Чтение 25–й страницы книги ~Путешествие к центру Земли~

Через четыре дня, в субботу 18 июля, мы пришли к вечеру в какой-то
просторный грот; дядюшка вручил Гансу его еженедельные три рейхсталера, и
было решено, что завтра день отдыха.

25

Я проснулся в воскресенье утром с обычной мыслью, что надо немедля
отправляться в путь. И хотя мы находились в глубочайших безднах, все же
сознавать это было приятно. Впрочем, мы уже стали настоящими троглодитами.
Я не вспоминал больше о солнечном и лунном сиянии, о звездах, о деревьях,
домах, городах, о всех тех земных благах, которые были для жителей
подлунного мира необходимостью. В качестве ископаемых мы пренебрегали
этими дарами.

Грот представлял собою просторную залу. По его гранитной поверхности
мирно протекал наш верный ручей. На таком расстоянии от истоков
температура воды в нем сравнялась с температурой окружавшей ее среды и
стала вполне пригодна для питья.

После завтрака профессор в течение нескольких часов приводил в порядок
свои ежедневные записи.

- Итак, - сказал он, - я начну с вычислений, чтобы точно определить,
где мы находимся; по возвращении я собираюсь начертить карту нашего
путешествия, представив схематическим рисунком строение Земли в профильном
разрезе, что даст представление о том, какой путь проделала наша
экспедиция.

- Это весьма любопытно, дядюшка, но будут ли ваши записи достаточно
точны?

- О да! Я тщательно измерил величину углов. Я уверен, что не ошибся.
Определим сначала, где мы находимся. Возьми компас и посмотри, какое
направление он указывает.

Я посмотрел на прибор и, проверив свое наблюдение, ответил:

- Восток-юго-восток.

- Отлично! - сказал профессор, записывая указание и быстро произведя
какие-то вычисления, из которых я узнал, что мы, оказалось, прошли
восемьдесят пять лье.

- Значит, мы путешествуем под Атлантическим океаном?

- Совершенно верно.

- И в настоящую минуту, быть может, над нашей головой бушует буря и
корабли борются с морской стихией?

- Весьма возможно.

- И киты ударяют своими хвостами о стены нашей темницы?

- Успокойся, Аксель, им не удастся поколебать ее стен. Но вернемся к
нашим вычислениям. Мы находимся на юго-востоке, в восьмидесяти пяти лье от
Снайфедльс и, согласно моим записям, на глубине шестнадцати лье от земной
поверхности.

- Шестнадцати лье! - воскликнул я.

- Конечно.

- Да ведь это, согласно науке, предел нижнего слоя земной коры.

- Не отрицаю.

- И, по закону возрастания температуры, тут должна бы быть жара в
тысячу пятьсот градусов.

- Должна бы, мой мальчик!

- И вся эта гранитная твердыня должна была бы расплавиться!

- Ты видишь, что ничего этого нет и что факты, как бывает часто,
опровергают теорию.

Я принужден согласиться, но это поражает меня.

- Что показывает термометр?

- Двадцать семь и шесть десятых градуса.

- Значит, для подтверждения теории ученых не хватает еще тысячи
четырехсот семидесяти четырех и четырех десятых градуса. Следовательно,
пропорциональное повышение температуры - ошибка! Следовательно, Хемфри
Дэви не заблуждался! Следовательно, я был прав, веря ему! Что ты можешь
возразить на это?

- Увы, ничего!

Правду сказать, я мог бы многое возразить. Я решительно отвергал теорию
Дэви и твердо держался теории центрального огня, хотя и не замечал его
проявлений. Я допускал скорее, что это жерло потухшего вулкана, перекрытое
огнеупорной лавой, которая не позволяла жару проникать через свои стены.

Но, не пускаясь в долгие размышления, я ограничился признанием
существующего положения вещей.

- Дорогой дядюшка, - продолжал я. - Допустим, что все ваши вычисления
точны, но позвольте мне вывести из них неизбежное заключение.

- Валяй, мой мальчик, сколько душе твоей угодно.

- В той точке, где мы находимся, под широтами Исландии, земной радиус
равен приблизительно одной тысяче пятистам восьмидесяти трем лье, не так
ли?

- Да, тысяче пятистам восьмидесяти трем...

- Скажем, круглым счетом, тысяче шестистам. Из них мы прошли двенадцать
лье.

- Правильно.

- И это при диагонали в восемьдесят пять лье?

- Именно так.

- Пройденных в двадцать дней?

- В двадцать дней!

- Но шестнадцать лье составляют сотую часть земного радиуса. Если и
далее мы будем так подвигаться, то нам понадобится еще две тысячи дней или
около пяти с половиной лет, чтобы попасть к центру Земли.

Профессор не отвечал.

- И это, не принимая в расчет того, что если спуску по вертикальной
линии в шестнадцать лье соответствует переход по горизонтальной линии в
восемьдесят, то это составит восемь тысяч лье в юго-восточном направлении,
и, следовательно, нужно очень много времени, чтобы добраться с какой-либо
точки земной поверхности до центра.

- К черту твои вычисления! - вскричал разгневанный дядюшка. - К черту
твои гипотезы! На чем они основаны? Кто тебе сказал, что эта галерея не
ведет прямо к нашей цели? А затем в мою пользу говорит пример нашего
предшественника. То, что делаю я, уже сделал другой, и то, что удалось
ему, удастся также и мне.

- Надеюсь, но ведь мне все же разрешается...

- Тебе разрешается молчать, Аксель, если ты намерен продолжать свои
благоглупости!

Я видел, что в дядюшке снова заговорил раздражительный профессор, и
принял это к сведению.

- А теперь, - продолжал он, - взгляни-ка на манометр. Что-он указывает?

- Весьма значительное давление.

- Хорошо! Ты видишь, что если спускаться постепенно, то привыкаешь к
более плотной атмосфере и ничуть от этого не страдаешь.

- Ничуть, если не считать боли в ушах.

- Это пустяки, и ты можешь легко избавиться от этого, участив дыхание и
тем ускорив обмен воздуха в легких.

- Хорошо, - ответил я, решив больше не противоречить дядюшке. - Есть
даже известное удовольствие в том, что погружаешься в более плотную
атмосферу. Заметили ли вы, с какой силой в ней распространяется звук?

- Несомненно! Тут и глухой стал бы отлично слышать.

- Но эта плотность, конечно, будет возрастать?

- Да, согласно закону, еще недостаточно точно установленному. Известно,
что сила тяготения уменьшается по мере углубления в Землю. Ты знаешь, что
ее действие всего ощутительнее на поверхности Земли и что в центре земного
шара предметы не имеют веса.

- Я знаю это; но скажите, не приобретает ли воздух в конце концов
плотность воды?

- Несомненно, под давлением в семьсот десять атмосфер.

- А ниже этого предела?

- Плотность будет неизменно возрастать.

- Как же мы будем тогда спускаться?

- Мы наложим в карманы камни.

- Право, дядюшка, у вас на все есть ответ!

Я не смел больше забегать вперед; я рисковал натолкнуться еще на
какую-нибудь преграду, которая вывела бы из себя профессора.

Однако было ясно, что под давлением, которое могло подняться до
нескольких тысяч атмосфер, воздух перешел бы, наконец, в твердое
состояние, а тогда, допуская даже, что наши тела и выдержали бы такое
давление, все же пришлось бы остановиться.

Но я не привел этого довода. Дядюшка снова стал бы козырять своим
вечным Сакнуссемом, - пример отнюдь не убедительный, так как, даже
признавая факт путешествия ученого исландца, можно было бы привести очень
простое возражение.

В шестнадцатом веке ни барометр, ни манометр не были еще изобретены, -
как же мог Сакнуссем установить, что он дошел до центра земного шара.

Но я оставил это возражение при себе и выжидал событий.

Остальная часть дня прошла в вычислениях и разговорах. Я соглашался во
всем с профессором Лиденброком и завидовал полному безучастию Ганса,
который, не разбирая причин и следствий, слепо шел туда, куда его вели
обстоятельства.

26