замаскировать резкого, судорожного вздоха.
- хорошенькая.
класса, кодовое имя "Нил". Двести по Цельсию, свыше половины бара
углекислого газа. А она забыла прихватить с собой шлем.
третьего-то класса. Расскажите поподробнее.
А ведь она еще не слышала главного!
ответа. Тогда они вернули СОРТ на дистанционном управлении. Паника началась
- что твой пожар в борделе. Окно было короткое, а у них не нашлось даже
готовой приемной группы. Кошмарная некомпетентность, все орут, никто ничего
не делает. Это, кстати, вы тоже можете использовать. А до девятого новых
окон не будет.
скрыть острого, жадного интереса.
мне, на ремонт. Они думали, что испортилась запись, но все дело было в
воспроизведении. Запись работала великолепно.
спектакль поставить может, с нее станется.
тоже оставались некоторые сомнения. Слишком уж все это здорово, слишком уж
вовремя, словно судьба решила спасти человека, которому становится не по
карману главная его привычка.
напряженнее обычной. Ничего определенного, такого, что вы могли бы
использовать. Правда, были отдельные моменты, которые даже Хаббард не смогла
бы инсценировать.
сквозь экран и шарахнуть кулаком по этому роскошному деревянному столу. -
Два человека забиты до смерти, женщина исчезла, СОРТ без малейших
повреждений, на полу кровь - и каменное рубило, тоже со следами крови! Ну
как, хороший у меня репортаж?
своем высокомерии. - Это какой же у меня будет репортаж!
похищена. Видеозапись с места событий. Эксклюзивные права...
паху.
Глава 2
чуть перевалил за половину. Воздух умер от теплового удара. Над блестящим,
как расплавленный свинец, заливом навис ослепительно белый погребальный
полог неба.
усталости. В тех местах, где ее защитные очки прилегали к коже, появились
болезненные язвочки, действие солнечной блокировки кончалось, если уже не
кончилось. Облепленные грязью ботинки впитали в себя тухлую, отвратительную
вонь прибрежного мелководья; теперь, когда Элия поднималась по изношенным
деревянным ступенькам, ведущим к Резиденции, ботинки оттягивали ей ноги,
словно мешки, набитые булыжниками. Крутую лестницу окаймляли шеренги
деревьев и непролазные заросли кустарников. Сохранились старые снимки
формального, классического сада, разбитого на этом склоне. Когда то было.
возможно, и согласилось бы удовлетвориться душем и небольшой закуской -
после, конечно же, выпивки, это дело святое. А вот мозг ее наотрез
отказывался спать, в нем кипели свои требования, путанные и противоречивые,
похожие на яростный ропот взбунтовавшейся толпы, звучали невнятные и
зловещие, идущие из глубины веков, предостережения. Уже дня два Элию мучили
предчувствия. Ей хотелось заорать от ужаса и убежать, убежать куда глаза
глядят. Или тихо забиться под кровать. Или влезть на дерево. Не способная
сконцентрироваться на своих исследованиях, не способная искать утешения в
чьем-либо обществе, она пошла бродить по берегу моря.
очередной дозе наркотика. Но в чем нуждается она - кроме прекращения этой
муки? Она понимала, что происходит, ибо испытывала подобное чувство и
прежде, хотя и не с такой ошеломляющей силой. В некотором смысле она
готовилась к этому моменту всю свою жизнь - и все же никак не ожидала такой
страшной, жилы выкручивающей боли, о возможном же - если оно возможно -
противоядии было страшно и помыслить.
стереть со лба пот. Резиденция, где она родилась и выросла, казалась сейчас
чуждой и гротескной. Слов нет, эта квинтэссенция викторианской имперской
вульгарности, сплошь облепленная крытыми верандами и разукрашенная
витиеватой, словно каракули дебила, деревянной резьбой, эти крохотные
орнаментальные оконца, эта бессмысленная путаница коридоров - вся эта жуть
никогда не казалась Элии красивой, однако прежде она находила в
тяжеловесных, неуклюжих пропорциях здания некую покладистость, дружелюбие -
словно в страхолюдной бродячей собаке, которая из кожи вон лезет, стараясь
понравиться прохожим. Теперь же осталось одно только уродство, злобное и
угрожающее, до тошноты отвратительное.
складок зловеще выглядывала черная голова кобры - часть государственного
герба. Элия зябко поежилась и отвернулась - полумрак внутренних покоев,
только что казавшийся спасительным прибежищем, неожиданно стал Зловещим,
опасным. Она облокотилась на балюстраду и тут же содрогнулась от
беспричинного ужаса, что видит все это - и море, и Резиденцию - в последний
раз. Солнце будет на своем месте и завтра, и послезавтра. А она?
волны жара, отраженного от этого сверкающего зеркала. Подальше от берега
чуть просвечивала полоса рифов - легкое, едва заметное изменение цвета воды.
Настоящего, с пенистыми бурунами прибоя на рифах не бывает - глубоко.
Когда-то, в незапамятном уже, кажется, прошлом, у Элии хватало духу надеть
акваланг и посетить это кладбище.
полностью ушел под воду, а вместе с ним и половина старого города. По другую
сторону залива, тоже на холме, виднелся дворец, щедро изукрашенный розовой и
фиолетовой лепниной - в стиле рококо, по мнению безвестного архитектора. Лет
сто назад, когда ушли англичане, прапрадедушка Элии отказался от большей
части королевских прерогатив и, одновременно, передал свой дворец
правительству. Теперь правительство перебралось в "Гранд-Отель", а дворец
заселили беженцы. И не только дворец - дальние высокие холмы густо усеяны
темными пятнышками, каждое пятнышко - лагерь. Банзарак представлял собой
королевство очень неформальное и очень маленькое - размером в полторы
хорошие площадки для гольфа, как любит шутить отец, - но теперь многие его
жители лишились и домов, и всех средств существования; кроме того, сюда
набежали сотни тысяч чужаков. Пища стала серьезной проблемой, болезни - еще
более серьезной.
подгнившие перила, чтобы посмотреть на увядающие кусты, полу скрытые пышными
кронами деревьев. Почему мальвы? Вместе с их красотой, радостной и
недолговечной, из мира уйдет что-то маленькое, но очень важное.
подавила желание броситься ему навстречу.
гранитный столб. Кас, островок стабильности в текучем, изменчивом мире, ее
старший, на много лет старший и мудрый брат. Кас.
Андреев Николай
Ильин Андрей
Посняков Андрей
Мацумото Сэйте
Якубенко Николай