ока потерял из виду противника, который, вероятно, так никогда и не узнал,
что был им. Потом я еще долго ощущал в себе пустоту, как после утраты
очень близкого человека. Электризующий вызов, заставлявший меня напрягать
всю силу ума, внезапно исчез. Должно быть, тот Дилл, что неотступно меня
преследовал и смотрел у меня из-за спины на перечерканные рукописи,
никогда не существовал. Когда несколько лет спустя я прочел о его смерти,
я ничего не почувствовал. Но много прошло времени, прежде чем затянулось
во мне это опустевшее место.
Проекте. Мать у него была, кажется, венгерка - отсюда его странное имя,
которое напоминало мне о Тамерлане. Хоть он и именовался младшим, но был
уже немолод. Он принадлежал к разряду стареющих юнцов. Есть люди, словно
предназначенные для одного какого-то возраста. Белойн, например, задуман
могучим старцем, и, казалось, он поспешно стремится к этой своей истинной
форме, зная, что не только не утратит своей энергии, но, напротив, придаст
ей библейский облик и станет выше всех подозрений в слабости. А есть люди,
на всю жизнь сохраняющие черты периода созревания. Таким вот и был
Дилл-младший. От отца он унаследовал манеру держаться, торжественные,
тщательно отработанные жесты; он был не из тех, кому безразлично, что
происходит с их руками или лицом. Если я был "беспокойным математиком", то
он - "беспокойным физиком"; он тоже любил перемену мест и одно время
работал с биофизиками под руководством Андерсона. У Раппопорта мы
сблизились; мне это стоило некоторых усилий (Дилл мне не слишком
нравился), но я превозмог себя - отчасти в память об его отце. Если это
покажется не слишком понятным, могу лишь заверить, что и сам я не все
понимаю. Но так уж оно было.
Диллу принадлежала важная роль в синтезировании Лягушачьей Икры. Но на
вечерних собеседованиях у Раппопорта мы обычно избегали тем,
непосредственно связанных с Проектом. Прежде чем перейти к Андерсону, Дилл
состоял (кажется, по линии ЮНЕСКО) в исследовательской группе, которая
разрабатывала проекты противодействия демографическому взрыву. Он любил об
этом рассказывать. Там было всех понемногу - биологов, социологов,
генетиков, антропологов. Среди них, конечно, и знаменитости - нобелевские
лауреаты.
человеческих тел. Его умозаключения выглядели, впрочем, логично. Ни
пилюли, ни уговоры не остановят естественного прироста. Необходимо
целенаправленное вмешательство в семейную жизнь. Но трудность не в том,
что каждый подобный проект выглядит чудовищно или комично (скажем,
предлагается выдавать "разрешение на ребенка" лишь тем, кто наберет
достаточно баллов за умственные и физические достоинства, за
педагогические способности и так далее).
Ведь придется ограничить свободы, на которые не покушался ни один
политический режим от самого зарождения цивилизации. Ни у какого
правительства недостанет для этого авторитета и силы. Невозможно бороться
одновременно и с самым могущественным человеческим влечением, и с большей
частью церквей, и с основополагающими, общепризнанными правами человека.
Зато после атомной катастрофы суровая регламентация деторождения стала бы
жизненной необходимостью, иначе наследственная плазма, подвергшаяся
радиации, породила бы несчетное множество уродов. Временная регламентация
могла бы перерасти в узаконенную систему, которая регулировала бы
численность вида и управляла бы его эволюцией.
могут оказаться благодетельными. В таком же духе высказались и некоторые
другие эксперты, но остальные запротестовали, и выработать единодушные
рекомендации не удалось.
холоднее, с затаенной усмешкой, отвечал ему Дилл.
мании логичности, - говорил Раппопорт. - Радость отца, умиленного тем, что
ребенок похож на него, может показаться лишенной разумного основания,
особенно если отец - заурядная, бесталанная личность. Рассуждая логически,
надо основывать "банки спермы", взятой от лучших людей-производителей, и с
помощью искусственного осеменения получать генетически ценный приплод.
Брак - дело рискованное, и с общественной точки зрения - пустая трата сил;
так почему не подбирать пары, как при селекции животных, добиваясь
положительной корреляции физических и психических признаков. Подавляемые
влечения - причина стрессов, потенциальная угроза для общества; выходит,
надо удовлетворять их все без изъятия (естественным или эквивалентным
техническим путем) либо отключать (с помощью химии или хирургии) мозговые
центры, в которых эти желания возникают.
израсходовав восемнадцать миллиардов долларов, это время сократили до
пятидесяти минут. Ценой еще скольких-то миллиардов время полета удастся
уменьшить вдвое против теперешнего. Пассажир, прошедший телесную и
умственную дезинфекцию (чтобы он не занес к нам ни азиатского гриппа, ни
азиатских мыслей), напичканный витаминами и кинозрелищами из консервной
банки, сможет все быстрей и надежней переноситься из города в город, с
континента на континент, с планеты на планету. Столь небывалая резвость
технических опекунов затыкает нам рот, чтобы мы не успели спросить: а
нужны ли нам эти молниеносные странствия? На них не рассчитано было наше
старое, животное тело; слишком стремительные прыжки с одного полушария на
другое нарушают ритм его сна и бодрствования; к счастью, получен
химический препарат, устраняющий это расстройство. Правда, он временами
вызывает депрессию, но тут нас выручают препараты, бодрящие дух; они
вызывают коронарную недостаточность, но, вставив в артерии полиэтиленовые
трубочки, можно ничего не бояться.
перед преградой. Он пользуется силой разума, как слон - силой мышц,
подчиняясь приказу. Это необычайно удобно: ученый отныне готов на все, так
как ни за что уже не отвечает. Наука становится орденом капитулянтов;
логический расчет - автоматом, заменяющим человеку нравственность; мы
уступаем шантажу "высших соображений", что-де атомная война может быть
косвенно благодетельной, поскольку это вытекает из арифметики. То, что
сегодня считается злом, завтра может оказаться благом, и из этого
заключают, что само зло есть в известном отношении благо. Разум
отмахивается от интуитивной подсказки эмоций; гармония идеальной машины
возводится в образец для цивилизации и каждого человека в отдельности.
на удобства. Соображения удобства, по которым пробки в бутылках заменяют
металлическими колпачками, а те в свою очередь - пластиковыми,
отскакивающими при нажатии пальцем, сами по себе совершенно невинны, но в
применении к человеку они становятся чистейшим безумием; любой конфликт,
любая проблема уподобляются не слишком удобной пробке, которую следует
вышвырнуть и заменить чем-нибудь поудобнее. Белойн назвал Проект "MASTER'S
VOICE", ибо название это двусмысленно: к какому, собственно, голосу мы
должны прислушиваться - к "гласу Господа", обращенному к нам со звезд, или
к "голосу хозяина" из Вашингтона? По существу, весь Проект - это операция
"выжимания лимона"; правда, "выжать" пытаются не наши мозги, а космическое
Послание, но горе власть имущим и их слугам, если они добьются желаемого!
Недобрые предчувствия, овладевшие нами, предвещали события, которые
придали операции "выжимания лимона" уже не иронический смысл, а зловещий.
10
только по-разному сохраняемой в группах биофизиков и биохимиков, тем не
менее в каждой из групп утвердилась своя собственная терминология. Я видел
в этом проявление закономерности, характерной для истории науки вообще.
Нечаянные зигзаги пути, приведшего к открытию, и сопутствовавшие ему
случайные обстоятельства запечатлеваются в его окончательном облике.
Конечно, эти реликты нелегко распознать - как раз потому, что, застыв, они
проникают в самую сердцевину теории и в ее позднейшие интерпретации, как
неустранимый отпечаток, клеймо случайности, окаменевшей и ставшей правилом
разума.
подвергли традиционной уже процедуре, обязательной для всех прибывающих
извне. Сначала я выслушал краткую магнитофонную лекцию, которую цитировал
выше; затем, после двухминутного путешествия по подземке, попал в
лабораторию химического синтеза, где мне показали возвышающуюся в
отдельном зале, под двухэтажным прозрачным колпаком, трехмерную модель
одной молекулы Лягушачьей Икры, похожую на скелет дафнии, увеличенной до
размеров атлантозавра. Отдельные атомные группы походили на гроздья -
черные, пурпурные, лиловые и белые шары, соединенные прозрачными
полиэтиленовыми трубочками. Стереохимик Марш показал мне радикалы аммония,
аксильные группы и похожие на странные цветы "молекулярные рефлекторы" -
для поглощения энергии ядерных реакций. Реакции эти мне демонстрировали,
включая устройство, которое поочередно зажигало неоновые трубки и
лампочки, скрытые внутри модели; ни дать ни взять футуристическая реклама,
скрещенная с рождественской елкой. Поскольку от меня ждали восторга, я его
проявил - и мог идти дальше.
программных устройств, в резервуарах, снабженных защитными оболочками: на
некоторых этапах возникало довольно жесткое корпускулярное излучение (в
конце реакции оно исчезало). Главный зал синтеза занимал четыре тысячи
Ларссон Стиг
Посняков Андрей
Корнев Павел
Суворов Виктор
Пехов Алексей
Володихин Дмитрий