команду? Вызов Фиша - но Фиш не отвечает на вызовы. И еще...
Окно еще открыто?
злиться.
Седрика. - Освальд! Ты же выполнишь задание, правда?
новой силой.
гомоном нельзя было разобрать ни слова.
жеребец!" - вот и все. Система решит, что ты - это я! Понятно?
успокаивал свою совесть Седрик. И одет совсем по-другому, ну что там может
ему угрожать?
осторожности, что голова его торчит высоко над толпой, и снова пригнулся.
пение срикошетившей пули. И - полная тишина, толпа затаила дыхание.
трусом, чтобы прятаться за спинами детей?
он выложил на стол последнюю карту. Код жеребец обозначал команду:
что его власти хватит на управление трансмензором. А может - окно уже
закрылось. Или оно открыто в другом куполе.
одно окно и откроет другое, здесь, в Беринге...
хлопок, и давление воздуха в куполе уравнялось с давлением на Тибре. Из
колодца сверкнул столб дневного света, искрящимся фонтаном закружились
золотые осенние листья и радужные бабочки, за перилами ограждения закачались
верхушки деревьев.
чудо, а Седрик Хаббард вскочил и помчался, низко пригибаясь, к колодцу; он
распихивал людей локтями и корпусом, иногда даже сбивал с ног и бежал
дальше, не извиняясь - церемонии оставим до другого раза.
речушку. Глубина? Глубина вроде бы приличная, а падать придется всего два,
от силы три метра.
уймой брызг.
Глава 26
Тибр, день восьмой
то хотя бы на то время, пока держится струна, а та не проявляла ни малейших
признаков усталости - каждое новое окно оказывалось длиннее предыдущего.
Если только - тьфу, тьфу! - в дело не впутается какая-нибудь блудливая
звезда, эта струна может установить рекорд долгожительства. Тогда Тибр будет
самым большим успехом Института за все тридцать лет его существования.
полуцилиндрических алюминиевых сараев, беспорядочно разбросанных по
"культивированному" участку долины. Культивированному - то есть полностью
расчищенному от роскошной девственной растительности, а потому улицы поселка
покрывала либо мелкая въедливая пыль, либо липкая грязь, либо и то и другое
вперемешку. И всюду - недовыкорчеванные корни деревьев. Канавокопатель
торопливо прокладывал канализацию и водопровод. Подальше от реки жилые
постройки сменялись конюшнями, коровниками и штабелями бревен, на самой
окраине располагались пастбища, огороженные колючей проволокой, а также
взлетные полосы и склады доставленных с Земли припасов. Даже сейчас, всего
после трех окон, склады были огромны. Для каждого очередного окна
подготавливалась новая расчищенная площадка. Когда-нибудь, ухмыльнулся
Абель, на этом месте возведут монумент. Или позумент.
кончалась, оседали последние клубы пыли, один за другим загорались между
палаток костры, легкий ветер трепал и уносил прочь полупрозрачные струйки
дыма. Двадцативосьмичасовые сутки мало чем отличались от
двадцатичетырехчасовых, разве что рабочий день был на четыре часа длиннее.
Люди, конечно же, уставали, у них мгновенно выработалась привычка ложиться
спать с курами (каковых здесь не было).
наружу посмотреть на закат и подышать свежим воздухом. Алюминиевый сарай,
вмещавший его дом и кабинет, располагался на отшибе от прочих, рядом с зоной
контакта. Какой-то непочтительный хулиган намалевал на одной стене этого
единственного в Риме административного учреждения - "Президентский дворец",
а на противоположной - "Шишка на заднем месте". Все считали, что неизвестный
хулиган - не кто иной, как сам Абель. И ничуть не ошибались.
гладить. Глаза у него болели, словно засыпанные песком, горло - еще сильнее.
Он принимал сотни решений в сутки, беседовал с десятками людей, питался
всухомятку, на бегу. Эмили считала, что такого, как сейчас, счастья он не
испытывал еще никогда, но у Абеля как-то все не находилось времени подумать
о справедливости - или несправедливости - такового мнения. Калеченая нога
сильно ныла, на Земле это было к сухой погоде, а как здесь?
половиной. И как это они устояли перед победной поступью Человека?
Сохранившись сами, деревья сохранили крошечную лужайку тибрской вроде бы
травы. Заповедник. Слонов разводить будем... Абель сел на траву, привалился
к серому глянцевитому стволу. Нужно бы втиснуть в накладные первоочередных
поставок комплект садовой мебели, но только куда ж его втиснешь?..
солнце садится, пора и домой, спать. Тени стали длинными, небо сияло
радостным многоцветием. Тибр оказался великолепной планетой, пока что не
преподнесшей поселенцам ни одного печального сюрприза, за исключением
пустяка - повального поноса, но ведь это - стандартная реакция человеческого
(и медвежьего, говорят, тоже) организма на резкое изменение обстановки.
он никогда еще не испытывал такого счастья. Абсолютная власть - это кайф,
чистый кайф. И власть эта не успеет его развратить, продлится совсем
недолго... Как ни жаль.
продлиться - на президентскую лужайку угрожающе наползала длинная узкая
тень.
мозолистую лапу. Из одежды на нем были шорты, сапоги и бластер. А еще -
умопомрачительный загар и клочкастая рыжая щетина. Морда героя выглядела на
удивление угрюмо, зато нос его почти вернулся к нормальным размерам и форме.
Да и костесращивалки на правой руке не наблюдалось - хватит, значит;
хорошенького - понемножку.
представлялось.
мир.
смотрит на меня, а у самой такая же улыбочка, да и я, вероятно, в
аналогичные моменты выгляжу аналогичным образом. Или Элия при разговоре о
Седрике. А как улыбалась Ад ель Джилл, когда где-нибудь рядом появлялся
Барнуэлл К. Багшо? Странные они все-таки существа, эти люди.
пламенел ожог - бандитский лазерный пучок чуть не уложил народного героя
прямо на второй день заселения. Подлого террориста так и не отловили, однако
не было сомнений, что стрелял кто-то из изоляционистов. Не возникало
сомнений и в том, что жалкое покушение стало бы вполне доброкачественным
Корнев Павел
Мичурин Артем
Василенко Иван
Прозоров Александр
Курылев Олег
Трубников Александр