Чтение 62–й страницы книги ~Доннерджек~

Она была так же хороша собой, как и Фрага, – блестящая серая шкура, глубокие морщины, точно излучины рек или рябь, возникающая на воде под порывами ветра, гладкие мозолистые колени. Чуть покачиваясь на ходу, она приблизилась к водопою на некотором расстоянии от того места, где паслось стадо, и Транто уловил ее призывный дразнящий аромат, донесенный легким ветерком.

– Маггл, – сказал он, – не подпускай остальных к водопою, а я пойду проверю, кто к нам пожаловал.

– Вы не желаете, чтобы я с ней побеседовал, сэр? – спросил Маггл и вытянул хобот – до него тоже донесся нежный соблазнительный запах. – Если помните, Скарко всегда посылал меня разговаривать с чужаками.

– Скарко больше не вожак, – напомнил ему Транто. – Теперь я здесь главный.

Маггл кивнул, отступил на несколько шагов и принялся с важным видом размахивать ушами. В глубине души он хотел бы быть Транто (или по крайней мере обладать властью Транто), но научился скрывать свои чувства даже от самого себя.

Транто осторожно подошел к незнакомке. Вблизи она оказалась еще прекраснее, чем издалека, однако что-то в ее облике отдаленно напоминало леди Мей и ее беседки, убранные цветами. Транто поздоровался – гораздо более сдержанно, чем намеревался вначале.

– Привет, – сказал он.

– Здравствуй, – ответила она. – Там твое стадо пасется?

– Мое.

– Большое.

– Самое большое в окрестностях.

– Ты давно у них вожак?

– Достаточно.

– Мне кажется, я о тебе слышала. Ты ведь Транто, верно?

– Верно.

– А ты сдержанный.

– Гм-м.

– Я помню, где я о тебе слышала. От самца по имени Скарко. Он добровольно отдал тебе главенство над стадом – и не потому, что ты больше, просто ты наследный вожак.

– Скарко… Как он поживает?

– Неплохо – для одинокого самца. По-моему, без компании ему скучно.

– Интересно, почему он не соберет новое стадо. Скарко производил хорошее впечатление.

– Может быть, боится, что кто-нибудь придет и снова отнимет у него плоды тяжкого труда.

Транто засунул бивень в землю и принялся полировать кончик. Незнакомка больше не казалась ему привлекательной; он вдруг почувствовал, что она излучает опасность.

Видимо, она почувствовала перемену в настроении собеседника, потому что сразу же попыталась его успокоить:

– Мне поручили тебя отыскать, Транто.

– Да?

– Тот, кто меня послал, наделен огромным могуществом. Он ищет сильных фантов, которые присоединились бы к нему и выступили на его стороне во время войны, которая вот-вот начнется.

– Войны?

– Вирту слишком долго находится под игом Веритэ. Жители Веритэ являются сюда со своими новыми программами и стрекалами ФХ, вмешиваются в нашу жизнь и угнетают нас.

– Вот как?

– Не притворяйся, Транто. У тебя самого остались шрамы от старых ран, и ты страдаешь от приступов безумия. Редкий эйон может похвалиться тем, что его владениям не угрожали вторжением. Пришло время переписать базовую программу. Меня послали спросить у тебя, согласен ли ты вместе со своим стадом встать на нашу сторону.

– И что мы за это получим?

– Лучше устроенное общество, свободное от власти Веритэ.

– Веритэ не приходит в наши джунгли и на равнины, во всяком случае, нам они не мешают.

– А тебе нравится, что ты вынужден жить в ограниченном пространстве, среди дикой природы, когда тебе по праву принадлежит вся земля Вирту?

– Возможно, ты и права. Но мы здесь счастливы.

– Ты счастлив. А разве вожак не обязан заботиться о молодых, разве ты не хочешь, чтобы они получили больше свободы?

– Пусть сами сражаются за свои права. Как я.

– Это было очень давно, Транто. – Самка помахала кисточкой на кончике хвоста. – Похоже, меня обманули на твой счет. Мне казалось, что страдания, выпавшие на твою долю, заставят тебя желать справедливости для всех, а ты веришь лишь в право сильнейшего.

– Я и есть сильнейший.

– Здесь… Итак, похоже, ты не станешь служить нам. Мне придется сообщить тому, кто меня послал, что я потерпела поражение. Очень жаль. Мы могли бы стать... друзьями.

– Как скажете, леди. Видимо, я слишком стар для таких вещей.

Транто наблюдал за самкой, пока та не скрылась в зарослях кустарника на краю джунглей, наблюдал до тех пор, пока не опустилась ночь и его стадо собралось у водопоя. Ночью он покинул свое привычное место рядом с Фрагой и их двумя малышами и бродил по периметру стойбища, готовый противостоять опасности – какой, он и сам не смог бы сказать.

Впрочем, Транто все-таки не заметил, как Маггл тихонько выскользнул из стада и скрылся за темным пологом джунглей, не заметил он и как тот вернулся несколько часов спустя.

* * *

Совет старейшин Церкви Элиш обсуждал самые обычные проблемы: выразил благодарность Ауду Арафу (чей отряд по борьбе с кризисными ситуациями справился с возникшими беспорядками превосходно – насколько это вообще было возможно); выразил завуалированный упрек в адрес тех, кто поддался панике; обсудил бюджет, ассигнования на расходы и, в самом конце, лозунги и призывы. Все присутствующие прекрасно понимали, что события в Центральном парке поставили церковь в исключительно тяжелое положение – даже откровения Артура Идена имели не такие сокрушительные последствия.

И вдруг произошло чудо.

Все смотрели на место во главе стола, где стояло кресло, всегда остававшееся пустым, – напоминание об Иерофанте, которого никто никогда не видел ни в Веритэ (хотя многие подозревали, что именно там он и должен объявиться), ни в Вирту (хотя легенды утверждали, что именно там он родился)… Так вот, все смотрели на Пустое Кресло – то вдруг окутало мерцающее сияние, а в следующее мгновение глазам собравшихся на Совет старейшин предстало поразительное зрелище.

В мягком удобном кресле сидел человек, мужчина – уродливое лицо, римский нос, редкие белые волосы и глубокие морщины вокруг рта, точно он смеется целыми днями. Впрочем, сейчас незнакомец не смеялся, даже улыбка не тронула его губ. Одет мужчина был в свободную полинявшую футболку, на которой красовалась надпись: «Джинджер Роджерс делала все то же самое, что и Фред Астер, только наоборот и на высоких каблуках».

Тем членам Совета старейшин, кто родился в Веритэ, пришлось сильно напрячься, чтобы вспомнить, что жители Вирту умеют принимать любое обличье, какое только пожелают. Человек в мешковатых шортах и футболке с таинственной надписью вполне мог оказаться Иерофантом, существом, которое имеет право разговаривать с Высшими Богами и является вестником Истины.

Иерофант обвел взглядом старейшин, на мгновение задержавшись на каждом лице в отдельности; он не обошел вниманием даже помощников. И у всех возникало ощущение, будто его бесцветные глаза буравят, проникают в самое сердце и могущественное существо видит мельчайшие сомнения и узнает о самых сокровенных желаниях так легко, словно они выписаны на лбах теми же черными буквами, что украшали его футболку.

Рэндалл Келси, принадлежавший когда-то к касте Избранных, а теперь являвшийся доверенным лицом Бена Квинана, который, в свою очередь, служил референтом у Арлетт Папастрати, съежился под пристальным взглядом, но глаза Иерофанта миновали его и продолжили путешествие вдоль длинного стола. –К тому времени, как таинственное существо закончило свою безмолвную инспекцию, старейшины превратились в дрожащих школьников, с ужасом приготовившихся к наказанию разгневанного учителя.

– Итак, я полагаю, вы все думаете, что стали участниками грандиозной шутки, – сказал Иерофант глубоким сердитым голосом, точно медведь, проснувшийся после зимней спячки.

Арлетт Папастрати, надо отдать ей должное, нашла в себе смелость ему ответить. В Веритэ она была невысокой смуглой женщиной, чью внешность портили черные усики. Здесь же, в Вирту, ее огненные роскошные волосы и ослепительная внешность убеждали мужчин в том, что во вселенной все-таки есть божественная красота.

– Великий Иерофант, вы имеете в виду события в Центральном парке?

– Ты же знаешь, что именно их я и имею в виду, сестра.

– Мы ни в коем случае не считаем их грандиозной шуткой. Мы просто недооценили... резвость некоторых второстепенных божеств.

– Полный провал, верно?

Иерофант рассмеялся, в его грубоватом голосе начал все больше и больше проступать бруклинский акцент. Никто из присутствовавших на Совете старейшин не мог опуститься до того, чтобы засмеяться вместе с ним, однако помощники, привыкшие во всем следовать за своим начальством, подобострастно захихикали. Когда смех (если это, конечно, называется смехом) стих, Иерофант снова заговорил:

– Видимо, вам кажется, будто беспорядки, последовавшие за маленьким представлением, устроенным Белом Мардуком, означают, что нам придется задержаться на пути, освященном Богами?

– Великий Иерофант, – проговорил Ауд Араф, – анализ показывает, что в сложившейся ситуации разумнее всего поступить именно так. Власти Нью-Йорка и несколько частных лиц, пострадавших во время беспорядков, подали на нашу Церковь в суд. Кроме того…

– Помолчи.

Ауд немедленно выполнил приказ; впрочем, он удивленно заморгал, не понимая, почему кто-то смеет сомневаться в справедливости его мнения. И хотя Араф занимал не такое высокое положение, как многие из здесь присутствующих, он не раз доказывал, что совершенно справедливо возглавляет отделение, занимающееся безопасностью, и пользуется заслуженным авторитетом среди старейшин.

– Вы, ребята, совершенно не знаете, как следует управляться с толпой, – заявил Иерофант и почесал живот. – Если мы сейчас отступим, они подумают, будто мы признаем свою вину – вину, напоминаю вам, к которой мы не имеем никакого отношения. Как эти идиоты представляют себе появление божества? Думают, что в небе появятся голуби и на головы начнут сыпаться белые розы? Мы ничего не скрыли, когда речь шла о богах Древнего Вавилона – божествах Огня и Воды, вырвавших Порядок у Хаоса и с трудом сохранявших сложившееся положение вещей. Мы не поклоняемся слабовольным эстетам! Кретины должны быть счастливы, что, пролетая у них над головами, Мардук устроил лишь небольшой фейерверк и немного их напугал.

Рэндалл Келси вдруг понял, что, сам того не желая, согласно кивает головой. Иерофант выразил вслух – конечно, расставив акценты несколько по-другому – его собственные сомнения и мысли. С одним немаловажным отличием: в изложении Иерофанта получалось, будто в могуществе и потенциальной разрушительной силе богов не только нет ничего плохого, но как раз наоборот, эту их способность следует уважать и восхвалять. По тому, как заерзали на своих местах остальные члены Совета, Келси понял, что они подумали то же самое.

– Что мы должны делать, сэр? – спросила Арлетт Папастрати.

– Расправить плечи и гордо вскинуть головы. Пусть ваши юристы во всеуслышание объявят, что Церковь планирует подать в суд на власти Нью-Йорка и всех тех, кто присутствовал на празднике, обвинив их в недостойном поведении, которое привело к тому, что наши тщательно спланированные и чрезвычайно дорогостоящие торжества оказались сорванными.

Кое-кто из старейшин от изумления раскрыл рот, да так и остался сидеть, не понимая, что происходит.

– Им придется призадуматься.

– Совершенно верно. Найдите какое-нибудь место – купите землю, находящуюся в частном владении, если возникнет необходимость – и организуйте новый праздник. Сообщите, что намерены пригласить на торжества Бела Мардука и, возможно, кого-нибудь еще из Великих.

– А что, если нам попытаются помешать?

– Выберите район в Соединенных Штатах Америки. В их конституции по-прежнему имеется статья, защищающая свободу вероисповедания. Распустите слух, что попытки запретить наш праздник – это первый шаг в наступлении на свободу граждан. Многие конфессии утверждают, будто могут продемонстрировать своим прихожанам богов – католики, например, посредством Святого причастия. Но есть и другие. Сделайте их своими союзниками.

Сообразив, что имеет в виду Иерофант, старейшины возбужденно загомонили – никому до сих пор не приходило в голову, что неудачу с торжествами можно использовать с выгодой для себя и нанести неприятелю удар огромной силы.

Все были так возбуждены, что никто не заметил, когда Иерофант исчез. Лишь на стене за креслом остался лозунг с его футболки, выведенный черным мелом.

* * *