Оно тоже обман?
уступлю настояниям семьи и Губадана. Потому что только в Валарии я смогу
во всем разобраться.
возможности быстрее принять решение. И впитать в себя как можно больше
познаний. И как можно быстрее. А я обещаю тебе, что однажды, в тот день,
когда ты меньше всего будешь ожидать, я объявлюсь с просьбой
присоединиться ко мне.
скажу "нет".
вытряхнул окровавленные клыки на ладонь. Затем насмешливо попросил: -
Брось эти кости, о Великий мудрец, и скажи нам, молю, что скрывается в
будущем.
тебя.
схватив его за правую руку, с силой разжал пальцы и бросил четыре клыка в
раскрывшуюся ладонь Сафара. Сафар, не противясь, машинально сжал их в
кулаке.
и бросить их, да?
буду приговаривать, а ты бросай. Хорошо?
нагреваться. Он инстинктивно разжал кулак и подкинул их на ладони, как
игральные кости.
рассмеялся. - Но если надо подурачиться... - И он смолк, увидев, как
трясет кости Сафар, у которого глаза заблестели от напряженной
сосредоточенности.
звоном, словно сталь ударилась о сталь.
отпрянули. Дым становился все гуще, отдавая запахом засохшей крови, и
вращался перед ними, как маленький пустынный дервиш - тонкий внизу, но с
утолщением размером с кулак вверху. Затем появился рот, изогнутый в
соблазнительной улыбке.
духу, но не из одного чрева. Разделенные телесно и умственно, но
объединенные судьбой. Но будьте осторожны в своих поисках, о братья.
Берегитесь той дороги, что выбрали. Поскольку история не закончится, пока
вы не доберетесь до Огненной Земли.
кучки пепла, оставшиеся на том месте, где лежали клыки демона. Зубы словно
пожрало горячее пламя.
Сафара за плечи. - Братья по духу, но не из одного чрева, - процитировал
он. - Уж мы составим парочку! Король королей и его великий визирь!
она, кто бы ни была, и говорила правду, но это вовсе не означает, что она
говорила именно о нас.
Так что о ком же еще говорилось?
забудь о предупреждении.
запомнил. И понял. Как только вернусь домой, тут же начну собирать
собственные войска. А ты отправляйся в Валарию и получай там как можно
больше знаний до того момента, покуда не придет пора нам объединиться.
- сказал Сафар.
обретем себя в днях грядущих. А ты просто иногда думай обо мне. Когда
зароешься в своей Валарии по уши в пыльные книги и свитки, просто
представь меня, едущего верхом по южной равнине, во главе армии
наездников, с развернутыми знаменами над моей головой. Я разверну знамя
Алиссарьяна, которое поведет меня от победы к победе.
изменим мир к лучшему, Сафар. Такого еще не было.
Киранию и уедет в Валарию. Ему предстояло поступить в университет при
Великом Храме, проштудировать каждый том, впитать всевозможные знания.
последние слова оракула - об Огненной Земле. А ведь Огненной Землей
называлась Хадин! Та самая Хадин, где в его видении танцевали и погибали
красивые люди и где извергался могучий вулкан, устремляя языки пламени и
клубы ядовитого дыма в темнеющее небо.
прочитавшего решимость Сафара в глазах.
дела. И чем скорее мы займемся делом, тем быстрее мечты станут явью.
братстве.
сомнения тот факт, что по ряду различных причин дорогам предстояло в один
прекрасный день сойтись. А друзьям встретиться снова.
изогнутое. Он касался острия с такой нежностью, словно сабля была его
возлюбленной.
о более странных вещах.
шелковых панталон чистого белого цвета. У него были толстые руки и шея,
крепкая, как у быка. Черты лица скрывались под белым шелковым капюшоном с
двумя прорезями, через которые на согрешившую жертву пристально смотрели
два темных мрачных глаза. Но все и так знали, кто таится под маской, -
Тулаз, самый знаменитый палач во всей Валарии. Своей легендарной саблей он
отсек уже пять тысяч рук. Одну тысячу голов отделил от плеч. И ему никогда
не требовалось второго удара для совершения экзекуции.
расположенная сразу же за главными воротами, была запружена зеваками,
ротозеями, карманными воришками и шлюхами. Люди азартные бились об заклад
относительно исхода сегодняшней казни - Тулазу еще не приходилось сразу
рубить столько голов. Насчет первых шести, неоднократно судимых, сомнений
ни у кого не возникало. Седьмой же, однако, была женщина, осужденная за
супружескую неверность. Говорили, что она - красоты необыкновенной, а
стало быть, вопрос состоял в том: не дрогнет ли рука Тулаза перед этой
красотой?
на крыше фургона, возвращавшегося с рынка, и отсюда ей хорошо были видны
шестеро бродяг, прикованных цепями к тюремной повозке. Женщина же
находилась скрытой под палаткой на повозке. Этой привилегией она
пользовалась отнюдь не из сострадания тюремщиков. Просто те, еще впервые
увидев ее, сразу поняли, насколько опасна ее красота, да и сами попали под
это обаяние. И сейчас, как заметила Нериса, они за определенную мзду
позволяли любопытствующим мельком бросить взгляд на узницу.
двенадцать лет она уже успела насмотреться на подобные вещи. С
младенческих лет она стала подзаборницей. Ей приходилось просыпаться в
грязных переулках рядышком со свеженькими трупами, и умерщвленными отнюдь
не столь искусно, как это делал Тулаз. Она знала, что есть вещи и похуже,
чем казнь. Всю свою жизнь она то и дело с помощью уловок уворачивалась от
подобных ситуаций, да еще с ловкостью, в которой с ней могли сравниться не