ядро величиной с орех, и орех этот довольно далек, еле виден в телескоп.
Но точечки разобрать можно - все 28 нуклонов. Пробиваемся к ядру, надеемся
рассмотреть его на следующей станции. Пока об атоме в целом.
наших локационных телескопов. Конечно, картина условная, мы видим
отраженные сигналы. Впрочем, всякая картина условна. Зависит не только от
устройства вещества, но и от устройства наших глаз.
облаков. Очевидно, электронное облако - условный энергетический график. Мы
видим другое - некую пустоту, перламутровую, переливающуюся, а в ней
течения, завихрения, водовороты, нет, правильнее сказать, "вакуумвороты"
красоты неописуемой. Они радужные, как нефтяная пленка на воде, как
полярные сияния, как цвета побежалости на остывающем железе, как разводы
на шлифующемся стекле. Я мог бы бесконечно описывать эту игру красок, но
понимаю, что она рождается в наших очках, то есть в локаторе. Существенно
другое: мы видим, что внутриатомное пространство неоднородно и изменчиво.
И никакая это не пустота. Она тверда, как стекло, пожалуй, даже тверже
алмаза. Мы с трудом проедаем в ней дорогу, тратя гораздо больше энергии,
чем при внедрении в кристалл на восьмом уровне. Что же такое разводы в
этой тверди? Не знаем. Но вокруг нашего корабля, протискивающегося в свой
тоннель, тоже цветные разводы. Краски здесь еще гуще, еще насыщеннее,
калейдоскоп, вакханалия алого и фиолетового. Эти цветовые волны не
расходятся далеко, плещутся у самых бортов темпоскафа.
электронного облака, однако орбиты различаются отчетливо. Вся даль
исчерчена цветными эллипсами - и в нашем кремнии, и в соседних атомах
кислорода. Серпантин! На ближних орбитах заметны золотые колечки величиной
с орех - сердцевины электронов. Колечки носятся вокруг нас и обметают небо
своими золотисто-голубыми хвостами. Хвосты на всю орбиту - один перед
колечком, другой - позади. Электрон - колечко и его орбита - кольцо,
волна, бегущая по замкнутому кругу. Вспоминается, что именно так трактовал
электроны де Бройль в начале XX века. Потом его модель отставили. И зря.
инвентарные списки, Марина в который раз надрывала душу сообщениями о
кровяном давлении Гранатова и легком насморке Чанга. Их слушали с
горестной улыбкой, но невнимательно. Ждали, когда к микрофону подойдет
Гранатов. И вот:
начиналась где-то здесь, на перепутьях электронных орбит. Только из
темпоскафа и можно рассмотреть ее хорошенько, взвесить все "за" и
"против", рассчитать варианты спасения планеты.
прощайте.
друг друга, нет стопроцентной уверенности, что мы вернемся оттуда.
пор мы переходили с уровня на уровень нашего обычного вещественного мира,
сейчас переходим в другой - ядерно-квантовый. Тот мир принципиально иной -
это известно со школьной скамьи. Люди, металлы, земля, вода и атомы - все
это тела одного порядка плотности, атомные ядра на четырнадцать порядков
плотнее. И напряжение там на шесть порядков выше, и, что самое
настораживающее, время тоже делает скачок. До сих пор все шло у нас по
простому закону Аникеева - Жерома: ускорение времени пропорционально
уменьшению. Но на пути к ядру перелом: там четырнадцатый порядок малости,
но двадцать четвертый порядок темпа. Нет ясности, как мы преодолеем порог.
Если наше время будет меняться плавно, мы ничего не разглядим в мелькании
ядер. Если же оно изменится скачком, неизвестно, как мы перенесем его. И
совсем неведомо, как мы вернемся. Природа что-то добавляет к нашим
расчетам. Непонятно, какой темп будет нам сопутствовать, следовательно,
нет уверенности, что мы точно прицелимся для возвращения.
порога... или непроходимой пропасти... если бы не одно дополнительное
обстоятельство, о котором доложит вам Чанг.
предварительными соображениями. Речь идет о деталях, трудноразличимых при
телескопическом наблюдении, но явственно проступающих при сравнении
последовательных снимков. Мы регистрируем электронные волны уже около
четырех биологических суток, сделали скоростную съемку, накопили несколько
тысяч кадров, пригодных для изучения с помощью микроскопа. И нами
установлено, что в зоне максимального напряжения, которую Юлий Валентинич
образно и условно; называет золотым колечком, наблюдаются интенсивные
изменения - пятна неправильной формы, причем изменяющие форму
периодически. Они становятся шире и приобретают явственную окраску, когда
колечко приближается к ядру и к нашему темпоскафу одновременно; пятна
блекнут, когда колечко находится в дальних участках орбиты. Заметно, что
эти изменения запаздывают примерно на десятую часть периода, то есть как
бы на месяц, если считать один оборот электронным годом.
оттенков, сезонность изменений привели нас к гипотезе о том, что мы имеем
здесь дело с проявлением своеобразной внутриэлектронной жизни.
полушарие получает в июне, но июнь - только начало лета, минимум тепла - в
декабре, но январь и даже февраль холоднее. Температура отстает от
календаря, и жизнь отстает от календаря на Земле.
воды и суши, то есть берега, дно, поверхность. Поверхность электрона также
является пограничной средой. И наконец, напоминаем, что явления
физического порядка чаще имеют правильную форму: шары, плоскости, эллипсы,
овалы. Неправильная форма пятен свидетельствует в пользу их биологического
происхождения или же говорит о неоднородностях среды. Но неоднородности
тоже являются благоприятной средой для генезиса жизни.
подтвердилась, атом действительно напоминает солнечную систему с массивным
центральным телом и спутниками на орбитах, но на том аналогия
исчерпывается. Нет никаких оснований полагать, что ядро, связанное полями
с электронами, играет здесь роль солнца, которое могло бы способствовать
появлению жизни. По-видимому, ядро не является солнцем и не освещает
электроны. Однако имеется еще одна теоретическая возможность.
Пятнообразование не наблюдалось в течение первого биодня нашего пребывания
в данном атоме. На второй и третий день оно стало заметным, сегодня - на
четвертый биодень - идет с возрастающей интенсивностью. Все это происходит
только на ближайших к нам электронах К-уровня. На уровнях L и М, а также и
на электронах кислорода никаких пятен не наблюдается. Напрашивается вывод,
что именно мы, локируя близлежащие электроны и постоянно облучая их,
подали туда поток энергии, достаточный, чтобы создать изменения
небиологического или биологического характера. Следует добавить, что за
эти четыре биодня электрон совершил десять миллиардов оборотов вокруг
ядра, на нем прошло как бы десять миллиардов лет - срок, вполне
достаточный для зарождения и развития сложной и даже разумной жизни.
профессора.
профессора Гранатова:
молодого друга. Не разделяю, потому что считаю его вывод скороспелым... и
чересчур простым, как ни странно. Ведь это же самое примитивное, самое
первобытное рассуждение: все непонятное объяснять вмешательством живых
невидимок. Ветер поднимается - кто-то дует, выпятив щеки. Вулкан
извергается - кто-то в жерле разжег костер. Откуда на электроне цветные
пятна? Какие-то духи раскрашивают его акварелью...
более удивительное, чем жизнь.
друга. Познакомившись с насекомыми, амебами, клетками и генами, я увидел
такую оригинальную, "не по-человечески" устроенную жизнь, что я готов
поверить и в электронную. Жизнь живуча невероятно и бесконечно изменчива.
Дайте ей материал и приток энергии, она появится обязательно. Жизнь мы
встречали на втором, четвертом и шестом уровнях. Нет ничего удивительного,
если мы встретим ее и на шестнадцатом, а если не на шестнадцатом, то уж на
двадцать шестом несомненно. И без сомнения, где-нибудь есть и разум,
где-нибудь мы сумеем побеседовать с миллимикролилипутиками об
относительности пространства и времени, о дружбе и любви, отцах и детях,
войне и мире, разуме и чувстве и обо всем прочем, что нас волнует. Но если
где-нибудь жизнь встретится обязательно, я не вижу оснований, почему бы ей
не зародиться на этих двух К-электронах, которые мы без спроса необдуманно
облучаем уже десять миллиардов оборотов подряд. Придется проверить,
несмотря на риск. И это очень грустно. Чанг в своем упоении открытием не
понимает, как это грустно, если мы действительно породили жизнь, ставши
непрошеным солнцем.
одной". Мне жалко Чанга и Джона, очень жалко Марину - этакое недоразумение
в самом начале молодости. Мне и себя жалко: так много начатого,
незавершенного. Хотелось завершить начатое, хотелось и просто пожить
почетным гражданином-пенсионером на зеленой планетке Земля, с таким
вкусным воздухом и водой. Ну что ж, не доведется. Незаменимых нет,
Лукьяненко Сергей
Аникина Наталья
Свержин Владимир
Кервуд Оливер Дж.
Флинт Эрик
Андреев Николай