нужно сверх того, нечего прибавить".
написала она. Не "я любима"!
Значит, чувствует. Вот видишь, взобрались мы по лестнице почти до самого
верха, - заключил он. - Получилась машина с чувствами. А ты не верила, что
получится.
всезатмевающим чувством была для нее любовь. Говоря о чувствах, она и
подразумевала любовь. Нет любви - стало быть, все равно бесчувственная
железяка.
лестнице, даже другой этаж. Голод, боль, страх, скука - это мои чувства,
они эгоистичны, это чувства для себя. Сытый голодного не разумеет, и
"гвоздь в моем сапоге кошмарней, чем фантазия у Гете", и "каждый умирает в
одиночку". Больно мне, тошно мне, скучно мне, весело мне. Но любовь,
материнская прежде всего, - первое социальное чувство. Мне больно, когда
другому больно. Я думаю, что в этом направлении и будет развиваться
человек. Природа сделала только первый шаг, чуть-чуть отступила от
эгоизма. Любовь к ребенку - не к своему, к девушке - не к своей. Наши
потомки распространят чувства на друзей, товарищей, на всех людей на
свете. Пусть никто не чувствует себя сытым, если вокруг голодают. Пусть не
веселится, если за стенкой плачут.
собственных потомках, как она будет воспитывать у них чуткий общественный
слух на чужие несчастья. Ей представились кудрявые бутузы, глазастые и
толстогубые, с наивно-удивленным вопросительным взглядом, как у Алеши. Как
у Алеши? Разве она хочет, чтобы ее дети были похожи на него? Так далеко
зашла в мечтах? Ну да, зашла, да, хочет. Любит и хочет. А он?
спрашивает словами? Есть много способов спросить молча.
непосредственной близости от Алешиной длани, разлапистой, с обкусанными
ногтями и желтыми следами ожогов на плоских пальцах. Алеша поперхнулся,
опять заговорил о чем-то, а длань между тем начала подкрадываться к лапке,
миллиметр за миллиметром, с показной нечаянностью. Но Ия видела все уловки
длани, даже не глядя ощущала. Какое-то особое поле возникло вокруг их
столика, полупрозрачной перегородкой отделило внешний мир. Все краски
снаружи потускнели, затуманились, все звуки отодвинулись, слились в
глуховатый ритмичный гул: гал-гал-гал... А внутри поля напряжение все
возрастало, словно ткань натягивалась до отказа. И вот пушок прикоснулся к
пушку, короткое замыкание; искры посыпались из мизинца в мизинец. Ия
замерла, зажмурилась на секунду. Секунду блаженной слабости позволила
себе. Но...
ухаживаете. Уберите руку тотчас же. Что стоят ваши слова насчет дружбы,
дружбы, чистейшей дружбы? Право, вас следует наказать. Следующий вторник
мы пропустим вам в назидание. Кстати, мне пора готовиться к экзаменам.
извиняться, уверять, что никакого ухаживания не было, ничего такого он не
имел в виду. Понес что-то несусветное, будто встреча с Ией необходима для
ритмичной работы ОКБ, все подгоняется ко вторничному отчету в
"Романтиках", даже сама машина привыкла к испытаниям в понедельник;
пропущенная встреча сорвет выполнение месячного плана. Неделя без
"Романтиков" пропащая, все равно как прогул. Ия обязана простить его,
просто обязана, в интересах графика пожертвовать собой, прийти хотя бы на
полчаса.
нескромность Алешиного мизинца.
была любима. Слова о любви, правда, не были произнесены вслух, но Ия могла
и подождать. Даже намеренно отложила, отодвинула слова в будущее. Счастье
придет, пока что можно посмаковать его приближение. Право же, ожидание
счастья не хуже самого счастья.
11
часовой стрелке снизу влево и наверх, никак не хотели остановиться,
улечься на свое место. Доктор присел на порог, чуть отдышался, сам дошел
до кабинета директора, поехал домой на трамвае зачем-то, привык не
облегчать жизнь, а заставлять себя вытерпеть. И зря. Дома он упал на пол,
пришлось звать соседей, чтобы положить его на кровать. У него отнялись
рука и нога, вся правая половина тела. Врач из поликлиники произнес
страшное слово "инсульт", удар - по-старинному.
Медицинские сестры сменяли врачей, врачи - сестер. Наскоро занимая у
соседей десятки и четвертные "до завтра", Ия моталась по больницам,
разыскивала каких-то знаменитых профессоров-целителей, которые будто бы
могли помочь. Профессора, поддавшись мольбам, приезжали, говорили все одно
и то же: кровоизлияние в мозг, покой, покой, покой, не тревожить, не
волновать, не трогать, не ворочать. Если ночью не станет хуже,
непосредственная опасность минует. Некоторые прописывали какое-нибудь
особенное лекарство, которое можно было достать только через союзное
министерство. Ия добывала особые лекарства, капала обыкновенные, ставила
грелки к ногам, приносила из аптеки кислород в подушках и банки с
пиявками, мыла дряблую кожу за шеей, чтобы разборчивые кровопийцы не
отказались присосаться, и опять мчалась в паническом ужасе уговаривать
какую-нибудь знаменитость, страшась, что сделано не все возможное, где-то
таится спасительное средство, кому-то известен спасительный рецепт.
сказали, что отец будет жить. Восстановятся ли речь и движения, сказать
пока трудно. Может, и восстановятся постепенно. Месяца через три будет
яснее... будем надеяться на лучшее.
выкинула грязные бинты с бурыми пятнами, вымыла пол, заказала тете Груне
диетическое меню. И тут встал вульгарный вопрос: деньги.
кабинет вечерком, потереться носом о пиджак, промурлыкать жалобно: "Папка,
ты будешь меня презирать, но мне ужасно хочется новые туфли. Лаковые так
надоели! И вообще они вышли из моды. Сейчас носят на высоком каблуке. Не
могу же я быть хуже всех".
отодвигал правый ящик стола: "Ох и кокетка ты у меня!"
незнакомый, беспомощный, с искривленным ртом, сам с жалобной надеждой
глядел на дочку, что-то силился вымолвить половиной рта.
только сберкнижку, на счету не слишком много: семьдесят два рубля с
копейками. И на те в сберкассе запросили доверенность. Отец расписаться
все равно не мог. Ия побежала за пособием к нему на работу. Там ее
направили в кассу взаимопомощи, но председателя кассы не было, он только
что ушел в отпуск. Соседки по дому, те, что одалживали десятки и
четвертные, посоветовали Ии снести старые вещи в скупку. Что-то удалось
продать - даже на отдачу долгов не хватило бы. Что-то Ия сдала в
комиссионный, ей велели справиться через две недели. Усталая от очередей в
душных коридорчиках магазинов, Ия возвращалась домой в самую жару. И тут
вспомнила, что сегодня вторник. Переодеться успеет ли?
Ию, привстал с нетерпением. Поздоровался с обиженно надутыми губами и
сияющими глазами. Ия опаздывала, но пришла все-таки. У него был ворох
новостей, он торопился выложить. Произошло чудо. Волков сотворил чудо
нечаянно. На очередное испытание он привел авторитетную комиссию. Алеша
привык к комиссиям, даже имена-отчества не мог запомнить. А оказывается,
там был один товарищ примечательный... в общем, из тех, чью фамилию узнают
из некролога, читая, что ушел некто, дважды герой и четырежды лауреат.
"четырежды".
Юпитера, ревнивая жена превратила ее в корову. А ради Европы - другой
возлюбленной - легкомысленный бог сам превратился в быка. Еще Леда была, к
этой он явился в образе лебедя, а к Данае - золотым дождем.
говорю. Ио и Европа - спутники Юпитера. Ио вроде нашей луны, только
вулканы страшнейшие и орбита примерно такая же и тоже обращена к своей
планете одной стороной. В общем, астрономы с давних пор целятся на Ио,
считают, что именно там должна быть главная база йовографии, то есть
юпитероведения. На Ио надо жить и оттуда пикировать на Юпитер.
Буджолд Лоис
Сертаков Виталий
Афанасьев Роман
Контровский Владимир
Шилова Юлия
Шилова Юлия