звук как будто вылетал из глотки подыхающего динозавра, звук был
примерно такой: У-ууууууууууу-ух, у-ууууууух или трыннмннннннннннннннннньэ и
так далее.

Динозавром называется такое пресмыкающееся, ростом с паровоз. Оно
выглядело так:

У него было два мозга; один - для передней половины, другой - для задней.
Это животное вымерло. Оба мозга вместе были меньше горошины. Горошина была
плодом бобового растения и выглядела так:

Уголь был сильно спрессованной смесью мертвых деревьев, и цветов, и
кустиков, и травки, и прочего, с примесью навоза динозавров.

Килгор Траут размышлял о воплях паровых свистков и разрушении Западной
Виргинии, из-за чего свистки и смогли распевать во все горло. Он думал, что
эти душераздирающие вопли унеслись в межзвездное пространство вместе с
теплом. Но он ошибался.

Как и у большинства писателей, занимающихся научной фантастикой, у Траута
было весьма слабое представление о науке, а технические подробности нагоняли
на него сон. Ни один вопль свистка не мог унестись особенно далеко от земли
вот по какой причине: звук может распространяться только в атмосфере, а
земная атмосфера по отношению к Земле - тоньше яблочной кожуры. Дальше идет
почти полный вакуум. Яблоком назывался всеми любимый фрукт, который выглядел
так:

Водитель любил покушать. Он заехал в закусочную Макдональда. Тогда было
много разных заведений, торговавших рублеными бифштексами. Одна компания
была с "Макдональд". Другая - "Бургер-Шеф". Двейн Гувер, как уже говорилось,
владел лицензиями на несколько "Бургер-Шефов".

Рубленые бифштексы приготовлялись из животного, которое выглядело так:

Животное убивали и перемалывали в фарш, потом делали из него котлетки,
поджаривали их и закладывали между двумя кусками булки. Конечный продукт
выглядел так:

А Траут, у которого денег почти не осталось, заказал чашку кофе. Он
спросил старого-престарого деда, который сидел рядом с ним за столом,
работал ли он в шахтах. Старик сказал так:

- С десяти и до шестидесяти двух.

- Рады, что избавились? - сказал Траут,

- Господи, - сказал старик, - да разве ж от них избавишься - даже во сне
покоя нет. Я и во сне уголь рубаю.

Траут спросил его, как он смотрит на то, что работал в промышленности,
которая ведет к полному уничтожению окружающей местности, и старик сказал,
что всю жизнь так изматывался, что ни о чем таком я не думал.

- Да ведь все одно, задумываться или не задумываться, - сказал старый
шахтер, - если то, о чем думаешь, не твое.

Он напомнил, что все права на полезные ископаемые во всей округе
принадлежали железорудной и каменноугольной компании Розуотера, которая
приобрела эти права вскоре после Гражданской войны.

- По закону получается, - продолжал он, - что если человек имеет
собственность под землей и хочет до нее добраться, вы обязаны дать ему
возможность снести к чертовой матери все, что находится между поверхностью и
этой его собственностью.

Траут не увидел никакой связи между железорудной и каменноугольной
компанией Розуотера и Элиотом Розуотером, своим единственным поклонником. Он
по-прежнему думал, что Элиот Розуотер - подросток.

А дело было в том, что предки Розуотера были одними из главных виновников
уничтожения земли и людей в Западной Виргинии.

- И все же как-то несправедливо получается, - сказал старый шахтер
Трауту, - когда один человек имеет собственность под фермой, или рощицей,
или под домом другого человека. И каждый раз, когда ему нужно достать из-под
всего этого свою собственность, он в полном праве снести все, что стоит
наверху, лишь бы до своего добраться. Живут люди на поверхности, а их права
гроша ломаного не стоят по сравнению с правами хозяина того, что под ними
лежит.

Он стал припоминать вслух, как он вместе с другими шахтерами пытался
заставить железорудную и каменноугольную компанию Розуотера обращаться с
ними по-человечески. Они устраивали маленькие войны с частной полицией
компании, с полицией штата, с Национальной гвардией.

- Я никогда в глаза не видал ни одного Розуотера, - сказал он. - Но
Розуотер всегда брал верх. Я ходил по Розуотеру. Я копал норы в Розуотере
для Розуотера. Я жил в домах Розуотера. Я ел харчи Розуотера. Я выходил на
борьбу с Розуотером, кто бы он там ни был, и Розуотер всегда меня разбивал в
пух и прах, живого места не оставлял. Спросите здесь любого, и он вам
скажет; для них весь мир - это Розуотер.

Водитель грузовика знал, что Траут едет а Мидлэнд-Сити. Он не знал, что
Траут - писатель и едет на фестиваль искусств. Траут считал, что честному
рабочему человеку нет дела до искусств.

- С чего бы это человеку в здравом уме и твердой памяти ехать в
Мидлэнд-Сити? - поинтересовался водитель грузовика. Они уже ехали дальше.

- У меня сестра заболела, - сказал Траут.

- Мидлэнд-Сити - самая вонючая дыра на свете!

- Мне всегда хотелось узнать, где именно эта дыра.

- Если она не в Мидлэнд-Сити. то уж наверняка в Либертивилле, штат
Джорджия, - сказал шофер. - Бывали в Либертивилле?

- Нет, - сказал Траут.

- Меня там арестовали за превышение скорости. У них там была устроена
ловушка, где вдруг ни с того ни с сего надо было сбросить скорость с
пятидесяти до пятнадцати миль в час. Я прямо взбесился. Перекинулся парой
теплых слов с полисменом, вот они меня и упекли в кутузку. Там у них главная
промышленность - превращать старые газеты, журналы и книжки в кашу и делать
из этой каши новую бумагу, - сказал шофер. - Поездами и самосвалами туда
целый день подвозили сотни тонн разной макулатуры.

- Угу, - сказал Траут,

- А при разгрузке халтурили, так что куски книг и журналов и все такое
носилось по всему городу. Если вам вдруг захотелось бы собрать библиотеку,
вы могли пойти на товарную станцию и унести оттуда сколько угодно книжек.

- Угу, - сказал Траут. Впереди показался белый мужчина с поднятой рукой,
рядом с ним стояла беременная жена и девять ребятишек.

- Вылитый Гари Купер, а? - сказал шофер про "голосующего" мужчину.

- Да, похож, похож, - сказал Траут. Гари Купер был кинозвездой первой
величины.

- В общем, у них, а Либертивилле, была такая пропасть книг, что они
давали в тюремные камеры книги вместо туалетной бумаги. Они меня замели в
пятницу под вечер, так что суд мог состояться не раньше понедельника. Так и
пришлось мне сидеть в тюряге двое суток, а заняться было нечем - разве что
читать свою бумагу для подтирки. До сих пор помню одну книжонку, которую я
там читал.

- Угу, - сказал Траут.

- Это последняя книжка, которую я читал, - сказал шофер. - Батюшки, а
ведь с тех пор прошло не меньше пятнадцати лет! Это был рассказ про другую
планету. Дурацкая история. У них там было полно музеев, набитых картинами, а
правительство пользовалось чем-то вроде рулеточного колеса, чтобы решать,
что принимать в музей, а что выбрасывать.

На Килгора Траута внезапно накалило, как тошнота, ощущение, которое