Чтение 5–й страницы книги ~Клодиус Бомбарнак~

потерять даром ни одного часа.

Название этого города, пожалуй, не вызовет никакого любопытства у
читателя. Но, быть может, у него разыграется воображение, если я скажу,
что Баку - это столица огнепоклонников.

Окруженный тройным рядом зубчатых стен, Баку расположен на Апшеронском
полуострове, у крайних отрогов Кавказского хребта. Где я нахожусь, в
Персии или в России?.. Конечно, в России - раз Грузия является русской
провинцией, но можно подумать, что и в Персии - настолько Баку сохранил
свой персидский колорит [с XVI до начала XVIII вв. Баку находился под
властью персов]. Я осматриваю ханский дворец, архитектурный памятник
времен Шахрияра и Шахразады, "дочери луны" и искусной рассказчицы. Тонкая
скульптура во дворце так свежа, будто только что вышла из-под резца
ваятеля. Дальше, по углам старой мечети, куда можно войти, не снимая
обуви, поднимаются стройные минареты. Правда, муэдзин не поет там в часы
молитвы звучные стихи из Корана. К тому же в Баку есть и вполне русские и
по внешнему виду, и по господствующим нравам кварталы, застроенные
деревянными домами, без всякой восточной окраски; и внушительный
железнодорожный вокзал, достойный любого большого города Европы или
Америки; и вполне современный порт в новой части города, где сотни труб
загрязняют атмосферу густым дымом от каменного угля, сжигаемого в
пароходных топках.

Вы вправе спросить, зачем употребляется уголь в этом городе нефти? К
чему это топливо, если голая и бесплодная почва Апшеронского полуострова,
на которой растет лишь понтийская полынь, так богата минеральными маслами?
Здесь можно добыть столько дешевой нефти, что даже при самом большом
расходе ее не исчерпать в течение столетий.

Поистине чудо природы! Хотите моментально получить освещение или
отопление? Нет ничего проще; стоит только сделать отверстие в почве,
оттуда вырвется газ, и смело зажигайте его. Вот вам естественный
газгольдер, доступный для любого кармана!

Мне хотелось посетить знаменитое святилище Атеш-Гах, но оно находится в
двадцати двух верстах от города, и я бы не успел обернуться. Там горит
вечный огонь, уже сотни лет поддерживаемый парсийскими священниками,
выходцами из Индии, которые не едят животной пищи. В других странах этих
убежденных вегетарианцев считали бы просто любителями овощей.

И тут я вспоминаю, что еще не завтракал, и, так как бьет одиннадцать
часов, поворачиваю к вокзальному ресторану, ибо отнюдь не собираюсь
следовать вегетарианскому режиму парсийских жрецов.

При входе в зал сталкиваюсь с выбежавшим оттуда Фульком Эфринелем.

- А завтрак?.. - спрашиваю я его.

- С ним уже покончено, - отвечает он.

- А ваш багаж?

- Остается еще погрузить на пароход двадцать девять ящиков... Но,
простите, я не могу терять ни минуты. Раз уж на мою долю выпала честь
представлять интересы торгового дома "Стронг Бульбуль и Кo", который
еженедельно экспортирует по пять тысяч ящиков готовой продукции...

- Бегите, бегите, господин Эфринель, мы увидимся на палубе. Кстати, вы
не встречали нашу попутчицу?

- Какую попутчицу?

- Молодую даму, которая заняла мое место в купе.

- Так вы говорите, с нами ехала молодая дама?..

- Да.

- Только сейчас узнаю об этом, господин Бомбарнак, узнаю только
сейчас...

И американец, переступив порог, скрывается за дверью. Но я не теряю
надежды узнать еще до прибытия в Пекин, чем занимается фирма "Стронг
Бульбуль и Кo" в Нью-Йорке. Пять тысяч ящиков еженедельно... Какая
производительность и каков сбыт!

Наскоро позавтракав, я опять отправляюсь в поход. Во время прогулки мне
представляется возможность полюбоваться лезгинами во всем их великолепии:
серые черкески с патронташами на груди, бешметы из ярко-красного шелка,
гетры, вышитые серебром, плоские сапожки без каблуков, белая папаха на
голове, длинное ружье через плечо, шашка и кинжал на поясе; короче говоря,
они вооружены до зубов и производят весьма внушительное впечатление.

Уже два часа. Пора идти на пристань. По дороге нужно еще завернуть на
вокзал за моим легким багажом, оставленным в камере хранения.

И вот, с чемоданом в одной руке и с тросточкой в другой, я спускаюсь по
улице, ведущей к причалу.

На одной из площадей, где крепостная стена открывает проход на
набережную, мое внимание невольно привлекают двое людей - мужчина и
женщина - в дорожных костюмах. Мужчине можно дать лет тридцать - тридцать
пять, женщине - от двадцати пяти до тридцати. Он - седеющий брюнет, с
подвижной физиономией, быстрым взглядом, легкой, балансирующей походкой.
Она - довольно красивая голубоглазая блондинка, с вьющимися волосами и уже
немного поблекшим лицом. Ее яркое старомодное платье отнюдь не
свидетельствует о хорошем вкусе. По-видимому, это супруги, только сейчас
прибывшие тифлисским поездом, и если интуиция не обманывает меня - мои
соотечественники.

Несмотря на то, что я рассматриваю их почти в упор, они меня не
замечают, да и не могут заметить: в руках у них саквояжи, под мышками -
трости, дождевые и солнечные зонтики, за плечами - подушки и одеяла. Они
постарались захватить с собой как можно больше самых разнообразных вещей,
чтобы не сдавать на пароходе в багаж. Я испытываю большое желание помочь
им. Разве это не счастливый и редкий случай - встретить французов вдали от
Франции?

Но в ту минуту, когда я хочу с ними заговорить, вновь появляется Фульк
Эфринель, увлекает меня за собой, и я оставляю супружескую пару позади. Но
еще не все потеряно. Я успею с ними познакомиться на пароходе.

- А как идет погрузка вашего багажа? - спрашиваю я у янки.

- В настоящий момент переправляем тридцать седьмой ящик.

- И пока без приключений?

- Без всяких приключений.

- А нельзя ли узнать, что находится в ваших ящиках?

- Что в них находится?.. Вот он, вот он тридцать седьмой! - восклицает
Фульк Эфринель и бежит навстречу подводе, выехавшей на пристань.

На набережной шумно и многолюдно, как обычно бывает в порту при высадке
и посадке. Баку - самый крупный торговый и пассажирский порт на Каспийском
море, вернее, большом озере, так как оно не сообщается с соседними морями.
Дербент, лежащий севернее, не может идти ни в какое сравнение с Баку, где
производится наибольшее количество торговых операций. Нечего и говорить,
что с основанием порта в Узун-Ада, на противоположном берегу Каспия,
бакинский транзит увеличился в десять раз. Закаспийская дорога, открытая
для пассажирских и товарных перевозок, стала теперь главным торговым
путем, соединяющим Европу с Туркестаном.

Быть может, в недалеком будущем вдоль персидской границы пройдет еще
одна магистраль, которая свяжет рельсовые пути южной России с железными
дорогами Индии, и тогда пассажирам уже не нужно будет переправляться через
Каспийское море. А когда этот обширный замкнутый бассейн высохнет
вследствие интенсивного испарения, то почему бы не проложить рельсы по его
песчаному дну, чтобы поезда могли ходить без пересадки от Баку до
Узун-Ада?

Но это еще вопрос проблематический, а пока что нужно сесть на пароход,
что я и делаю, присоединившись к толпе пассажиров.

Наш пароход называется "Астра" и принадлежит обществу "Кавказ и
Меркурий". Это большое колесное судно, делающее рейсы от берега к берегу
три раза в неделю. Широкое в корпусе, оно приспособлено прежде всего для
перевозки грузов, и строители скорее позаботились о размещении тюков, чем
об удобстве пассажиров. Однако, когда речь идет о путешествии
продолжительностью в одни сутки, привередничать не стоит.

У причала шумная толпа. Одни уезжают, другие провожают, третьи пришли
просто так поглазеть. Среди пассажиров больше всего туркменов, затем
десятка два европейцев различных национальностей, несколько персов и даже
двое уроженцев Поднебесной Империи. Эти, очевидно, едут в Китай.

"Астра" битком набита всевозможными товарами. Места в трюме не хватило,
загромождена вся палуба. Для пассажиров отведена кормовая часть, но и там
навалены тюки и ящики, прикрытые толстым просмоленным брезентом для защиты
от волн.

Сюда сложили и багаж Фулька Эфринеля, который руководил погрузкой с
энергией истого янки, решившего во что бы то ни стало не терять из виду
свой драгоценный груз - кубические ящики длиной, шириной и высотой по два
фута, старательно обтянутые лакированной кожей, с надписью, вытесненной
крупными буквами: "Стронг Бульбуль и Кo в Нью-Йорке".

- Все ваши ящики на борту? - спрашиваю я у американца.

- Вот несут сорок второй и последний, - отвечает он.

Действительно, в эту минуту показался носильщик с упомянутым ящиком на
спине. Мне кажется, что он слегка покачивается, то ли от тяжести груза, то
ли от неумеренного употребления водки.

- Wait a bit! - кричит Фульк Эфринель. Затем, чтобы быть лучше понятым,
он восклицает на хорошем русском языке:

- Осторожно!.. Осторожно!

Совет превосходный, но запоздалый. Носильщик делает неловкий шаг, ящик
срывается с его плеч, падает... к счастью, по эту сторону бортовых сеток
"Астры", раскалывается на две части, и по палубе рассыпается содержимое
порванных бумажных пакетиков.

Какой негодующий крик испустил Фульк Эфринель! Каким тумаком наградил
он неловкого носильщика, повторяя полным отчаяния голосом:

- Мои зубы!.. Мои бедные зубы!

И вот он, ползая на коленях, подбирает разлетевшиеся по узкому проходу
изделия из искусственной слоновой кости, а я при виде этой забавной сцены
не могу удержаться от смеха.