Чтение 21–й страницы книги ~Кольца анаконды~

-- Намного дольше, чем следовало, Сидни. -- Она все еще не утратила
привлекательности, хотя во-лосы уже засеребрились сединой. Засопев, она
уста-ло рухнула на брезентовый стул. -- Извини, мне не следовало такого
говорить. Видит Бог, тебе надо вес-ти войну, у тебя масса важных дел, тебе
не до того, чтобы видеться со старой сплетницей.

- Но к тебе это наверняка не относится!

- Да где уж там! Видишь ли, я страшно трево-жусь о Джоне, закованном в
кандалы в темнице на севере. Мы в таком отчаянии! Ты знаешь нужных людей, ты
генерал и все такое прочее, так что навер-няка можешь чем-нибудь помочь.

Джонстон не стал говорить вслух, но в душе не испытывал сочувствия к
сидящему в тюрьме Джону Мейсону. Сообщали, что тот живет с удобствами,
по-лучает превосходнейшую пищу, а уж сигары у него наверняка никогда не
кончаются.

-- Я ничего не могу поделать, пока политики не придут к каким-то
соглашениям. Но взгляни на это с другой стороны, Матти. Идет война, и все мы
долж-ны так иди иначе служить родине. И вот именно сей час, в этой тюрьме
янки, Джон и Слайделл стоят ди-визии, воюющей во имя Юга, а то и побольше.
Бри-танцы все еще неистовствуют из-за этого инцидента и испускают
воинствующие кличи. Как ты понимаешь, все, что плохо для Севера, хорошо для
нас. Война идет не так гладко, как хотелось бы.

-- От меня ты не услышишь ни слова жалобы, равно как и от других, если
уж на то пошло. Мы знаем, что вы воюете, не щадя себя. Дома все мы то-же
помогаем фронту, чем можем. В нашем городе не осталось ни одной железной
ограды, все ушло в пере-плавку для броненосца. И если мы самую малость
не-доедаем, это никакая не жертва в свете того, что де-лаете вы, люди в
серых мундирах. Я ведь не жалу-юсь. Я верю, что все мы исполняем свой долг.

-- Ты не представляешь, с каким восторгом я слу-шаю эти слова, Матти. Я
тебе скажу, вовсе не секрет, что Юг окружен. Что я хотел бы сделать сейчас,
это Прорвать кольцо армий янки, удушающее нас. Я за-ставлял армию
маршировать день за днем, чтобы встретиться с врагом лицом к лицу. И
наступление начнется завтра. Но вот это как раз секрет...

-- Я никому не скажу!

-- Знаю, иначе не стал бы тебе говорить. Я сделал это для того, чтобы
ты поняла, что Джон, живущий сейчас в комфорте, делает во имя войны гораздо
больше на своем месте, чем мог бы сделать где-ни-будь еще, так что,
пожалуйста, не тревожься...

Он поднял глаза на адъютанта, откинувшего входной полог и отдавшего
честь.

--Срочные депеши, генерал.

-- Несите. Матти, вынужден просить прощения. Она молча ушла, гордо
вскинутым подбородком демонстрируя, что думает об этой внезапной помехе
разговору, наверняка подстроенной заранее. Правду говоря, помеха была
непреднамеренной, но Джонс-

тон все равно обрадовался ей. Отхлебнув кофе, он открыл кожаную папку.

Как и остальные генералы Конфедерации, Джонстон искал способ разорвать
петлю, стягивающуюся вокруг Юга. Изучая обступившие Конфедерацию армии, они
искали хоть крохотную лазейку. Джонстон не слишком восторгался Улиссом С.
Грантом и тем не менее понимал, что имеет дело с противником волевым и
целеустремленным. Победы Гранта в форте Генри и форте Донелсон усугубили
катастро-фу. Теперь Грант расположился лагерем с мощной армией на
Питсбургском плацдарме в Теннесси. Конфедератская разведка обнаружила, что к
нему на подмогу идет подкрепление. Когда подкрепление прибудет, Грант
наверняка ударит в южном направ-лении вдоль Миссисипи в попытке разделить Юг
надвое. Надо его остановить, пока не поздно. И Сид-ни Джонстон как раз тот,
кому это по плечу.

Наступление начнется позже, чем запланировано, но в остальном все идет
строго по замыслу. За зиму он собрал армию даже более многочисленную, чем
армия Гранта, численность каковой кавалерийская разведка оценила в тридцать
пять с лишним тысяч человек. Джонстон принял решение ударить первым, пока
тридцать тысяч человек Дона Карлоса Бьюлла не прибыли Гранту на подмогу. Три
дня подряд его новобранцы маршировали по грязным тропам и про-селкам
Миссисипи, и маршруты их усталых колонн сходились на плацдарме у Питсбурга.
Теперь наста-ло время в последний раз собрать офицеров.

Они потянулись в палатку один за другим, подо-двигали себе стулья и
наливали кофе, когда Джонстон указывал на кофейник, жестом приглашая
угос-титься. Он дождался, когда соберутся все, и лишь тогда заговорил:

-- Больше задержек не будет. Атакуем завтра, воскресным утром, как
только рассветет.

Его заместитель генерал П. Дж. Т. Борегар не ис-пытывал подобной
уверенности.

-- Захватить их врасплох уже не удастся. Они окопались по уши. А наши
люди всего лишь необ-стрелянные новобранцы и в большинстве своем даже не
слышали грохота канонады.

-- Нам об этом известно, но еще нам известно, что, несмотря на
изнурительные тяготы марша, люди не растеряли своего задора. Я сражусь с
"врагом, даже будь против меня миллион. Атака состоится.

-- Томас, не знаешь ли, который час? А то мои часы остановились, --
сказал генерал Шерман.

Его ординарец Томас Д. Холлидэй лишь с улыб-кой покачал головой.

-- Часы мне не по карману, генерал. Спрошу у кого-нибудь из офицеров.

Бригадный генерал Уильям Т. Шерман и его штаб объезжали позиции войск,
стоящих лагерем близ церкви Шайло на берегах реки Теннесси. Ут-ренний туман
еще не рассеялся, под деревьями и из-городями лежала непроглядная темень. Но
дождь ночью перестал, день сулил быть ясным. Шерман тревожился: решение
Гранта, что окапываться вой-скам не следует, отнюдь не порадовало его.

-- Камп, их боевой дух на высоте, -- растолковал Грант, -- и я хочу,
чтобы таким он и оставался. Если они выроют эти ямы и спрячутся в них, то
начнут тревожиться. Лучше их не трогать.

Шерману это пришлось не по душе. Рапорты о перемещениях противника
впереди ничуть не обеспо-коили Гранта, но все-таки Шерман вывел свой штаб на
рассвете, чтобы выяснить, нет ли правды в докла-дах пикетов о слышанном
ночью шуме, якобы свиде-тельствующем о передвижении войск.

Повернув лошадь, Холлидэй рысцой вернулся к генералу.

-- Только что пробило семь, -- сказал он. И по-гиб. Невидимые
конфедератские пикеты внезапно дали залп, и пуля угодила в Холлидэя, сбив
его с ло-шади и прикончив на месте.

-- За мной! -- крикнул Шерман, разворачивая лошадь и галопом
устремляясь к собственным пози-циям.

Выскочивший на опушку пикет кричал:

-- Генерал, мятежников там больше, чем блох на дворняге!

Именно так. Они шли тремя цепями, атакуя вдоль всего фронта. С
нарастающим победным криком мя-тежники врезались в неподготовленные позиции
се-верян, вынудив их отступить перед жидким ружейным огнем. Захваченные
врасплох солдаты заколебались, предпочитая сдать назад, чем встретить град
пуль. И тут появился генерал Шерман, скакавший верхом между вражескими
цепями и собственными позиция-ми. Не обращая внимания на пули, засвистевшие
во-круг него, он привстал в стременах и взмахнул саб-лей.

-- Солдаты, в цепь, ко мне! Пли, заряжай и пли! Не отступать! Заряжай и
пли!

Пыл генерала оказался заразительным: его крики вдохновили солдат, еще
мгновение назад готовых к бегству. Они остались на позициях, открыв огонь по
атакующим. Заряжай и пли, заряжай и пли.

Положение сложилось отчаянно трудное. Здесь был самый открытый фланг
армии Союза, и он-то подвергся наиболее массированной атаке. Вначале у
Шермана было восемь тысяч человек, но под напо-ром конфедератов их число
неизменно убывало. И все-таки северяне держали рубежи. Полки Шерма-на
приняли на себя главный удар, но не отступили. А генерал держался в самой
гуще боя, все время разъ-езжая перед фронтом и не обращая внимания на град
пуль.

Когда лошадь под ним убили, он продолжал сра-жаться пешком, пока ему не
отыскали и не подвели другую лошадь.

Через считанные минуты убили и эту лошадь, когда генерал возглавил
контратаку, а еще позже за-стрелили и третью.

Схватка была жаркой, трудной, грязной и смер-тельной. Необстрелянные
конфедераты, сумевшие пережить кровавую увертюру сражения, мало-пома-лу
учились воевать, снова и снова собирались с сила-ми и бросались в атаку,
тесня ряды северян. Те мало-помалу отступали, сражаясь за каждый фут земли,
неся большие потери, но продолжая держаться. И Шерман всегда был в гуще боя,
подбадривая обо-роняющихся. Солдаты гибли один за другим, но ди-визия
держала свои позиции.

Да и сам генерал Шерман вовсе не был неуязвим для пуль; позже в тот же
день пуля ранила его в ру-ку, но генерал перевязал рану носовым платком и
продолжал командовать.

Осколком снаряда ему срезало часть полей шля-пы. Несмотря на это,
несмотря на потери, он оставал-ся во главе войск и сумел стабилизировать
положение. Через три часа после начала боя Шерман потерял более половины
своих людей. Четыре тысячи уби-тых. Но позиции держались. Пороха и пуль было
так мало, что приходилось брать боеприпасы у павших. Те из раненых, кто не
уполз или не был унесен в тыл, заряжали оружие для боеспособных. Затем, во
время передышки, пока враг перегруппировывался, Шер-ман услышал, как кто-то
окликает его по имени. Ка-питан на взмыленном коне небрежно отсалютовал ему.

-- Приказ генерала Гранта, сэр! Отойти к Ривер-роуд.

-- Я не отступлю.

-- Это не отступление, сэр. Мы окопались на Ривер-роуд, те рубежи
удержать легче.

--Я оставлю здесь отряды прикрытия. Пусть стреляют, сколько смогут. В
дыму они смогут задер-жать следующую волну атакующих. Скажите генера-лу, что
я отхожу.

Но отходить пришлось с боем. Выйти из сопри-косновения с решительно