Жюль Верн.

Гектор Сервадак

-----------------------------------------------------------------------

Пер. с фр. - Н.Гнедина, М.Вахтерева, О.Моисеенко.

"Собрание сочинений", т.7.

М., Государственное издательство художественной литературы, 1956.

OCR & spellcheck by HarryFan, 20 April 2001

-----------------------------------------------------------------------

Путешествия и приключения в околосолнечном мире

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ.

"Вот моя визитная карточка!" - говорит граф,

на что капитан отвечает: "А вот моя!"

- Нет, капитан, я не склонен уступать вам место!

- Сожалею, граф, но ваши притязания не могут изменить моих намерений!

- Вот как?

- Именно так!

- И все же считаю своим долгом заметить, что за мной, бесспорно, право
давности!

- А я отвечу, что в подобного рода делах давность не дает никаких прав.

- Я найду способ устранить вас, капитан!

- Сомневаюсь, граф.

- Полагаю, что шпага...

- А хоть бы и пистолет!

- Вот моя визитная карточка!

- А вот моя!

После этого разговора, в котором возражения следовали одно за другим,
как удары скрещивающихся рапир, противники обменялись визитными
карточками.

На одной значилось:

"Гектор Сервадак, капитан штаба французских войск в Мостаганеме".

На другой:

"Граф Василий Тимашев, шкуна "Добрыня".

Собираясь уходить, граф спросил:

- Где встретятся наши секунданты?

- Если угодно, сегодня в штабе, в два часа дня, - ответил Сервадак.

- В Мостаганеме?

- В Мостаганеме.

Засим капитан Сервадак и граф Тимашев отвесили друг другу учтивый
поклон.

Но тут графу пришло на ум новое соображение.

- Капитан, - сказал он, - думаю, что следует держать в тайне истинную
причину дуэли.

- И я так думаю, - ответил Сервадак.

- И ничье имя не будет названо?

- Ничье, граф.

- А повод для поединка?

- Повод? Да если угодно, граф, сошлемся на спор о музыке.

- Отлично, - ответил граф, - я, скажем, стоял за Вагнера, что и
соответствует моим взглядам.

- А я за Россини, - улыбаясь, подхватил Сервадак, - потому что он
вполне в моем вкусе.

И, раскланявшись в последний раз, они, наконец, расстались.

Описанный нами вызов на дуэль состоялся в двенадцатом часу дня на
маленьком мысу, в той части алжирского побережья, которая расположена
между Тенесом и Мостаганемом, в трех примерно километрах от устья Шелиффа.
Мыс этот возвышается над водой метров на двадцать, и синие волны
Средиземного моря, разбиваясь о его подножье, плещутся у прибрежных скал,
красноватых от окиси железа. Было 31 декабря. В эту пору дня косые лучи
солнца одевают ослепительной чешуей блесток каждый бугорок на взморье, но
сейчас солнце заволокла непроницаемая пелена туч. Над морем и над сушей
стлалась густая мгла. Уже больше двух месяцев туманы, которые по
непонятным причинам окутали землю, немало затрудняли сообщение между
различными континентами. Но с этим ничего нельзя было поделать.

Простившись с капитаном Сервадаком, граф Тимашев подошел к
четырехвесельной шлюпке, поджидавшей его в маленькой бухте. И легкая лодка
сразу же отчалила, унося графа к его шкуне, которая стояла наготове в
нескольких кабельтовых от берега, подняв бизань и поставив против ветра
стаксель.

А капитан Сервадак махнул рукой солдату, стоявшему поодаль. Солдат
молча подвел к нему прекрасную арабскую лошадь. Легко вскочив в седло,
Сервадак поспешил в Мостаганем, сопровождаемый денщиком, который несся на
скакуне столь же резвом.

Была половина первого, когда всадники промчались через мост над
Шелиффом, незадолго до этого выстроенный инженерными войсками. И едва часы
пробили без четверти два, как взмыленные кони уже пролетели через
Маскарские ворота - один из пяти проходов в зубчатой городской стене.

В тот год в Мостаганеме насчитывалось около пятнадцати тысяч жителей,
из них - три тысячи французов. Город сохранял свое значение одного из
окружных центров Оранской провинции, а также военного центра - там
находился штаб подразделения французских войск. Местные жители торговали
мучными изделиями, изделиями из сафьяна, дорогими тканями, узорными
циновками. Во Францию вывозили зерно, хлопок, шерсть, скот, винные ягоды,
виноград. Но в описываемые нами времена уже не осталось и следа от старой
якорной стоянки, куда не могли заходить корабли при сильном западном и
северо-западном ветре. Теперь в Мостаганеме устроена хорошо защищенная
гавань, позволяющая городу вывозить все изобилие товаров, производимых в
бассейне реки Мины и в низовьях Шелиффа.

Вот почему шкуна "Добрыня" при наличии такого надежного пристанища
могла безопасно прозимовать близ этих крутых и неприступных берегов. В
течение двух месяцев местные жители видели русский флаг, развевавшийся на
гафеле "Добрыни", а на ее грот-мачте - брейд-вымпел французского яхт-клуба
с заглавными буквами титула, имени и фамилии владельца шкуны: "Гр.В.Т.".

Очутившись в черте города, капитан Сервадак отправился в Матморские
казармы. Здесь он сразу же разыскал двух товарищей, на которых мог
положиться, - майора второго стрелкового и капитана восьмого
артиллерийского полков.

Оба с полной серьезностью выслушали просьбу Гектора Сервадака быть его
секундантами, но не сдержали улыбки, когда их приятель сослался на
невинный спор о музыке, как на подлинную причину своей дуэли с графом
Тимашевым.

- Нельзя ли все-таки уладить дело миром? - спросил майор.

- И не старайтесь! - отрезал Гектор Сервадак.

- Ну хоть какая-нибудь пустячная уступка... - начал было капитан.

- Не может быть никаких уступок, когда речь идет о Вагнере и Россини! -
с достоинством отвечал Сервадак. - Либо тот, либо другой! К тому же
потерпевшей стороной является Россини: этот безумец Вагнер написал о нем
совершеннейшую чушь, и я жажду мщенья!

- Что ж, - сказал майор, - от удара шпаги не всегда умирают.

- Особенно когда человек твердо намерен не получать такого удара, -
заметил капитан Сервадак.

Делать было нечего: обоим офицерам оставалось только отправиться в
штаб, где ровно в два часа дня им предстояла встреча с секундантами графа
Тимашева.

И все же, да позволено будет нам заметить, Сервадаку не удалось
провести приятелей; они, быть может, и догадывались об истинной причине,
заставившей его взяться за оружие, но делали вид, будто удовлетворены тем
объяснением, какое капитану Сервадаку заблагорассудилось им дать.

Через два часа, вернувшись со свидания с секундантами графа, они
сообщили об условиях поединка: граф Тимашев, носивший звание
флигель-адъютанта его императорского величества, как и многие русские
путешественники за границей, согласился драться на шпагах, ибо шпага -
признанное оружие солдата.

Поединок назначили на следующий день - 1 января в девять часов утра, на
одном из утесов в трех километрах от устья Шелиффа.

- Итак, до завтра, точно в назначенный час, по-военному! - сказал
майор.

- Да, в точности, по-военному! - ответил Сервадак.

Оба офицера крепко пожали руку приятелю и пошли в кофейню "Зюльма"
играть в пикет.

А капитан Сервадак тотчас же пустился в обратный путь.

Недели две тому назад он съехал со своей квартиры на Оружейной площади.
Ему было поручено сделать топографическую съемку местности, поэтому он
поселился в алжирском _гурби_, на побережье близ Мостаганема, в восьми
километрах от Шелиффа, и только с денщиком делил свой досуг. Это было не
слишком весело, и всякий другой на его месте рассматривал бы столь
неприятное назначение, как ссылку.

Итак, Сервадак ехал по дороге к своему гурби, но мысли его витали вкруг
рифм, которые он пытался подобрать для" задуманного стихотворения,
несколько устарелого по форме и именуемого им "рондо". Не скроем от
читателя, что так называемое рондо предназначалось молодой вдовушке, на
брак с которой капитан уповал, а целью его поэтического произведения было