притворяться, что где-то низ, а где-то верх. К несчастью, здесь думали
иначе - двое членов команды висели наподобие сталактитов, а двое под
странными углами торчали в воздухе; только капитан удовлетворял
требованиям Гибсона. В довершение беды бритые головы придавали всем
зловещий вид.
- читатели привыкли к его лицу за два последних десятилетия. Сейчас ему
шел пятый десяток. Он был невысокий, круглолицый, с резкими чертами лица;
а когда он заговорил, оказалось, что у него глубокий, низкий голос.
зовут его Хилтон. Это доктор Маккей, астрогатор - нет, не врач: доктор
физики. А вот настоящий доктор. Скотт. Бредли, мой помощник по
электронике. А Джимми Спенсер, который вас встретил, - наш сверхштатный.
Думает стать капитаном, когда подрастет.
мало - пятеро мужчин и юноша, почти мальчик. Вероятно, на его лице
отразились эти мысли - капитан засмеялся:
автоматизирован. Да и вообще в космосе никогда ничего не случается.
единственными товарищами. Он не верил первому впечатлению, но всегда
старался его запомнить; сейчас, увидев их впервые, он удивился - в них не
было ничего особенного, если, конечно, не обращать внимания на позы и
временное отсутствие волос. А ведь все они занимались делом, романтичнее
которого не было на свете с тех пор, как последние ковбои сменили скакунов
на вертолеты.
выскользнули с волшебной легкостью в открытую дверь. Капитан Норден сел в
кресло и предложил Гибсону сигарету; тот не сразу решился ее взять.
курить три месяца. А кислорода на это уходит немного.
литературные рамки. По лучшим - во всяком случае, по принятым - традициям
капитан космолета - суровый старый волк, который полжизни провел в космосе
и может с закрытыми глазами провести корабль через всю Солнечную систему.
Когда он отдает приказ, команда вскакивает по стойке "смирно" (что нелегко
в условиях невесомости), отдает честь и пулей несется выполнять задание.
Но капитану "Ареса" не было сорока, и похож он был на преуспевающего
чиновника. Дисциплины же Гибсон до сих пор не заметил. Позднее он
обнаружил, что дисциплина на "Аресе" есть, только каждый сам отдает себе
приказ.
своего пассажира. - Что ж, вам удалось написать немало на основании...
э... минимальных личных впечатлений.
сами. В молодости я много читал о космических полетах и, как мог, старался
передать местный колорит. Не забывайте, что последние пять лет я об этом
почти не пишу. Странно, что мое имя связывают именно с космосом.
именно книги о космосе создали ему славу.
работаем, вахты не несем - приборы действуют сами, пока мы спим. Отчасти
поэтому тут так мало народу. Пока что места хватает, у каждого отдельная
каюта. У вас - пассажирская. Надеюсь, она вам понравится. Сколько вам
разрешили взять багажа?
лишнему грузу и не сомневался, что Гибсон взял уйму хлама. Ну что ж, это
согласовано с компанией, и если груз не выше нормы, не ему сетовать.
у нас вроде мальчика на побегушках. Многие так начинают - нанимаются в
лунный рейс на время каникул. Джимми - парень смышленый. Он уже кончил
колледж.
Он пошел за Джимми, которого явно смущало его присутствие, в пассажирский
отсек.
ее больше, а койка на "день" превращалась в стол. Почти ничто не
напоминало о невесомости, и путешественник сразу почувствовал себя как
дома.
кнопками. Особенно ему понравилось зеркальце для бритья, которое
превращалось в иллюминатор. Он никак не мог понять, как это делается.
Разложив почти все, он лег на койку и пристегнулся ремнями. Невесомость от
этого не исчезла, но все же стало спокойней.
ближайшие сто дней, он мог забыть разочарование и неприятности, которые
омрачили его отъезд с Земли. Теперь беспокоиться было не о чем. В первый
раз за долгое время он полностью препоручил свое будущее другим.
Приглашения, лекции, договоры - все осталось на Земле.
вспомнил и расстегнул ремни. Он еще плохо координировал движения и,
пробираясь к двери, отскочил, как мяч, от стены, которую условились
считать потолком. В дверях, переводя дух, стоял Джимми Спенсер.
старт.
увидел звезды, не затемненные ни атмосферой, ни темным стеклом, - здесь,
на ночной стороне корабля, солнечные фильтры были отодвинуты. В отличие от
Станции "Арес" не вращался: система гироскопов удерживала его в одном
положении, и звезды на его небе висели неподвижно. Увидев то, что он так
часто и так тщетно пытался описать, Гибсон почувствовал, как трудно ему
анализировать свои впечатления; а он ненавидел впечатления, которые нельзя
пустить в дело. Как ни странно, не яркость и не количество звезд особенно
его поразили. Он видел небо не хуже этого со стратолета или с горных
вершин; но никогда раньше он не чувствовал с такой остротой, что звезды
окружают его, что они рассыпались до самого горизонта, которого он
лишился, и даже ниже, под ногами.
способа определить расстояние - чувство перспективы исчезло. Удивительно
близко послышался голос:
сформулировал вопрос, его проводник бросил: "Я сейчас!" - и куда-то
нырнул. Гибсон остался один.
мерно отсчитывал время, Голос был незнакомый - наверное, прокручивали
запись:
усеянной иллюминаторами стене. Не верилось, что вернулись низ и верх.
Совершенно не ощущалось то безжалостное резкое ускорение, которое
сопровождает старт химических ракет, - "Арес" мог разгоняться сколь угодно
долго, выходя с нынешней орбиты на гиперболу, которая приведет его к
Марсу.
маленькое - он весил сейчас килограмма четыре и мог двигаться как хотел.
Станция не сдвинулась, и только через минуту он понял, что "Арес" медленно
удаляется от нее. Спохватившись, он вспомнил о своей камере, но, пока он
решал, какую брать выдержку для шарика, сверкающего на густо-черном фоне,
Станция очутилась далеко, и ее нельзя было отличить от звезд. Когда она
исчезла совсем, Гибсон перебрался на дневную сторону, чтобы снять родную
планету. Земля повисла тонким полумесяцем, слишком большим, чтобы
уместиться в кадре. Как он и ждал, она медленно прибывала - "Арес" делал
еще один виток.
первого комочка слизи в первобытном океане. Ни один мореплаватель,
покидающий родную землю, не оставлял позади так много. Там - вся земная
история. Скоро я смогу закрыть ее мизинцем".
расчетной скорости и освободился от земного притяжения. Нельзя было
определить, когда же наступил и миновал этот миг - Земля по-прежнему
занимала все небо, а двигатели все так же рокотали вдали. Только через
десять часов их можно было выключить на все время полета.
весомости разбудили его; он сонно оглядел темную каюту и увидел точечный
узор в раме иллюминатора. Как и следовало ожидать, звезды были совершенно
неподвижны. Не верилось, что "Арес" мчится от земной орбиты с такой
скоростью, что даже Солнце не может его удержать.
ближайшие сто дней не почувствует собственного веса.
Орловский Гай Юлий
Андреев Николай
Шилова Юлия
Шидловский Дмитрий
Шилова Юлия
Распопов Дмитрий