сознание и очнулся от струи холодной воды. Прибыли машины для подавления
беспорядков, и их водяные пушки разредили толпу. Одна из струй впечатала его
в стену и прошла дальше.
кто-нибудь его ноши, но на него никто не обращал внимания. Остатки толпы,
мокрые насквозь, в крови и синяках просачивались мимо неуклюже
продвигавшихся полицейских машин. Билли пристроился к бегущим, повернул в
сторону. Ирвинг-Плейс, где было меньше людей, отчаянно высматривая
какое-нибудь укрытие - место, которое найти в этом городе было крайне
трудно. Беспорядки закончились, и очень скоро кто-нибудь его заметит и
полюбопытствует, что это у него под рубашкой. Тогда пиши пропало. Это был не
его район, здесь не жили китайцы, его заметят и схватят... Он побежал, но
тут же запыхался и перешел на быстрый шаг.
виднелись трубы, а на дне - грязная вода. Он сел на край развороченного
тротуара, прислонился к ограждавшему яму заборчику, потом нагнулся и
осмотрелся. На него никто не обращал внимания, но людей вокруг было полно:
они выходили из домов и садились на ступеньки, наблюдая за бегущими.
Послышались чьи-то шаги, посреди улицы показался мужчина с большим пакетом
под мышкой. Он отчаянно озирался, сжав кулаки. Кто-то сбил его с ног, и он
со стоном рухнул, а люди набросились на него, хватая рассыпавшиеся по земле
крекеры. Билли улыбнулся - теперь на него никто не смотрел - и соскользнул в
яму, по колено погрузившись в грязную воду. Под ржавой трубой был небольшой
просвет, туда он и забился. Не сказать, что идеально, но сойдет - сверху
видны только его ноги. Он лег на холодную землю и разорвал коробку.
себе, смеясь и глотая слюни. Целая коробка соевых бифштексов, каждый
величиной с ладонь, а какие поджаристые. Он надкусил один, поперхнулся,
проглотил, заталкивая крошки в рот грязными пальцами. Он набил рот так, что
с трудом мог глотать, и долго пережевывал восхитительную мякоть. Давно уже
не приходилось есть ничего подобного.
лишь для того, чтобы высунуть голову и посмотреть наверх. Но все было тихо,
его никто не заметил. Он достал из коробки еще пару бифштексов, но теперь ел
помедленнее и остановился только тогда, когда набитый живот с непривычки
заурчал. Слизывая крошки с пальцев, он обдумывал план дальнейших действий,
уже сожалея о том, что съел столько бифштексов. Нужны были деньги, а
бифштексы - это и были деньги, а брюхо можно было набить и крекерами из
отрубей. Проклятие! Белую пластиковую коробку нельзя было нести открыто, но
и спрятать под рубашку невозможно. Придется бифштексы во что-нибудь
завернуть. Может, в носовой платок. Он вынул его из кармана - грязную рваную
тряпку, отрезанную от старой простыни, и завернул десять оставшихся
бифштексов, завязав для верности концы узелком. Потом запихнул сверток за
пояс. Выпирал он не очень сильно, хотя здорово давил на полный желудок. В
общем, сойдет.
женщин, сидевших на ступеньках соседнего дома, когда он вылез наружу.
женщин.
мальчик.
какой-нибудь местной шайкой. Сбавив шаг, он направился к блошиному рынку,
что на Мэдисон-сквер.
запахом старых грязных и потных тел. Людской водоворот медленно двигался.
Некоторые останавливались у лотков и прилавков, чтобы пощупать старомодные
костюмы, платья, битую посуду, никому не нужные кружева, поторговаться за
мелкую дохлую рыбешку с раскрытым ртом и выпученными от испуга глазами.
Торговцы расхваливали свой гниющий товар, а люди текли мимо, осторожно
обходя двух полицейских, которые стальными взглядами осматривали все вокруг
и по диагонали пересекали площадь, направляясь к старым армейским палаткам
палаточного городка. Площадь была запружена людьми, повозками, тележками,
лавками и навесами. Это был рынок, где все можно было купить и все -
продать.
между железобетонной скамейкой и шатким прилавком с разложенной на нем
морской капустой, и попал на рынок. Он смотрел на людей, а не на то, что они
продавали, и наконец остановился перед тележкой, нагруженной множеством
допотопных пластиковых коробок, кружек, тарелок и чашек, яркая расцветка
которых посерела и стерлась от времени.
морщинистыми щеками и редкими седыми волосами.
Двадцать долларов за все. - Он вытащил две мятые десятидолларовые бумажки и
зажал их в кулаке. - Давай посмотрим на товар.
тряпку вернул Билли. - Этого мне не надо.
что сделка завершена.
что я тоже китаец, и ты знаешь, что можешь мне доверять. Ты соображаешь...
тайванец, а мой папа был генералом. И я знаю одно - у меня нет ничего общего
с вами, красными китайцами из центра.
толпу, сжимая деньги в кармане и предвкушая грядущие наслаждения. Двадцати
долларов у него никогда в жизни не было. Самое большое - три восемьдесят,
которые он украл из квартиры напротив, когда соседи оставили окно открытым.
Трудно заполучить настоящие деньги, но это единственное, что идет в расчет.
Дома у него их никогда не видели. Все приобреталось на карточки социальной
помощи; все, что позволяло не подохнуть и жить дальше, ненавидя такую жизнь.
Чтобы приподняться, нужны деньги, и теперь они у него были. Он долго мечтал
об этом.
за высокой конторкой подняла голову, и ее взгляд, скользнув по нему, уперся
в большое окно, за которым бурлила залитая солнцем улица. Она промокнула
носовым платком капли пота на губе, потом вытерла подбородок. Операторы,
склонившиеся над своей работой, вообще не подняли головы. Здесь было очень
тихо, через открытую дверь проникал лишь приглушенный шум города. Внезапно
очень громко застучал телетайп. На скамье в дальнем конце помещения сидели
шестеро парней, подозрительно поглядывавших на него. Подходя к диспетчеру,
он слышал, как их ноги шаркают по полу и скрипит скамейка. Он заставил себя
не оборачиваться и остановился у стойки, терпеливо ожидая, когда человек
обратит на него внимание.
мир, обещавший ему что-то большее.
меня есть вступительный взнос. - Он вытащил одну десятидолларовую купюру и
положил ее на конторку.
парней. Голос его был напряжен от злости.
и дракам.
быстренько что-нибудь не предпринять.
вежливо и, повернувшись, что есть силы наступил парню на ногу. - Не смею вас
больше беспокоить...
сделал попытки защититься.
уволен.
что этот китаец...
Посняков Андрей
Сертаков Виталий
Посняков Андрей
Белогорский Евгений
Куликов Роман
Шилова Юлия