Чтение 51–й страницы книги ~Виртуальный свет~

- И что теперь?

Улыбка исчезла, а вместе с ней исчезли и губы, осталась только тонкая,
словно карандашом проведенная линия.

- А ты не могла бы принести мне кока-колу? - Улыбка не только вернулась,
но даже стала шире, уголки рта задрались еще выше. - Все окна там задраены,
дверь - тоже.

- Кока-колу? - поразилась Шеветта. - Да ты же пристрелишь меня. Как
только я встану.

- Нет, - покачал головой золотозубый, - совсем не обязательно. Ведь я
действительно хочу пить. В горле пересохло.

Шеветта повернулась к Райделлу, в ее глазах застыл ужас.

- Да принеси ты ему эту колу, - сказал Райделл.

Она слезла с панели, протиснулась между креслами, вошла в дверь и
остановилась перед холодильником.

- Я же сказал, чтобы ты не крутил башкой, - напомнил золотозубый. [354]

Глядя в ветровое стекло, Райделл увидел, как открылась дверца
холодильника, как вспыхнула в нем лампочка, как Шеветта присела на корточки.

- Д-диет-тическая или обычная?

- Диетическую. Если это не составит тебе большого труда.

- Классическую или "декаф"?

- Классическую.

Негромкий звук, отдаленно - весьма отдаленно - похожий на смех.

- С-т-таканов нет.

- Тогда банку, пожалуйста.

Снова этот тявкающий звук.

- Я т-тут пролила н-немного, - сказала Шеветта. - Р-р-руки т-трясутся.

Чуть скосившись, Райделл увидел, как рука в резиновой перчатке берет
красную банку, обрызганную коричневыми каплями кока-колы.

- Благодарю вас. Теперь вы можете снять штаны.

- Чего?!

- Штаны. Вот эти самые, черные. Стягивайте их медленно, без рывков. А
носки мне нравятся. Их мы, пожалуй, оставим.

Лицо, отраженное в черной бездонности ветрового стекла, исказилось, а
затем застыло, стало каким-то равнодушным, отсутствующим. Шеветта
расстегнула пояс, наклонилась и начала стягивать с себя узкие, непослушные
лосины.

- Теперь вернитесь, пожалуйста, на прежнее место. В ту же позицию. Вот
так. Я хочу [355] рассмотреть вас получше. А ты, Райделл, ты тоже хочешь?

Райделл повернулся. В свете потолочной лампочки крепкие, мускулистые ноги
девушки казались мертвенно-бледными. Убийца жадно приложился к банке, затем
поставил ее на приборную панель, рядом с очками, и отер рот тыльной стороной
затянутой в полупрозрачный пластик руки.

- Ну как, Райделл, недурно? - Он кивнул в сторону Шеветты. - Тут
намечаются определенные перспективы.

Райделл смолчал.

- Или ты возражаешь?

Райделл продолжал молчать.

Короткий, тявкающий смешок. Еще один глоток из красной банки.

- Ты ведь думаешь, что мне нравилось свежевать этого говнюка, верно ведь,
Райделл?

- Я не знаю.

- Не знаешь, но думаешь, что мне нравилось. Ты считаешь, что я получал
удовольствие, я знаю, что ты так считаешь. И правильно считаешь. Я
действительно получал удовольствие. Ловил кайф. Только тут есть один
отличительный момент, знаешь какой?

- Момент?

- У меня не стоял. Я работал над этим говнюком, а у меня не стоял. Вот
такой вот отличительный момент.

- Ты его знал?

- Что?

- Я подумал, может, ты его вот так из каких-то там личных чувств. [356]

- А-а. В некотором смысле я знал его. Знал. Знал так, как никто не должен
знать никого. Я знал все, что он делает, все, Райделл, все. Я засыпал под
его храп. Дело дошло до того, что по храпу, да просто по дыханию я мог точно
определить, сколько он принял.

- Принял?

- Он пил. Он, серб этот. Ты ведь был полицейским, верно?

- Да.

- А приходилось тебе вести за кем-нибудь наблюдение?

- До этого не дорос.

- Забавная это штука - следить за людьми. Ездить за ними повсюду - куда
объект, туда и ты. Они тебя не знают. Но они знают, что ты где-то здесь. Ну,
не знают, конечно, но догадываются. Исходят из того, что ты здесь, рядом. Но
они тебя не знают. Иногда они смотрят на кого-нибудь в баре или там в холле
гостиницы, и ты понимаешь, что они думают, что это ты - тот, который за ними
следит. И всегда ошибаются. А когда понаблюдаешь за таким месяц, два месяца,
три месяца, начинаешь его любить. Любить, Райделл, любить.

По белому, судорожно напряженному бедру Шеветты прокатилась волна дрожи.

- Ну а потом, еще через несколько месяцев, через два десятка перелетов с
места на место, через две дюжины гостиниц все меняется. Становится совсем
наоборот.

- И ты больше их не любишь? [357]

- Нет. Не люблю. Проходит какое-то время, и ты уже ждешь, чтобы он
оступился. Чтобы он предал, не оправдал доверия. Ведь курьеру оказывается
колоссальное доверие. Жуткая это вещь - доверие.

- Курьеру?

- Вот ты посмотри на нее, Райделл, посмотри. Уж она-то знает. Она всего
лишь развозит по Сан-Франциско какие-то там бумажки, и все равно - она
курьер. Ей оказывают доверие. Информация обретает материальную форму. И она
переносит эту информацию с места на место, так ведь, красавица?

Шеветта молчала и не шевелилась. Сфинкс - вот кого она напоминала сейчас,
в этой позе. Белые пальцы глубоко зарылись в светло-серую обивку
центрального сиденья.

- Вот этим я, Райделл, и занимаюсь. Слежу за доставкой. Слежу за
курьерами. Охраняю их сон и покой. - Он допил кока-колу и уронил банку на
пол. - Людей, пытающихся изъять у них информацию, я убиваю. Это - самая
приятная часть моей работы. Ты бывал в Сан-Хосе?

- Коста-Рика?(1)

- Да.

- Нет, не приходилось.

- Вот где люди понимают, как нужно жить.

- Ты работаешь на эти хранилища информации, - догадался Райделл.
-------------------(1) В Калифорнии, неподалеку от Сан-Франциско, есть свой
Сан-Хосе. [358]

- Я этого не говорил. Это кто-то другой проболтался.

- И он тоже, - добавил Райделл. - Он должен был доставить кому-то очки из
Коста-Рики, а она их украла.

- Узнав о пропаже, я обрадовался. Несказанно обрадовался. Мой номер был
рядом, смежный. Я открыл дверь и вошел. Я представился. Он увидел Лавлесса.
В первый и в последний раз.

Левая рука убийцы поднялась и начала ожесточенно скрести голову, можно
было подумать, что его заели вши. Однако пистолет не дрогнул, не шелохнулся,
словно зажатый в тисках пристрелочного станка.

- Лавлесс?

- Мой nom de хрень(1).

Последовала длинная трескучая фраза, вроде бы по-испански, из которой
Райделл уловил только слова nombre de что-то там(2).

- А вот ты, Райделл, ты как думаешь, у нее там туго? Я люблю, когда туго.

- Ты американец?

Голова убийцы слегка качнулась, глаза поплыли куда-то в сторону, но тут
же снова воткнулись в Райделла, такие же светлые и незамутненные, как
хромированный ободок на дульном срезе его пистолета.

- А ты хоть знаешь, кто завел эти хранилища? -------------------(1) Nom
de guerre (фр.) - псевдоним, букв, "боевое имя". Лавлесс - главный
отрицательный персонаж американского телесериала "Дикий, дикий Запад" (1965
- 1969). Известен киноримейк конца 90-х (реж. Барри Зоненфельд).

(2) Nombre (исп.) - номер. [359]

- Да, - кивнул Райделл. - Картели(1). Колумбийцы.

- Верно. В восьмидесятых они завезли в Центральную Америку первые
экспертные системы, координировать транспортировку. Для установки и отладки
этих систем потребовались специалисты. Война наркотиков, Райделл, война. В
ней участвовало много американцев, кто - на одной стороне, кто - на другой.

- Седая старина, - пожал плечами Райделл. - Теперь мы сами производим все
нужные нам наркотики.

- А у них за это время появились хранилища. Теперь им даже не нужно
мараться с наркотиками. У них есть то, что было когда-то у Швейцарии. Место,
единственное место в мире, где люди могут хранить любые свои секреты.

- Ты вроде как слишком молод, чтобы участвовать в организации всего
этого.

- Мой отец. Ты знаешь своего отца?

- Конечно.

(В некотором, конечно же, смысле.)

- А я своего никогда не видел. Травма. Мне потребовалась долгая
психотерапия.

Вот так-то тебя и вылечили, съязвил про себя Райделл.

- Уорбэйби. Он тоже работает на костариканские хранилища?

Правая рука убийцы метнулась вверх, смахнула со лба капли пота и
вернулась на место, -------------------(1) Имеются в виду колумбийские
кокаиновые картели. [360] словно притянутая магнитом. И все это время
пистолет смотрел прямо на Райделла.