кажется красивее, чем на самом деле. Отец моего отца, ну, дед то есть, был
участником боев под Ленинградом. Морская пехота. В феврале сорок первого
он лежал в госпитале на Лесном. Получилось, что в большой палате дед -
конечно, молодой тогда - оказался единственным ленинградцем. Остальные из
других краев России и Союза мобилизованными или списанными с кораблей
Балтийского флота сразу попали под Ораниенбаум, на Невскую Дубровку,
оттуда с фронта блокадной зимой в госпиталь и не знали, даже просто не
видели великого города на Неве, который защищали. За стенами никем не
убираемый снег поднялся до первых этажей, на темных вечерних и ночных
улицах пусто, только женщина - жена, влечет, шатаясь, на саночках умершего
мужа - лишь бы подальше от дома, куда-нибудь в чужую подворотню, чтобы
самой не увидеть, когда за пайкой хлеба, - да чей-то семилетний ребенок,
последний в семье, еще имеющий силы, плетется с бидончиком воды, поднятой
из проруби где-нибудь на Малой Невке. Только на заводах теплятся огни.
Подвешенные на веревках, чтобы не упасть, рабочие у станков. В госпитале
мороз, по коридорам, занесенным снегом, трупы упавших и умерших. В палате
с инеем подернутыми стенами, освещенной крошечным огоньком коптилки, дед
долгими ночными часами повествовал об одном из великолепнейших полисов
мира. Из тьмы и холода другой Ленинград вставал перед слушателями. В
гранитных набережных раскидывалась блещущим простором Нева, каменные
сфинксы и львы смотрели на нее, ажурные мостики повисли над каналами,
воздвиглись белоколонные дворцы, конными статуями полководцев стояла на
площадях слава наших веков, птицы щебетали в старинных парках, украшенных
мраморными фигурами нимф, в переполненных театрах звучали монологи
замечательных артистов, на сцену бывшей "Мариинки" Дудинская выпархивала
летящим танцем, а на Невском проспекте, блистающем витринами бесчисленных
магазинов, тротуары заполняла толпа, где каждая девушка - красавица. В
палате слушали затаив дыхание. Особенно о девушках удивительной прелести -
ведь раненым было по девятнадцать-двадцать.
пренебрег. И я у костра на острове тоже не стал про войны, угнетение,
голод. Полностью опустил современные внутрисоюзные, общечеловеческие,
внеземные проблемы. Не информацию Вьюре дал - оду спел Земле и членам
Галактической Лиги.
оркестры, библиотеки, да?.. Между звездами ваши станции, пути, по которым
летят сигналы, движутся корабли. И все это над нами, под нами. Выходит,
что мы окружены, не свободны, не можем поступать, как хотим?
улыбнулась. - Или, может быть, наоборот, прекрасно, что теперь мы узнаем,
и будет чего хотеть. - Одним гибким движением она, не касаясь песка
руками, встала. - Вот вопрос: почему у вас жизнь, а у нас тоска?
"инстинкт" и различие между ними. Дело в том, что я-то знал звучание этих
слов на иакатском, но не был уверен, что девушка настолько осведомлена в
родном языке.
надо было сказать об этом раньше. Во-первых, обычная речь иакатов. Простые
и понятные разговоры о простых и понятных вещах: обедал - не обедал, общие
знакомые, погода. Словарь чрезвычайно беден и вовсе лишен универсалий.
Могут сказать "голубой", но слово "голубизна" отсутствует. Есть
"справедливый", но понятия "справедливость" в этой части записей нет. Так
же, как и "разум", "мысль". Причем универсалии отсутствуют не только в
качестве обобщений жизненного опыта, но и как оценочные категории,
показывающие различие между идеалом и данным явлением, говорящие о
несовершенстве жизни. Иными словами, ограниченный, нищий язык людей, всем
вокруг довольных, не только не ждущих перемен, но и не желающих.
зафиксировал второй языковый пласт, записанный с того же места на Иакате.
Здесь текста было гораздо меньше, но расшифровать его оказалось нелегко.
То не было общение двух или нескольких собеседников. Кто-то монотонно
читал вслух короткие отрывки из книг или других записей, знакомя с ними
второго наката. Никакого обсуждения. Пауза - и новый отрывок, чаще всего
не связанный с тем, что читалось раньше. Иногда то были отрывки одного
какого-то труда, иногда разных. Целый ряд фраз и абзацев, имеющих, видимо,
отношение к технике и точным наукам, как физика, биология, вообще не
удалось расшифровать и понять. Легче справились с гуманитарными - с
философией, историей, социологией. Но маленькие выдержки не давали общего
представления ни о прошлом, ни о настоящем Иакаты. Лишь дважды модуль
записал названия тех трудов, откуда читалось. Одно было "Последние цветы",
и речь там шла об исчезающих цветах. Второе - "Бессилие математики", из
которого я запомнил целый отрывок. "Мозг существует как материальный
объект в физическом пространстве, а разум нет. Загадка, как они соединены,
решается..." Нам тоже было бы интересно узнать, как она решается, но тут
чтец отложил в сторону "Бессилие" и взялся за другой опус. Вообще читалось
только по две-три фразы. Но язык здесь был бесконечно богаче уличного.
Оттуда и попали в составленные в институте иакатско-русский и
русско-иакатский словари абстрактные понятия.
терминов этой второй части записей. Некоторые она имела в активе и кстати
пускала в ход.
Вообще стала грустна и невнимательна.
есть не люди, в основном руководствуются инстинктом, не разумом. А человек
наоборот. У, меня впечатление, что какая-то часть деятельности иакатского
человечества - причем более значительная, чем на Земле, - обеспечивается
как раз требованиями инстинкта.
что-то изготовил и тем, что у него получилось, изготовляет следующее. А
нелюдь не может.
слоге. Не как у нас ругательное "нелюдь", а мягкое, даже ласковое
"нелюдь", вызывающее в воображении маленького покрытого шерстью
грациозного зверька.
ими. Самые блистательные или, во всяком случае, наиболее удобные для
обозрения наши успехи - техника. Однако животные тоже находят в природе
какие-то орудия и употребляют их для удовлетворения своих нужд. Но то, что
более всего отличает человека от животного, лежит не в материальной, а в
духовной сфере. Разум.
свобода выбора, очень важная способность различать добро и зло, которая,
хотя люди могут по-разному понимать и то и другое, все-таки присутствует в
каждом нашем решении. О том, что человеку присуще желание увидеть смысл и
логику в окружающей его действительности, объяснить себе мир в целом,
ощутить его гармонию, понять самого себя и свое место во Вселенной.
Прибавил к этому, что сама проблема смысла жизни, волнующая человека,
говорит о его попытках проникнуть за пределы того опыта, какой дает нам
наше сравнительно краткое существование, что наши духовные идеалы
превосходят средний уровень наших же обычных переживаний, что порой мы
осознаем себя участниками таких ситуаций, которые выше, шире познанного
нами материального мира и не могут быть целиком различимы за время нашего
индивидуального проживания на земле.
прошлым, настоящим и предполагаемым будущим, между самыми разнообразными,
постоянно меняющимися феноменами бытия, видеть и оценивать все это
применительно к нуждам близких, далеких, вообще незнакомых людей, к
проблемам человечества и даже Галактической Лиги, предпринимая на
основании этих оценок свои действия хоть в большом, хоть в малом
масштабах.
заинтересованностью, что и первую. Часто отворачивалась от меня, глядя на
море, на звездное небо или скалы. Что-то ее мучило.
исчезнуть. Луна стояла теперь над нашими головами.
лучше, чем мы... Пожалуй, пора отдыхать. Спасибо.
между камнями ложе из водорослей, а сам лег ближе к берегу на теплый
песок.
записей, мнение было таково, что читаем тексты, принадлежащие не предкам
современных иакатов, а другой цивилизации. Может быть, пришельцам из
космоса. И Вьюра этой гипотезы не разрушила. Да, умеет хорошо
формулировать мысли. Но скорее любопытна, чем любознательна - до тех
отрывков из книг, что записал РМ, ей далеко. Когда я говорил о конкретном,
слушала, как ребенок сказку. При обобщениях заскучала. Выводов никаких от
нее не услышал.
неприятным чувством.
горизонту луна светила ей в лицо - напряженный взгляд, закушенные губы.
Скальци Джон
Херберт Фрэнк
Лукьяненко Сергей
Шилова Юлия
Каргалов Вадим
Гуль Роман Борисович