появляется на безликом от черноты небосклоне. Мириады звезд, не притушенные
атмосферой, торчат на небе весь день, и, наверное, от этого планета кажется
гигантской рубкой космического корабля.
Запакованный в герметические скафандры отряд геологов из двенадцати человек
едва разместился в трех карах. Кары бесшумно плыли над поверхностью
планеты. Странное чувство, словно он исполняет чужую надоевшую роль, не
покидало Глеба с того самого момента, когда совет поддержал решение
координатора. Пятый день работы шли по нормальному графику, и до сих пор
все как будто говорило о том, что его опасения безосновательны, а
происшествие с киберами всего лишь нелепая случайность.
В первый день он дважды осмотрел карьер, в котором последний раз велись
работы. Никто не мог точно сказать, где именно кибы перестали выполнять
свою основную программу. Ничего удивительного. Автоматы работали на
приличном расстоянии друг от друга, и людям трудно было контролировать весь
участок. Осмотр ничего не дал. Базальт. Редкие выходы пегматитовых жил с
крупными кристаллами слюды и золотистых пиритов. Отсутствие ветра и водной
эрозии делало изломы скал неестественно свежими, сверкающими всеми гранями,
как образцы в геологическом музее.
Еще двадцать дней. Потом работы будут закончены, и, если ничего не
случится, они улетят домой. На базе никто не вспомнит об этом
незначительном происшествии. Их отчет, сданный в центральный информаторий,
осядет там дополнительным грузом сведений. Сколько в нем уже хранится таких
отчетов? Сколько в них мелькнуло беглых и невнятных описаний
бездоказательных, порой странных случаев? Что, если составить специальную
подборку всех загадочных истории космоса? Может быть, собранные вместе, они
наконец привлекут к себе внимание людей? "Что, если в космосе существуют
силы, неподвластные нам да к тому же стремящиеся остаться незамеченными?
Скорее всего, я просто не могу смириться с поражением в этом споре с
Лонгом. По возвращении домой мне совсем не захочется лезть в информаторий с
подобными вопросами. Никому не хочется, в том-то и дело. На Земле у нас
появляются куда более интересные дела. Никто не хочет вспоминать о мрачных,
порой нелепых, а то и попросту необъяснимых историях дальнего космоса.
Что-то сбивает с курса корабли, искажает данные навигационных приборов,
выводит из строя двигатели, гасит радиомаяки, теперь вот роботы... И на все
находится приемлемое объяснение. Накопление энтропии, естественные
поломки... Стоит ли в этом копаться, раз трудная дорога позади? Все
вернулись домой, целы и невредимы... А если это только разведка? Проба сил?
Что, если нам придется с этим столкнуться вплотную?.. С чем - с этим? -
спросил он себя. - Нервы у вас расшатались, пилот Танаев".
Кары остановились у черного разлома скал. Обычный рабочий день вступил в
свои права и часа на полтора занял все внимание Глеба. Он плохо разбирался
в геологии и попросился в группу Кленова только из-за этого проклятого
разлома, от которого сбежали роботы. Вот он перед ним. Всегда одинаковый, с
черными оспинами обсидиана, с шероховатыми плоскостями гранита. От резких
теней все здесь казалось чуть мрачноватым. Много тысячелетий назад
подземный толчок выдавил на поверхность эти скалы, раздробил камень
причудливыми сколами, обломками завалил глубокие трещины. Все так и
осталось нетронутым за тысячи лет. "Лежало, пока мы не пришли, не наполнили
все вокруг скрежетом земных механизмов, воем электромоторов".
Воздух в респираторе скафандра пах сыростью и резиной. Как пахнет эта
планета, он никогда не узнает, потому что камень, не омываемый воздухом, не
имеет запаха. Он чувствовал усталость и досаду на самого себя за то, что не
мог справиться с непонятной тревогой, которая нарастала в этом месте,
словно он чувствовал притаившуюся в обнаженных, открытых, как на ладони,
скалах неведомую опасность. Некое застывшее в гранитных изломах напряжение.
Словно лавина остановилась на полпути, тронь - посыплется...
Сверху сорвался небольшой камень. Глеб вздрогнул и резко обернулся. Над
ним, в просвете между каменными обломками, появилась башенка охранного
кибера. Координатор расщедрился и выделил на каждую рабочую группу по два
киба. Это была еще одна причина, почему Танаев оказался в группе Кленова.
Слишком хорошо он знал потенциальные возможности этих боевых машин. Ему не
давала покоя одна простенькая мыслишка: "Что будет, если вдруг у них тоже
самопроизвольно изменится основная программа?.. Почему не может повториться
то, что уже случилось здесь однажды?" Но Рент в ответ на его опасения лишь
пожал плечами:
- Тогда нам вообще нечего делать в космосе. Без автоматов мы здесь шагу не
ступим.
Глеб поднялся наверх и стал рядом с трехметровым стальным гигантом.
Решетчатая башенка локатора на его макушке непрерывно вращалась. Глеб
попросил вызвать центральный автомат корабля.
Но еще до того, как пришел ответ, в шлемофоне раздался голос Кленова:
- Глеб, ты не мог бы спуститься в третий сектор?
- А что случилось?
- Отказал нитридный взрыватель. Нам нужно было убрать небольшую стенку,
взрыватель отказал, и я не могу понять причины. Спустись посмотри.
- Хорошо. Я сейчас.
- Вызов центрального автомата отменить? - спросил робот.
- Нет. Наоборот, соедини меня с ним.
Через секунду знакомый хрипловатый голос сообщил о том, что один из каналов
центрального автомата переключен на его рацию. Глеб запросил информаторий и
через несколько секунд уже знал ответ, который предвидел с самого начала.
Подъем требовал внимания. Широкие подошвы скафандра, упруго пружиня под
ногой, вдавливали свои многочисленные шипы в неровности скал. Один неверный
шаг на такой крутизне мог ему дорого обойтись. Зачем, собственно,
понадобилось ему лезть наверх, к кибу? Ведь он мог вызвать его снизу, со
дна разлома. Нелепость? Ну да, всего лишь нелепость... Некие
незапрограммированные действия, как у тех автоматов... Он почувствовал
легкое головокружение, незнакомую раньше боль... Если его догадка верна, то
все так и должно быть, теперь очередь за людьми.
Внизу двое наладчиков уже разбирали нейтринную горную мину. Механизм
выглядел безупречно. А боек почему-то не доходил до капсулы, словно что-то
в системе спускового механизма изменилось, исчезла какая-то важная деталь,
нарушился заданный людьми порядок, и вот механизм не сработал...
Глеб долго вертел в руках металлическую коробку. Боль ушла и больше не
возвращалась. Но он был уверен, что это не единственный случай такого вот
необъяснимого кратковременного недомогания, что не он первый и этими
мелочами дело не кончится...
Ему понадобятся самые подробные данные обо всех незначительных поломках,
разладках и мелких неисправностях механизмов во всех квадратах, где велись
работы. Он знал, что поломки, которые не выбивают из графика основные
работы, не заносят в журналы и нигде не фиксируют. Значит, придется
поговорить со всеми кибернетиками и наладчиками. Потом ему предстоит
обработать эти данные на машине. Он не сомневался в результате, но для
предстоящего разговора с координатором нужна была серьезная подготовка.
Этот человек верил только фактам. Ну что же, за фактами дело не станет...
Пульт малого расчетчика показался Глебу чрезмерно сложным. Ему не
приходилось еще иметь дело с аппаратами такого низкого класса. Чем проще
машина - тем сложнее управление, тем более подробные команды и программы
приходилось в нее вводить. Зато малый расчетчик не фиксирует работ, которые
на нем проводятся, - именно это Глебу и требовалось. До получения
окончательных результатов никто не должен знать о его догадке. Прежде всего
об этом узнает Рент, и пусть координатор сам решит, что с этим делать
дальше...
Аппарат тихонько урчал, сетка огней на его пульте то почти пропадала, то
вспыхивала с новой силой, когда расчетчику не хватало собственных данных и
он подключался к центральному информаторию.
Автоматическое печатное устройство время от времени выстукивало на ленте
колонку цифр и вновь умолкало. Наконец раздался резкий звонок, означавший
окончание работы. Вспыхнул экран графического анализа. На топографической
схеме местности, расчерченной на квадраты координатной сеткой, змеились
голубые смыкающиеся линии, словно там был центр циклона. Это и был
результат. Глеб нажал большую зеленую кнопку под экраном и получил из щели
хрустящий лист лавсановой пленки, на которой в точности повторялся чертеж
графического анализа, обозначившийся на экране. Затем он тщательно
уничтожил в аппарате все следы только что проделанной работы и лишь после
этого, развернув чертеж, еще раз внимательно всмотрелся в разбегавшиеся по
нему голубые линии. Они обозначали одинаковое количество отказов, взятых в
Свержин Владимир
Курылев Олег
Корнев Павел
Доценко Виктор
Лукин Евгений
Шилова Юлия