Алексеем. Ей казалось, что если она придумает что-то значительное, все
встанет на место и тогда будет легко и радостно. Она страстно хотела решить
проблему автоматического производства труб. Сначала ее занимала мысль только
об аппаратуре автоматического управления уже существующими печами и
трубопрокатными станами, но почему-то она снова подумала о двойном нагреве.
Ей, человеку совсем другой специальности, как это часто бывает, нелепость
двойного нагрева бросилась в глаза. Ей казалось возможным решить задачу
по-другому, но как, она пока еще не знала. В голове ее бродили неясные
мысли.
своя. В памятный для нее час она остановилась у реллингов, перегнулась через
них, смотря вниз, на лед. Прямо под ней работал водоотлив. Из маленького
окошечка в борту корабля вырывалась струя воды. Женя смотрела на нее, и она
казалась ей закрученной. Вот так же изображают струю воды в витринах
магазинов, заставляя крутиться стеклянную палочку с винтовой нарезкой на
ней. Палочка крутится, а кажется, что прозрачная жидкость падает вниз. Струя
касалась льда все в одном и том же месте. Ведь корабль был зажат льдом и
дрейфовал. Струя падала на лед и там намерзала бесформенным наплывом.
мчится по спирали, для того чтобы замерзнуть внизу. А будь мороз посильнее,
она, быть может, замерзла бы на лету. И вдруг Женю словно полоснула
неожиданная мысль. "А если заставить ее замерзнуть на лету, сильным
охлаждением заставить? Замерзшая сосулька, если ее с нужной скоростью
отводить, будет непрерывно удлиняться! Половина струи будет жидкая, а ровно
на половине она будет застывать". Ведь это же и есть непрерывность, о
которой она мечтала!
форме - кокилю, который вертится и в то же время охлаждается. Как раз на
половине кокиля металл, распределяясь по его стенкам и двигаясь вдоль формы,
застынет, превратится в сползающую вниз, вращающуюся трубу, которая станет
выходить непрерывной раскаленной макарониной.
женщины не могут изобретать, не было женщин-изобретателей! Кстати, не было
прежде и женщин-композиторов. Может быть, это и в самом деле новый способ
непрерывного, винтового литья труб?
взволнованная, растерянная. Она боялась сказать кому-либо о своей идее. Ей
казалось, что ее высмеют.
Если ее метод удастся, можно будет изготовлять трубы в огромном количестве,
дешево и почти совсем без людей.
Федору.
Дальнего Берега. Кто знает, удастся ли вырваться? Ни с одним из своих
помощников капитан, пожалуй, не поделился бы своими тревогами, но с Женей
готов был поделиться.
раскуривая трубку, но так и не успел ничего сказать. Женя ошеломила его
своим сообщением.
дни, как стремилась найти решение вопроса об автоматизации производства труб
для Алешиного мола. Женя говорила сбивчиво, но Федор понял все. Он понял,
что изобрела Женя, - он гордился ею, - и он понял, что она рассказывает ему
все это для того, чтобы он пошел к Алексею. Только привычка владеть собой
помогла скрыть боль: "Опять Алексей! Всегда Алексей!"
себе радость стоило большого труда. Горе еще можно скрыть, но радость скрыть
человеку куда труднее.
недоуменным, потом хмурым лицо Алексея.
не одно и то же, - сокрушенно вздохнул Алексей. - Отвергнуть прокатку? Увы,
вековой опыт металлургов не опровергнешь, поглядев на струю водоотлива, - он
сделал жест рукой, словно отмахиваясь, и тотчас увлеченно заговорил о
другом. - Знаешь, бросим к черту чепуху. И дуться бросим. Слушай...
оленьей тундры предложил заморозить мол холодом Арктики.
пока, наконец, Федор сказал:
Женя, - Федор помолчал. - К чужим мыслям. К своему замыслу, наконец!
трубы.
Вот смотри! - Он схватил ворох бумаг и положил его на стол перед Федором.
Спустишь трубы под лед, сооружение еще не замерзнет, лед сдвинется - вырвет
трубы из дна. Плотина погибнет раньше, чем появится. Учитель-оленевод не
учел этого. Инженер обязан был учесть.
потянулась к ставшему влажным лбу, но остановилась на полпути и стала
аккуратно складывать бумаги, лежащие на столе.
им. Он прогуливался, улыбаясь и насвистывая что-то себе под нос. Всем могло
показаться, что он очень весел.
не было ни мысли, ни отчаяния, ни даже досады. Просто пустота и ничего
больше.
и льды и корабль. Трудно было поверить, что вся эта равнина движется. Так же
трудно поверить, что движется Земля с ее городами, дорогами, лесами, горами,
морями... Но Земля все-таки движется, а льды... дрейфуют.
заметить очевидного. У шахматистов это называется "прозевать" ферзя или мат
в один ход. Даже у чемпиона мира может случиться "шахматная слепота".
Любопытный случай "технической слепоты"! Учесть все сложнейшие технические
тонкости и забыть лишь про дрейф льдов".
затмение! Да и не только на него. На Галю, на Виктора! Слишком уж им
хотелось, чтобы идея ледяного мола была спасена! Слишком уж они хотели
поверить в предложение носителя славных традиций острова Врангеля!
пароходной трубы, прижался к ней спиной. Приятно грело.
раз. Красивая, несколько холодноватая женщина, шубка не скрывает ее тонкой
фигуры. Гордая, если не заносчивая манера держать голову. Подходит, будто
собирается проронить на ходу два-три снисходительных слова.
ей осунувшимся, неприветливым, словно покрытым ледяной коркой.
теплых слов.
отклонился влево, на запад. К востоку от нас, несомненно, препятствие для
льдов, неизвестный остров.
во всяком случае, не о том, о чем должны были бы говорить. - Почему это нас
непосредственно касается? - почти раздраженно спросил он.
остров. Вернее, не остров, а ледяной припай, окружающий его. Этот припай не
отрывается, он стоит неподвижно. За островом должна быть чистая вода. Туда
надо пробиться.