сцену, прицепившись к тому, что Вронский видел плавающую в купальном
костюме женщину. Анна отказалась ехать в деревню, куда собиралась
минуту назад. Наконец, стала обвинять его в том, что он произнес слово
"ненатурально", говоря о ней.
спектакля, Вронский сказал Анне, что она неискренна, и как это слово
вконец разрушило у зрителей иллюзию реальности.
глубже раскрывали драму любящих друг друга людей, заведенных в тупик
условностями общества, в котором они жили. Виленоль сумела показать за
вздорными с виду словами Анны глубочайшую драму, которая привела ее к
гибели - она бросилась на рельсы под поезд одной из первых железных
дорог России.
Ева, косясь на Костю, - он аплодировал вместе со всеми, вызывая
артистку.
памяти, воображения и силы искусства. Есть отменные стихи про
"воображало". Прочитаю после.
все боялась, что Анна исчезнет.
"прыжка под поезд", кланялась аплодирующей публике.
брошенный ей букет и, прижимая его к груди, сошла... в зал!
воскликнула Ева.
спокойно вынул из кармана футляр с собственным пальцем. - Там же
вырастили мы и живое сердце для Виленоль. Спасибо эмам.
язык узлом... не морским, а океанским... может быть, даже
космическим...
занята Виленоль. К ней никак не мог протиснуться Петя. Заметив это.
Костя стал помогать ему. Не лишними оказались и атлетические данные
Евы - у нее были мужские плечи.
Глава третья.. СЕДЬМОЙ МАТЕРИК
ступил на свою вторую родину - Землю, а ныне мне приходится любоваться
ею лишь с ее спутника, Луны. Великолепный, красочный, изменчивый шар
Земли сияет над зубчатыми лунными хребтами, наполняя мое сердце
тоской, волнением, страхом. Да, страхом перед тем, что ждет меня
дальше...
всплывает, поднимается исполинский диск. Пейзаж заливается тогда
серебристо-голубоватым светом Земли. И все здесь - кратеры и скалы -
кажется столь необычайным. Но я уже привык ко всему за то долгое
время, которое провел здесь. Я люблю бродить серебристыми ночами по
парку, где листва деревьев, колышась от ветра, кажется алюминиевой.
Трудно достать даже нижние ветви, чтобы сорвать с них листочки,
рассмотреть, приложить к губам влажную их мягкость, убедиться, что они
живые, а не металлические.
вымахавшие так здесь, на Луне.
тяготение. С трудом брожу здесь бессонными ночами... бессонными,
потому что они еще слишком длинны. Все успевают и выспаться, и
проснуться, снова заснуть. Но с каждой минутой Луна все ускоряет свое
вращение, чтобы в конце концов ее лунные сутки сравнялись с земными.
системы. Однако первозданность планеты все еще чувствуется повсюду.
Исполинские горные хребты - суровые, голые, острые, ничем не
сглаженные - окружают круговые, залитые древней лавой долины. Сейчас в
них создают почву, сажают в нее деревья. Кратеры уже по-новому
выглядят даже с Земли. Вулканический пепел, спекшийся с космической
пылью под влиянием солнечной радиации, оказался превосходным камнем
плодородия "лунных морей". Его и превращают в почву привезенные с
Земли бактерии. Океаны растительности, родственные земной хлорелле, но
растущей не в воде, а на "пепле", обогащают атмосферу кислородом.
Лунная атмосфера, созданная человеком, пожалуй, один из самых
замечательных, поразительных, впечатляющих памятников первого шага
человека для жизни на иных космических телах. Прежде и метеориты
взрывались здесь беззвучно, а теперь... теперь лес наполнен шумом,
щебетаньем, пением пернатых, которых даже я слышу без всяких звуковых
трансформаторов, поскольку им доступны ноты запредельной для
человеческого уха высоты. Птицы прекрасно прижились в условиях меньшей
тяжести и уже не раз вывели, выкормили, воспитали своих "лунных
птенцов", которые научились летать здесь, но едва ли смогут летать на
Земле или на Этане.
сожаление, тоску, горечь расставания с моей второй родиной, с Землей.
Но ее "тяжкие объятия" стали уже непосильны для моих тонких ног, ее
материнская среда слишком плотна, пьянящий окислитель слишком крепок.
Не спасали даже фильтры. С каждым месяцем я становился все
болезненнее, слабее, беспомощнее, потерял всякую способность
передвигаться на ногах. Пришлось сесть в кресло на колесах... на
ненавистных колесах, напоминающих машины протостарцев. Я не хотел
походить на них! Не для того я улетел с Этаны и подружился с людьми,
чтобы уподобиться "живущим в машине", ибо чем еще другим была эта
уродливая коляска паралитиков? Но самое страшное было в том, что у
меня стало сдавать, болеть, отказывать... сердце. И если чудесная
девушка Виленоль много лет назад самоотверженно могла отдать мне свою
почку, едва не погубив тем себя, то никто из людей не мог бы отдать
своего сердца -даже после смерти! Слишком различны у нас эти органы.
Правда, в Институте жизни предложили мне временно стать
"протостарцем", заменить свое сердце металлическим аппаратом, чтобы
постараться вырастить методом, привезенным с планеты Рела, живую ткань
взамен изношенной. Но я отказался. Пусть поймут меня правильно те, кто
когда-нибудь прочтет эти строки. Я не мог изменить себе,
смалодушничать, нарушить клятву, данную Ане, - никогда не заменять
свои органы искусственными. Лучше было уж уйти, исчезнуть, умереть,
чем стать "живой машиной" в земном варианте.
приговор. Я, подобно тяжелобольным и старым людям Земли, должен был
забыть, оставить, покинуть ее, перелетев на Луну, где смогу
существовать в условиях меньшего тяготения.
планетой неповторимых пейзажей, так напоминавших остров Юных.
космосе! Я хотел перенести на Этану все, что узнал о ней. Прежде жизнь
сообщества людей строилась на проявлении худших сторон человека: на
его силе, злобе, вражде, на ненависти, стяжательстве, жажде власти. И
как много пришлось пережить людям, чтобы утвердилась мысль, что
общество надо строить на лучшем, а не на худшем начале разумного
существа: на доброте, на самоотверженности, на стремлении помочь друг
другу и нежелании добиться для себя большего, чем имеют другие.
Казалось бы, как просто! Это у них называлось строительством
коммунизма. Но сколько поколений потребовалось воспитать в нужном
духе! Правы были Виленоль и ее Петя, когда говорили мне на Ленинских
горах, что человек нового общества создан воспитанием.
планету протезного бессмертия!
Живых!..
страха перенаселения. Люди не только переустраивают, улучшают,
увеличивают свою планету (в смысле места для жизни), но и готовятся к
массовому переселению на другие космические тела, подтверждая тем
существование закона природы, угаданного ученым Циолковским, - Разум,
раз появившись, будет распространяться во Вселенной.
своей жизни другие планеты Солнечной системы. И я уже дышу лунным
воздухом, брожу по лунному лесу, любуясь лунными озерами на месте
лунных цирков. Даже нашим протостарцам, превратившим океаны в ледяные
материки, есть чему поучиться у людей, шагнувших на Луну. И я сделаю
свое дело. Со мной или без меня, но эти записки, написанные на языке
Корнев Павел
Посняков Андрей
Орловский Гай Юлий
Шилова Юлия
Грабб Джеф
Быков Василий