Чтение 18–й страницы книги ~Кольца анаконды~

Вилли.

Смуглое лицо Линкольна приобрело землистый оттенок.

-- Никаких перемен?

-- Не знаю, больше она ничего не сказала. Линкольн поспешил прочь из
кабинета. Мэри стояла у двери, глядя на кровать. Ощутив его при-косновение к
локтю, обернулась. ----Он такой холодный!

Один из друзей Вилли сидел у большой кровати, выпрямившись с мрачной
серьезностью. Глаза Вилли были закрыты.

---Он ничего не говорил? -- спросил Линкольн у мальчика

- Нет, сэр, сегодня нет. Но он наверняка знает, что я здесь, потому что
пожимает мне руку.

Поставив стулья, они в молчании присели рядом с парнишкой. Тут уж
ничего не скажешь, ничего не поделаешь. Пришел доктор, поглядел на
безмолвно-го ребенка, потрогал его лоб -- и покачал головой, сказав этим
больше, чем под силу выразить словам

Только через час Линкольн вернулся к письмен-ному столу и устало
опустился в кресло. И обернул-ся, услышав голос:

-- Ему это удалось, мистер Линкольн, Гранту это снова удалось.

Военный министр вбежал в комнату, размахивая депешей, как боевым
стягом. В своем восторженном задоре он даже не заметил, как осунулось лицо
пре-зидента, не разглядел беспросветного отчаяния, за-стывшего во взоре
Линкольна Повернувшись к вися-щей на стене карте Соединенных Штатов, Камерон
постучал пальцем по штату Теннесси.

-- Форт Донелсон пал, и это воистину великая победа! -- И зачитал с
принесенного листка: -- Шест-надцатого февраля... армия конфедератов
сдалась... пятнадцать тысяч пленных. Вот оно, самое велико-

лепное доказательство, что в Гранте мы нашли вели-кого полководца.
Знаете, что сказал Грант, когда ге-нерал Бакнер спросил его об условиях
сдачи?-- Отыскав на листке нужное место, Камерон назида-тельно поднял палец.
-- "Никаких условий, кроме безусловной и немедленной сдачи. Предлагаю вам
немедленно перейти к делу". -- Министр ликовал. -- Полагаю, если позволите,
надо немедленно произвес-ти Гранта в генерал-майоры.

Линкольн утвердительно склонил голову. Камеронснова обернулся к карте.

-- Сперва пал форт Генри, теперь очередь форта Донелсон, сущая
катастрофа для противника! Кам-берленд и Теннесси -- две важнейшие реки
юго-запада -- в наших руках. Штат Теннесси теперь при-надлежит нам, а
Кентукки распахнут перед нами. Южанам остается лишь горько сетовать. Они
окру-жены и подвергаются непрерывным атакам. -- Он ткнул пальцем в карту. --
Наши армии находятся вот здесь, в Виргинии близ Вашингтона, и здесь, у
Харперс-Ферри. А также на полуострове, у форта Мон-ро, и готовы нанести удар
по Ричмонду и Норфолку. Стальное кольцо, вот как это называется! Наши войска
у Порт-Ройяла нацелены на Саванну и Чарльстон. Далее по побережью
Мексиканского залива мы гото-вы постучаться в ворота Мобила и Нового
Орлеана. А здесь, на Миссисипи, устремлены на Камберленд и Теннесси.--
Утомленный восторгом Камерон плюх-нулся в кресло. --Блокада вдоль всего
мятежного побережья уже не просто докука Джонни Бунтарю, а полновесная
угроза. Я не удивлюсь, если война за-кончится еще до конца года Тысяча
восемьсот шестьдесят второй станет нашим anus mirabilis, по-бедным годом.

-- Дай Бог, чтобы это было так, Камерон. Я мо-люсь, чтобы неисчислимым
смертям и разрушениям пришел конец и наша многострадальная страна вновь
стала единой. Но раненый зверь бросается на обидчика, а Юг ранен, и ранен
жестоко. Мы не должны терять бдительности ни на миг. И важнее всего для нас
блокада. Ее следует поддерживать и укреплять. Надо отрезать противника от
всех каналов поставок извне. Без оружия, боеприпасов и снаряжения Югу долго
не продержаться. В конце концов их войска будут разбиты.

Слова были полны оптимизма, но в голосе Лин-кольна прозвучал
беспросветный мрак. И столько в нем было горечи, что Камерон вдруг заметил
явное страдание, написанное на лице президента.

-- Сэр, вам нездоровится?

-- Нет, не мне. Тому, кто мне дорог. Моему сыну, Вилли. Ему ведь всего
двенадцать. Доктора говорят, смертельно болен. Тиф. Сомневаются, что доживет
до вечера.

Пораженный горем и болью президента, Камерон даже не нашел слов для
ответа. Встал, скорбно пока-чивая головой, и медленно вышел.

Река Джеме пересекает всю Виргинию, сердце Конфедерации. Покинув
Ричмонд, ее столицу, Джеме неспешно несет свои воды через щедрые земли этого
края к морю. У самого впадения в широкий залив, известный под именем
Хэмптон-Роудс, в нее вливает-ся река Элизабет.

В это мартовское утро над рекой Элизабет курил-ся туман, и первые лучи
рассвета с трудом проби-вались сквозь него, смутно очерчивая голые деревья,
выстроившиеся по берегам реки. На ветке, нависаю-щей над водой, сойка
распевала свою хриплую песнь -- и вдруг смолкла. Потом сорвалась в воздух и
унеслась прочь, испугавшись темной громады, за-маячившей в тумане. Птичье
пение сменило пыхте-ние, напоминающее тяжкие вздохи какого-то речного
чудовища. Вскоре из тумана выползло и само чудо-вище, пыхтя паровым
двигателем и изрыгая черный дым из единственной высокой трубы.

Облаченный в броню, пузатый, медленный и не-казистый корабль двигался
едва-едва, почти не тре-вожа рябью зеркальную гладь реки. Но, проплывая
мимо, продемонстрировал серые борта с орудийными портами, пока что плотно
закрытыми, и чудовищный таран, укрепленный на носу. На баке, прямиком над
четырехфутовым стальным бивнем, находилась бро-нированная рубка, а в рубке
-- командир корабля, адмирал Франклин Бьюкенен, стоявший позади ру-левого.

Но восторга адмирал отнюдь не испытывал. Не корабль, а скопище
компромиссов. Деревянный кор-пус сделан из обугленной обшивки "Мерримака",
со-жженного янки при отступлении из Норфолка. И этой сырой обшивке уготована
роль спасителя Конфедерации. Сгоревшие шпангоуты и обшивку срезали, оставив
лишь прочное дерево. На остатках днища возвели бронированную надстройку из
сосны и дуба, покрытых броневыми листами ради защиты установленного здесь
десятка больших пушек. И вот теперь " Мерримака, переименованный в корабль
военного флота Конфедерации "Виргиния",идет на войну в самый первый раз. Да
притом мучительно медленно. Одноцилиндровый двигатель, и без того хлипкий и
слабосильный, долго пробыл под водой, прежде чем его подняли и привели в
порядок. Древ-ний двигатель с самого начала не получал должного
обслуживания, а уж пребывание в соленой воде ни-чуть не пошло ему на пользу.
И тащить тяжелую по-судину быстрее пяти узлов в час хилый двигатель оказался
просто не в состоянии.

Зато, по крайней мере, судно наконец спущено на воду и скоро отведает
вкус битвы. Оно пошло бы в бой и раньше, но суровые весенние шторма хлестали
побережье много дней подряд, по заливу катились огромные валы, горами
обрушиваясь на берег. Имею-щая малую осадку "Виргиния" просто затонула бы.
Теперь шторм стих, волны за ночь улеглись -- и бро-неносец наконец-то будет
испытан в деле.

Повернувшись, адмирал Бьюкенен спустился по трапу в машинное отделение,
где громко крикнул, стараясь перекрыть лязг металла и шипение пара:

-- Слишком медленно, лейтенант Джонс, слиш-ком уж медленно идем! Нельзя
ли развести пары по-сильнее?

-- Нет, сэр! -- крикнул в ответ перепачканный смазкой офицер. --Больше
нам не выжать. Давле-ние и так чересчур высокое, еще чуток -- и что-ни-будь
взорвется.

Бьюкенен вернулся на свой пост. Когда "Виргиния" дотащилась до реки
Джеме, к ней присоедини-лись четыре деревянные колесные канонерские лод-ки.
Самая крупная -- "Патрик-Генри" -- с целыми шестью пушками, а самый
крохотный -- "Тизер" -- вооружен только одной.

Вот и вся флотилия, собранная против могучего военного флота
Соединенных Штатов.

Туман уже разошелся, и пыхтящие пароходы медленно вышли в широкие воды
Хэмптон-Роудс. За Норфолком они окажутся в открытом море.

И столкнутся с блокадным флотом, ибо именно там начинается удушающий
барьер блокады. Эти под-ступы к сердцу Конфедерации так важны, что здесь
встала на якоре целая флотилия кораблей Союза. Бьюкенен ни разу не видел ее,
но ежедневно получал рапорты о ее численности и состоянии.

Прежде всего сорокапушечные паровые фрегаты "Роанок" и "Миннесота". Их
сопровождают парус-ные фрегаты: пятидесятипушечный "Конгресс" и "Камберленд"
с двадцатью четырьмя орудиями. В об-щей сложности вход в реку Чарльз
контролирует

свыше ста пятидесяти пушек. Чтобы одолеть их, ну-жен целый флот. А
флота у Юга нет.

Только один-единственный неказистый, наспех слаженный и не опробованный
броненосец. Да еще четыре крохотных пароходика, лишенных брони.

Ни разу не испытанная в бою, нелепая, громы-хающая "Виргиния" лениво
близилась к блокадной флотилии.

--Открыть порты!-- прокричал Бьюкенен.-- Приготовиться к бою'

Вахтенный на корабле Соединенных Штатов "Маунт-Вернон", стоявшем к
берегу ближе других, заметил дым над мысом Сьюэлл и подумал, что там
разожгли огонь. Он уже собирался доложить, когда вдали показался темный
силуэт. Корабль, но какой? Силуэт укоротился: корабль повернулся носом, и
вахтенный забил тревогу. Пусть он ни разу не видел подобных кораблей, зато
прекрасно узнал флаг Кон-федерации, развевающийся на корме. Судно вполне
может оказаться давно ожидавшимся броненосцем, который якобы должен принести
Югу победу.

"Маунт-Вернон" поднял сигнальный флаг, чтобы предупредить флотилию.
Сигнал остался незамечен-ным. Капитан приказал выстрелить в приближаю-щийся
броненосец. Этот выстрел и стал первым в битве на Хэмптон-Роудс-

Пыхтя, " Виргиния х лениво приближалась к стоя-щим на якоре судам,
смехотворная с виду и ничуть не грозная -- пока не открылись орудийные
порты, и от-туда не выглянули черные жерла пушек. Мишенью первой атаки
Бьюкенен наметил "Камберленд". "Виргиния" открыла огонь шрапнелью из носовой
пушки уже с разделяющего их расстояния в целую милю, выведя из строя весь
расчет турельной пуш-ки -- кого раненым, а кого и убитым.