На экране герои какой-то мелодрамы клялись друг другу в вечной любви, и
некоторое время Виктор прислушивался к их словам с кривой улыбкой. Потом
голоса стали отдаляться, и вскоре люди разевали рты в полной тишине. Зато в
нижней части экрана появились непристойные титры, комментировавшие
происходящее. Как-то очень отвлеченно Строков подумал, что этого не может
быть, но подобная мысль никак не повлияла на иллюзию.
несовершеннолетних панка занимались любовью с шестидесятилетней
проституткой, подвергая ее всевозможным истязаниям и унижениям. Зрелище было
настолько омерзительным, что Виктор не смог заставить себя снова приложиться
к горлышку. Он понимал, что подсознание сыграло с ним плохую шутку, но еще
не представлял себе, насколько она плоха...
отличался хорошим здоровьем. Всю свою молодость он вдыхал затхлый воздух
библиотек или своей затворнической квартиры. Его сексуальный опыт был крайне
ограниченным и неудачным, зато Строков любил предаваться эротическим
фантазиям. Тощий, узкоплечий, он быстро уставал и начинал задыхаться уже
после пяти минут быстрой ходьбы...
голубым экранным мерцанием. Сквозь это мерцание прорвались ржавые звуки и
раздавили Виктора, как каток. Лемми Килмистер пел свою "Die You, Bastard!",
но Строков не подозревал об этом, потому что никогда не слушал рок-музыки.
опасными бритвами. Один из них тащил за собой на поводке старую шлюху, на
которую был надет только черный кожаный ошейник со стальными заклепками. Она
была почти задушена, глаза вылезли из орбит, синий язык вывалился изо рта.
осталось неподвижно.
осталось неподвижным и неосязаемым. Отвратительный синдром сна, когда не
можешь заставить себя пошевелиться, несмотря на грозящую опасность,
проявился о полной мере. Виктор завис в плотном вязком киселе и был не в
силах даже поднять руку.
не слишком заботясь о целости кожи, и раздели Строкова догола. К своему
удивлению, при этом он ощутил только легкое покалывание, как при бритье.
Затем панки натравили на него проститутку, стоявшую на четвереньках. Липкие
ладони легли на его ноги и поползли выше...
правдоподобно большие мясистые губы целовали и возбуждали его, но под ними
пряталось что-то твердое и ледяное. Когда женщина подняла голову, он увидел
налитые кровью глаза и лезвие ножа, вибрировавшее между обломками ее зубов.
Он понял, что глаза были просто двумя красными стеклянными шариками,
вставленными в пустые глазницы. Дряхлые отвисшие груди касались его живота,
и он покрылся оцепенелой гусиной кожей.
сморщенному предмету, воплощавшему в себе его мужское достоинство... Песня
группы "Motorhead" повторялась уже в третий или четвертый раз; ее звуки
утюжистки, усеянные юношескими прыщами, вертелись вокруг и пускали кровь из
его конечностей. Оба находились в стадии гипервозбуждения, и результаты
этого не замедлили сказаться. Все тело Виктора было покрыто розоватой с
разводами смесью спермы и крови, а также лохмотьями консервированной рыбы.
зубами, но он по-прежнему не чувствовал боли - даже тогда, когда увидел
вырванные куски собственного мяса... Зато страх перед утратой мужского
естества был ослепляющим, как будто воплотил в себе скрытую и назойливую
фобию миллионов мужчин. Этот страх не позволил ему ухватиться за руку
помощи, протянутую из неизведанного пространства.
головы и, сверкнув, исчезли во мраке, рот превратился в узкую щель от уха до
уха, волосы выпали, и на их месте вспучился бугристый рельеф. Новое лицо
было ядовито-желтым и испускало болезненный свет.
как предложение соития.
не знавшая, что в любом случае ему придется досмотреть сон до конца.
заиграла хищная изломанная улыбка. Слепая женщина "облизала" лезвием свои
губы, отчего две тонкие струйки крови потекли из уголков ее рта. Она стала
похожа на куклу с отпадающей нижней челюстью, что не помешало ей сделать два
тонких разреза у Виктоpа в паху. Теперь ужас прорвался сквозь резиновую
стену его бесчувственности и выжал из Строкова крик, тут же растоптанный
шумными ребятами мистера Килмистера.
хирургической точностью...
Глава пятая
надежда уцелеть. Осколок был сектором бесконечного круга (геометрия
сумеречного мира оставалась непостижимой даже для обитавших здесь существ),
лабиринтом с неограниченным количеством входов и выходов; кроме того, беглец
отыскал в нем пятерых союзников. Союзники оказались весьма уязвимыми, а
продолжительность их жизни - до смешного малой, но это было лучше, чем
ничего. Беглец безуспешно пытался связаться с тремя из них.
небольшое расстояние и по другую сторону снов. Но герцог был сильным и
изощренным врагом. Теперь союзников осталось только трое. Те, которым
пришлось умереть, похоже, не догадывались о причине своих несчастий вплоть
до самого конца...
пассивной. Он искал Календарь Снов - источник волшебства, место покоя, ключ
к миллиону убежищ, причину жизни и причину смерти. Герцог опережал его и,
скорее всего, уже завладел большей частью Календаря. Это не пугало беглеца.
Его вообще ничего не пугало. Страх могли внушить только иллюзии, а у него не
было иллюзий. Тонкая завеса н одну триллионную долю секунды постоянно
отделяла его от небытия.
Глава шестая
глухоты, немоты и слепоты. В трехлетнем возрасте он вместе со своими
родителями попал в автомобильную аварию. Тяжелый грузовик врезался сзади в
стоявшую легковую машину. Отец и мать, сидевшие впереди, отделались
переломами конечностей и порезами на лицах, а для Саши, спавшего на заднем
сидении, сильный удар головой оказался роковым.
внешнем он имел самое приблизительное представление. Окружающая обстановка,
с точки зрения обыкновенного человека, была знакома ему не лучше, чем
венерианский ландшафт - незрячему младенцу. Такими же непривычными и
непонятными казались ему люди, их действия, мотивы, чувства и проявления
этих чувств.
существа, пахнувшие по-особенному и касавшиеся его своими руками. Они
пытались рассказать ему о мире, и их отношение к нему было пронизано
бесконечными жалостью и состраданием, но они не могли предположить, что
ребенок не нуждается в их дурацком просвещении.
продырявленного сверлом нейрохирурга, исследовать незапятнанную душу,
пребывавшую практически в полной изоляции от цивилизации и навязываемых ею
стереотипов. Скитаясь во снах и видениях, не имевших ничего общего со
зрением, он неосознанно и без всякого восторга посещал пространства, на
достижение которых некоторые мистики тратили половину своей жизни, а то и
всю жизнь. Он знал все самые жуткие и самые светлые области своего
подсознания, но не сумел бы сказать об этом и двух слов.
потрясающая чувствительность к постороннему присутствию. Он имел совершенно
точные сведения о наличии живых существ в радиусе пятидесяти метров от своей
головы. Ночью он мог различить кошку, крадущуюся в подвале соседнего дома,
хотя не представлял себе ее настоящего облика.
отливы, но никогда не оставляла его наедине с самим собой. Стены были для
него прозрачны, а воздух - мертв и черен, как межзвездная пустота. Он знал,
кого следует бояться по-настоящему, кто остается нейтральным, а кого можно
использовать, двигаясь в сновидении совместно. Еще он абсолютно точно знал,
что в решающий момент ему никто не поможет...
навязать азбуку Брайля и сознание собственной ущербности, возможно, был
самым странным и самым свободным существом в двухмиллионном городе. Только
возраст и отсутствие обратной связи с миром взрослых спасали его от
отдельной палаты в психушке и от мозговых вивисекторов в белых халатах.
***
означала нечто другое, чем для большинства людей. Он ощущал зарождение жизни
по ту сторону природы. Родители ушли куда-то; он был один в квартире, хотя и
Шломо Вульф
Шилова Юлия
Корнев Павел
Земляной Андрей
Никитин Юрий
Маккарти Кормак