гигантские и одна поменьше. На открытой посадочной палубе стояли люди -
несколько десятков. Оттуда открывался восхитительный вид...
коммерсанта Альфонса Перзике) и вошел в кабину лифта. Следом за мим шагнул
молодой человек в форме пилота "Люфтганзы". Впрочем, почему "в форме"? Здесь
он на самом деле - пилот...
френча толстый черный конверт и подал его Штурмфогелю. Тот кивнул. Пилот
вышел на служебной площадке, Штурмфогель поехал дальше.
Штурмфогель три года назад помог ему подняться наверх и здесь исполнить свою
давнюю мечту о полетах. Теперь он почти все время проводил в небе. Тому
сознанию, которое осталось внизу, приходилось бороться с нудной головной
болью, мизантропией и постоянным желанием с кем-нибудь за компанию
застрелиться...
Штурмфогель подошел к ограждению, оперся о перила и стал смотреть на город.
высоких дубов. Зоопарк, веселое место... Бездна - глубокий обитаемый провал,
этакий подземный город. Без провожатых туда лучше не соваться... И позади
Бездны - высокий холм и призрачная крепость Абадон - все, что осталось от
попытки девяти сумасшедших раввинов бросить вызов фюреру. На треть горизонта
вправо - начинается Темный Замок, место со своими делами и законами; там
правят древние Маги; там обитает фюрер. Темный Замок отсюда, с башни, похож
на исполинский старинный броненосец, вкопанный в землю; по мере приближения
(Штурмфогель знал это) картина будет меняться: наклонные стены сначала
поднимутся вертикально, обрастут зубцами и башенками, нависнут над головой,
потом, словно на фотобумаге, проявятся рвы И мосты - и вдруг в какой-то
неуловимый момент стены сомкнутся за спиной...
смыслах.
весенним ветром, и пошел к трапу цеппелина.
красного полусладкого вина и углубился в изучение досье сотрудников
Спецотдела. Двести листков тонкой рисовой бумаги, мелкий шрифт... но
качество печати отменное. На фотографиях даже различимы тонкие черты лиц.
расстрелян...
тайны. Ведь так никто и не выяснил, что именно происходило у них в конце
тридцатых. Да и не только в конце. А ведь происходило что-то космическое...
- умер одним из последних, уже в сорок первом. Правда, уволен из кадров в
конце тридцать девятого за критику советско-германского сотрудничества. Ух
ты, а послужной список-то какой: Китай, Испания, Германия, США, Мексика...
Да, и таких вот специалистов - в отстрел. Штурмфогель не сомневался, что
"несчастный случай" ему устроили полуколлеги, "соседи" - так в "Факеле"
называли разведку Шелленберга и гестапо. Наверное, и в Спецотделе
существовал какой-то эвфемизм для НКВД и НКГБ...
Штурмфогель догадался: плывем.
высот из салона С-47 (прыжки эти не имели ни малейшего практического смысла,
но их положено было совершить, и все), рассказывали, что майор Джейкс,
инструктор-парашютист, имеющий за плечами более десяти тысяч прыжков, был
чем-то глубоко подавлен, но виду старался не показать. В самоубийство никто
не поверил, однако не находилось объяснений, почему это он вдруг пронесся,
обгоняя всех уже выпрыгнувших, безвольно мотаясь в потоке воздуха, и не
сделал даже попытки раскрыть парашют, отлично уложенный и вполне исправный.
И никто из тех, кто выполнял эти злосчастные прыжки, не осмелился поделиться
с друзьями странным гнетущим ощущением: что в салоне, кроме парашютистов и
инструктора, был кто-то еще...
рыдавшему этой ночью на весь лагерь.
майор осмелился угрожать ему... в суд он подаст... Ха! Эти американцы...
теплой - и уже, наверное, мокрой - постели. Как утром он изумился и
перепугался, бедняга... Волков почувствовал, что улыбается до ушей.
изготовленный маленький складной ад.
желтыми бумажными щеками, - почти труп. Волков потрогал ему пульс: за сто
двадцать. Ну-ну... Выдохнув и задержав на выдохе дыхание, Волков скользнул
вверх. Изогнулся, вытянулся - и попал туда, где запер американца. Оставаясь
пока невидимым, осмотрелся.
Прочные паутины образовывали гамак. Несколько лохматых пауков размером с
овцу прохаживались по сучьям, поднимались и спускались по стволу. Когда паук
приближался к гамаку, жертва начинала судорожно биться...
было, но он кричал.
собственную постель. И, не давая тому ни секунды передышки, зашептал на ухо:
отвечаешь "да", мы с тобой работаем. Если "нет", возвращаешься к паучкам. И
больше я за тобой не приду. Понял? Повтори: понял?
Тебе сегодня выходной лично от генерала Донована. Сейчас обсудим наши дела и
планы... Кстати, ты еще не был в Италии? Сказочная страна, и туда мы
направимся вместе - и скоро... И вот еще что, малыш. Я не голубой, да и ты,
насколько я знаю, тоже. Но любить меня ты будешь - пылая страстью! Понял,
сука?
Штурмфогель задал два-три уточняющих вопроса и остался вполне удовлетворен.
спермотоксикоза: разделял кров с чувственной и красивой женщиной, вдыхая ее
привлекательные испарения, он не мог в силу каких-то предрассудков разделить
с нею и постель. Вчера вечером Ультима прямым текстом сказала Рексу, что
сама найдет и приведет ему женщину и чтобы тогда он не смел воротить морду,
на что получила совсем уже робкий и нерешительный отказ.
чувствовал себя. Старый, привычный, родной панцирь страха был содран с него,
сброшен... а новый еще не нарос. Произошло самое страшное - а он все равно
жив. Жив. И теперь... теперь... теперь никто...
них бешеный блеск. И руки не дрожали. Мерри шел весело и свободно.
тротуаре у порога винной лавочки, скрестив по-турецки ноги, дурачок Аигеус.
Он был настолько неподвижен, что по губам его ползали мухи. Рядом с ним
лежали три такие же неподвижные неопрятные кошки.
открытую дверь...
Там стояли грубый деревянный стол и несколько древних гнутых стульев с
плетенными из лозы сиденьями. Он взял кружку местного светлого вина и сел
спиной к стене, глядя на море. Оно было необычного цвета: дымчатым и
лиловато-серым, будто вылиняло до основы, до дна.
невидимость: это снижало восприимчивость. Да и зачем? Никакой угрозы для
себя он не ожидал.
ветер, полный запахов: дыма горящей сухой листвы и травы, разрытой земли,
свежих лепешек...
Адамов Григорий
Трубников Александр
Никитин Юрий
Маккефри Энн
Самойлова Елена
Самойлова Елена