Чтение 76–й страницы книги ~Время игры~

родную до и после появления в ней Ирины и Антона.

Утром, около восьми часов, мы с Джонсоном спускались вниз, вежливо
здороваясь с заступившими на службу полицейскими, которых я уже знал не
только по именам, но и различал привычки и характеры.

Шли в кабачок на берегу полноводного Мюррея, плотно завтракали ( в
смысле - завтракал я, незаметно для официантов съедая обе порции), после
чего, запасшись коробкой неплохого бутылочного пива и сигаретами,
возвращались "домой".

Кое-какие деньги у меня были, одолжил Кейси в счет будущей прибыли,
сотня десятифунтовыми бумажками и мелочь по одному и по два шиллинга.

Робот садился в первой комнате, играя роль часового, я же устраивался
в шезлонге на балконе и, обдуваемый прохладным ветерком с реки,
погружался в чтение. У Кейси было много интересных книг, но мне сейчас
было достаточно лишь одной - "Всемирной истории" Кунца и Мюллера.

Солидное трехтомное издание в пять с лишним тысяч страниц убористого
шрифта, отпечатанное на очень тонкой, явно синтетической негорючей
"бумаге". Надо будет приобрести такое в собственность, вполне годится
как наглядное пособие по "практическому прогрессорству" в нашем мире.

Собственно, меня интересовала только вторая половина последнего тома.
От момента легко найденной мною "развилки".

Что меня поражало раньше и поражает сейчас - какая-то в принципе
необъяснимая закономерность. Отчего изложенная в предыдущих томах
история абсолютно, до самого незначительного факта, совпадает с нашей, и
вдруг - не всегда логически объяснимый слом, и все катится совсем в
другую сторону.

Отчего никогда не бывает так, чтобы изменения накапливались
постепенно, чтобы можно было отследить достаточно наглядную цепочку "не
правильных событий", в конце концов и приводящих к неизбежности "смены
реальностей".

Самая простая (а может, и самая верная) гипотеза - та, что в каждом
случае мы имеем место именно со спланированной и заранее просчитанной
акцией, никакими законами природы здесь и не пахнет. Держатели
производят такую операцию, аггры, форзейли, техники из азимовской
"Вечности" или мы сами, грешные (как в Белом Крыму не так давно), - не
суть важно.

Тогда, естественно, никаких предварительных событий, никакого
"накопления различий" нет и быть не может.

Если же попытаться все же разглядеть за рядом альтернатив какой-то
намек на действие объективных, но непознанных законов, то следует
провести углубленные исследования.

Прочитав четыреста страниц исторического труда, я пока что понял
одно.

Развилка, за следующие полтораста лет почти неузнаваемо изменившая
этот мир, обнаружилась в 1904 году. Конкретно - на Дальнем Востоке, в
Порт-Артуре, где три случайности, ранее приведшие к поражению России,
сработали, что называется, с обратным знаком. Сначала японцы бездарно
упустили шанс нанести внезапный и эффективный удар по стоящей на внешнем
рейде Первой Тихоокеанской эскадре, затем на минной банке в тот самый
день 31 марта в виду крепости взорвался не "Петропавловск" с адмиралом
Макаровым, а "Микаса" с адмиралом Того, и, наконец, во время сражения в
Желтом море разорвавшийся на мостике японского флагмана "Хатсусе"
тяжелый снаряд уничтожил заменившего Того адмирала Камимуру вместе с его
штабом.

Разгром был полный.

Вскоре после этого капитулировала сухопутная армия в Маньчжурии и был
подписан победоносный для России и достаточно щадящий японское самолюбие
мир, открывавший дорогу к послевоенному сотрудничеству, а затем и
заключению военно-политического союза.

Не скрою, узнать все это мне было радостно. С раннего детства
("Цусиму" и "Порт-Артур" я прочитал лет в десять) несчастная Японская
война волновала меня больше любой другой. Гораздо сильнее, к примеру,
чем столь же бездарно проигранная Крымская полувеком раньше.

Соответствующую главу "Истории" я прочитал дважды, чуть ли не водя
пальцем по строчкам. Все правильно - те же имена, те же до боли знакомые
названия кораблей и географических пунктов: Ляодун, Вафангоу, Мукден,
Ляоян, бухта Тахэ, острова Эллиот... И все наоборот, именно так, как
страстно хотелось в детстве.

Адмирал Макаров остается жив, наши броненосцы метким огнем громят
японские "Маджестики" , крейсера
Владивостокского отряда ведут увлекательные рейдерские операции,
миноносцы лихо выходят в торпедные атаки. Все примерно так, как
происходило потом на Балтике в Первую мировую.

Но кое-что очень меня настораживало. Прежде всего - именно столь
четкое совпадение с моими собственными представлениями и желаниями.

Отчего развилка случилась именно здесь? Конечно, судьба была к нам
весьма немилостива тогда, все упомянутые мной случайности имели место.
Но почему бы им нельзя было просто не произойти, а не быть столь четко
переадресованными на ту сторону? Даже в этом варианте война могла
завершиться иначе. Или не могла?

Смерть адмирала ключевое событие, к которому привязана судьба мира?
Он или погибает в точно определенном времени и месте, или нет, и тогда
уготованные России беды автоматически переносятся на японцев.

Но это еще так-сяк. В истории и не такое случалось.

Не брось Николай свою блестящую гвардию умирать в Мазурские болота в
отчаянной надежде побыстрее выиграть войну, оставь корпус кавалерии и
два корпуса пехоты в Петрограде и Царском Селе, и где бы была та
Февральская революция? Там же, где и московское восстание 1905 года,
грамотно и быстро подавленное одним только гвардейским Семеновским
полком!

Это и правда была случайность, помноженная на не слишком грамотный
стратегический расчет, а в рассматриваемом варианте меня смущало другое.
Случай случаем, а отчего вдруг у огромного количества военных и штатских
людей в России менталитет, если так можно выразиться, поменялся?

Почему царь как-то неожиданно от своей вялости и нерешительности
избавился, умных людей начал слушать, всерьез приблизил к себе того же
Макарова, Витте, Столыпина, Дурново, а дураков и казнокрадов, наоборот,
подверг опале, и уже до самой мировой войны никаких серьезных промахов
больше не допускал?

Каким образом адмиралы, генералы и капитаны 1-го ранга с полковниками
начали на поле боя делать именно то, что нужно, а не что в голову
взбредет? Приказы четко исполнять, собственные планы с реальностью
соотносить и намерения противника предвидеть?

В моей реальности именно проигранная Японская война научила,
заставила хоть как-то к следующей войне готовиться, а здесь?

Если только предположить, что в известной нам истории первые неудачи,
а потом и гибель Макарова так всех деморализовали, что геройски погибать
начальники еще могли, а хладнокровно и рассудительно переламывать
ситуацию в свою пользу - уже нет?

"Все, хватит, - сказал я себе. - Основное уже ясно, а деталями
займемся позже. Нужно будет как следует порыться в архивах, почитать
российские и европейские газеты за пару предвоенных лет, тогда и будем
делать выводы. Но только очень и очень вероятно, что совершенно ничего
существенного не найдем, и тогда придется поверить, что означенный мир
создан в очередной раз на потребу именно мне и по моим лекалам. Сиречь -
очередная Ловушка Сознания".

Забавно существовать в мире, где абсолютно все можно объявить
химерой, фантоматом из лемовской "Суммы технологий" или творением
собственного, не слишком здорового воображения. Однако существовать тем
не менее приходится, причем по правилам, принятым здесь.

Вот, например, вымысел это или нет, но есть мне хочется совершенно
убедительно, а совсем недавно я по неотложной надобности посетил
помещение, предназначенное для прямо противоположных целей. И попробовал
бы проигнорировать сию "объективную реальность, данную нам в ощущениях".

Пока же первое дело - быстренько пролистать оставшиеся страницы книги
и перейти к изучению реалий сегодняшнего дня, ибо нельзя жить в обществе
и быть свободным от общества.

Кейси возвратился на четвертый день после завтрака, и по его
совершенно новому блеску глаз, весьма приличному летнему костюму, не
совсем, на мой взгляд, подходящего серьезному мужику лилового оттенка, а
главное - новому шикарному автомобилю цвета старого золота я понял, что
все прошло успешно. И что, пожалуй, в этой стране весьма либеральные
законы и обычаи.

У нас бы вряд ли скромный полицейский офицер позволил себе так нагло
шиковать на деньги сомнительного происхождения.

Он меня только что не обнял от избытка чувств и тут же, едва кивнув
своим сослуживцам (как я понял - уже бывшим), потащил наверх.

Швырнул пиджак на спинку стула, отщелкнул крышку небольшого
чемоданчика, весьма похожего на наши "атташе-кейсы", извлек оттуда
инфо-кристалл для компьютера, заменяющий обычные дискеты.

- Вот, смотрите, Эндрю, здесь весь баланс. Я сначала порасспрашивал
знающих людей в Мельбурне и понял, что нужно лететь в Лозанну.

Там как раз проходил очередной аукцион антиквариата. Я никого ни о
чем не информировал заранее, и мой внезапно выставленный лот произвел
сенсацию.

Проблем не было. Поскольку данный экземпляр крюгерранда никогда ранее
не проходил по каталогам, а равно и не значился в розыске, вполне сошло
мое объяснение, что я нашел его на чердаке в доме недавно усопшего
дедушки.

Это, кстати, правда, мой дед скончался в прошлом году в возрасте 103
лет.