Инстинкт?
загорелым, как бы литым лицом - продолжал рассказ. Он говорил о планете
Аква, представляющей собой безграничный океан, на дне которого развилась
специфическая цивилизация существ, не умеющих плавать; о странном мире в
созвездии Единорога, где все жило невероятно убыстренной жизнью и за один
его, Путешественника, внутренний день человек успевал родиться, вырасти и
состариться, а за месяц менялась общественная формация; о перенаселенной
планете Урби, чье население разделено на две равные части - каждая
бодрствует только половину местных суток, трудясь, обучаясь, отдыхая вне
дома, а затем идет в квартиры, которые в этот момент освобождаются другой
половиной, торопящейся занять опустевшие места у станков, в конторах, на
стадионах.
колхоза, плотный, весьма реалистичный мужчина, которому почему-то было не
жарко в пиджаке и туго повязанном галстуке.
так тесно, как могло бы быть, а производственные и прочие пространства, то
есть улицы, школы, библиотеки... кровати используются без простоев. Однако
эти половины должны менять время бодрствования. Чтобы каждой доставались и
день и ночь.
сдвигают момент пересменки. При этом, чтобы два потока нигде не
сталкивались, устроено так, что вход - везде, где он необходим и
существует, - сделан отдельно от выхода. Когда человек появляется,
допустим, в цехе, он как раз видит спину сменщика, уходящего в
противоположном направлении. Поэтому одна половина населения никогда не
встречается с другой, и люди, принадлежащие к разным, - пусть даже живут в
одной квартире - друг о друге знают только понаслышке.
немногочисленные жители, не имеющие звуковой речи, объясняются пантомимой,
и один жест мудреца, особым образом взмахнувшего рукой, несет целые сонмы
прекрасных мыслей.
чем коротко было в газетах и ради чего у профессора собрались его
знакомые.
последовательности со спектральным классом G2. Там никто не высаживался,
но восемь лет назад модуль РМ несколько раз облетел ее и снял звуковую
панораму. О ней, как водится, забыли, но однажды в НИИОПБК - я тогда там
работал - кто-то от нечего делать прослушал запись и обнаружил множество
отрывков живой разумной речи, зарегистрированных, правда, только в одном
месте. По количеству слов язык богатый - впору нашим наиболее развитым, но
с грамматикой сравнительно несложной, без падежей и родов - аналитический,
а не флективный. Расшифровали на ЭВМ и шутки ради выучились разговаривать.
Особенно наша лаборатория привыкла трепаться на иакатском очень бойко. РМ,
кстати, если кто не знает, - совсем простая штука. В теннисный мяч
величиной. Ни телекамер, ни измеряющих устройств. Только встроенная
антенна и записывающий прибор. Его обычно забрасывают наобум - сгорит, не
жаль. Теперь, в полете оказываюсь в той части Галактики, и как раз
разладился восстановитель пищи. Голод, прихожу к выводу, что надо как-то
подкормиться. До базы в созвездии Лепестка далеко, а тут кстати она,
планета. Поскольку почти шесть недель ничего не ел, не стал особенно
задумываться, поворачиваю.
Тут интересны ощущения. Дважды чувствуешь себя ничтожной мошкой и один раз
- властелином времени и пространства. В общем, сначала перед тобой
небесное тело целиком, и оно издали сравнительно небольшое. При нынешних
скоростях тело приближается стремительно, вскоре почти целиком заполняет
поле зрения. При этом впечатление огромности возникает как раз из-за
такого "почти", когда впереди заваливающийся, скошенный, слегка размытый
атмосферой светящийся край гигантского шара на границе с черным космосом.
Тут ощущение грозного неодолимого величия, против которого ты ничто и
всегда пребудешь ничем. Хотя в кабине полная тишина, все равно уши бьет
немая грандиозная музыка могучего поворотного движения планеты.
Психологический эффект - ясно понимаешь свою и вообще человеческую
малость. Даже жалеешь тех микробов-людей, которые, невидимые отсюда,
кое-где пятнышками тончайшей пленки своих строений покрывают округлый
склон. Затем начинается спуск. Как правило, первому посещению чужого мира
предшествует его облет. Это я и сделал. Один раз по экватору и два - через
оба полюса. Внизу вода и твердь примерно поровну, причем вся суша -
пустыня, желтая, серая, местами черная. В ходе невысокого облета чувства
противоположны тем, что испытываешь до спуска. Внутри ликует ощущение
своего могущества, осознаешь себя великаном, перешагивающим небольшие моря
и части материков. Что меня всего больше поразило, так это чернильное
облако в тысячи километров размером, которое я раньше углядел в северной
части планеты около лимба.
и внешний звук. Непробиваемая тьма, шелест воды - ливень обвалом падает
каплями величиной с арбуз. Этот же шум летящих и соударяющихся капель
записан разведывательным модулем восемь лет назад. Значит, ливень здесь
непрерывен, как те дожди, что во время последнего ледникового периода
десятками тысяч лет подряд падали у нас в нулевых широтах.
стороны зашел на место, где РМ зафиксировал человеческое обиталище. Пробил
негустую хмарь, сажусь.
гигантом, а теперь трапециевидный материк, над которым проскакивал,
превратился в необозримость, бесконечность. Его не измеришь своими
маленькими, всего лишь в восемьдесят сантиметров шагами. И главное -
конкретность любой ямы, холмика, бугра, даже кочки. Та конкретность, что
будет определять все твои действия и, возможно, судьбу, жизнь.
вращенья, бегущие внизу моря с коренным берегом, дугообразные дельты
высохших рек, эрозионные и первичные песчаные равнины, а теперь кругом все
зримо в подробностях.
опустился звездолет, - унылый пустырь весь в кочках. За пустырем шоссейная
дорога, а дальше пашня или ряды грядок, где я вижу первых иакатцев.
Собственно, это просто люди, чего и по записанному языку можно было
ожидать. Двое мужчин тяпками обрубали растущие одним кустом высокие
растения, похожие на нашу кукурузу, а со стороны приближалась женщина. К
моменту высадки я уже совершенно осатанел от голода и сразу побежал к ним.
Помню, меня озадачило, что трое совсем не были удивлены моим неожиданным
появлением с неба. Иакатцы спокойно продолжали свое дело...
профессору:
минутку... Может быть, вернее "иакатийцы".
"иакатийцы" лучше. Только вихрастый студент, тощий, как первый поэтический
сборник начинающего стихотворца, подался вперед и робко спросил:
подбежав к этим людям, я тотчас попросил у них что-нибудь поесть. Фраза
была приготовлена заранее и получилась неплохо. Более пожилой мужчина
выпрямился у куста и стал медлительно объяснять мне, что, во-первых, они
сами еще не ели, а во-вторых...
оранжевого пакета три круглых, хорошо пропеченных хлебца. Не рассуждая,
бросился к ней, схватил один и принялся поспешно его поедать. Мужчины
подошли и стали за спиной. Молодой иакат попытался, довольно вяло правда,
отнять у меня еще остающуюся часть. Я решительно отвел его руку.
сбил самый жестокий голод, через несколько минут почувствовал себя лучше.
пелену в небе, сделалось тепло. С одной стороны расстилалось море, с
другой поля. Там и здесь копошились в земле фигурки земледельцев. Все, за
исключением, естественно, моря, было культивировано - обработано либо уже
покрыто порослью посевов, напоминая в этом смысле голландские польдеры,
где не пропадает ни единый клочок почвы.
неухоженным, диким, забвенным клином врезывался в этот весьма
цивилизованный ландшафт. Обращаю ваше внимание на это обстоятельство,
потому что оно сыграло в моей судьбе решающую роль.
Панов Вадим
Шилова Юлия
Акунин Борис
Пехов Алексей
Володихин Дмитрий
Земляной Андрей