отрицательный, то это не потому, что я отрицаю ее совершенствование или ее
специфическую эквилибристику; я лишь констатирую несовершенство мышцы по
сравнению с водорослью, сердца - по сравнению с мышцей. Вряд ли имелось
более удачное решение элементарных задач жизни, чем то, которое нашла
Эволюция; однако задачи более высоких порядков она обошла, вернее,
проползла под ними, предпочла не заметить их; вот что я имею в виду, и
только это.
исключением из хорошего правила? Да нет же. Язык Эволюции - как и каждый
язык! - потенциально совершенен, но слеп. Он взял первый, высочайший
барьер и с этих высот начал молоть вздор - туда, в провал, самый что ни на
есть доподлинный, - в провал своих позднейших творений. Почему случилось
именно так? Язык этот изъясняется силлабами, которые артикулируются на
молекулярном _дне_ материи, то есть работает снизу вверх, а его фразы -
лишь прожекты удач. Разросшись в тела и целые виды, они заполняют океаны и
сушу, Природа же сохраняет нейтралитет, будучи фильтром, который пропустит
любую форму организма, способную передать код дальше. А кем будет передано
- каплями или горами мяса, - ей все едино. Вот почему на этой оси -
размеров тела - и возник отрицательный градиент развития. Природе нет дела
до какого-то там прогресса, и она свободно пропускает код, откуда бы он ни
брал энергию - от звезды или из навоза. Звезда или навоз - речь тут,
конечно, идет не о том, насколько эстетичны эти источники, но о различии
между энергией высшего порядка, универсальной по своим применениям, и
вырожденной энергией, переходящей в тепловой хаос. Так что не в эстетике
причина того, что мыслю я светом: тут вам пришлось - да, да! - вернуться к
звезде.
возникла жизнь? Канон физики, а не трагедии объясняет и это. Пока
организмы жили там, где они были впервые артикулированы и оставались
минимальными, то есть настолько малыми, что внутренними органами служили
им одиночные молекулы-гиганты, - до тех пор они следовали принципам
высокой - квантовой, атомной - технологии, ведь _там_ была невозможна
_никакая иная_! Эту вынужденную гениальность породило отсутствие
альтернативы... ведь в фотосинтезе каждый квант _должен_ быть на счету.
Большая молекула, служившая внутренним органом, могла убить организм из-за
молекулярной опечатки; не изобретательность, а беспощадность критериев
выжала из пражизни такую безукоризненность.
увеличивалась по мере того как кодовые фразы удлинялись, обрастали горами
мяса и из микромира, своей колыбели, выныривали в макромир в виде все
более замысловатых конструкций, начиняя это мясо уже какими попало
техническими средствами, всем, что подвернется; ведь теперь Природа уже
допускала - в макромасштабе - подобное бормотанье, а отбор больше не был
контролером атомной точности, квантовой однородности процессов; и пошла
гулять по царству животных зараза эклектики, коль скоро годилось все, что
передавало код дальше. Так, благодаря блужданью ошибки, возникали виды.
вжимались одна в другую; подготовительная, зародышевая стадия разрасталась
в ущерб совершенству организма; так вот и бормотал этот язык, бессвязно,
двигаясь по порочному кругу: чем дольше эмбриогенез, тем он замысловатее;
чем он замысловатее, тем больше нужно ему надзирателей и тем дальше
приходится вытягивать кодовую нить; а чем длиннее эта нить, тем больше
необратимого в ней успевает произойти.
упадка творящего языка, и, составив баланс, вы увидите общий итог -
миллиардократный крах эволюционных стараний. Конечно, иначе быть не могло,
но я не выступаю здесь в роли защитника, не выискиваю смягчающие
обстоятельства; к тому же, учтите, это не был упадок и крах по вашим
меркам, на уровне ваших возможностей. Я уже говорил, что покажу вам
скверную работу, которая для вас все еще остается недосягаемым
мастерством, - но я мерил Эволюцию ее собственной меркой.
отрицательным градиентом Эволюции? Не стал ли он поздним преодолением
этого градиента?
запыхавшимся корректором собственных ляпов, вот и пришлось ей изобрести
оккупационного генерал-губернатора, следствие, тиранию, инспекцию,
полицейский надзор, словом, заняться упрочением государства, ведь именно
для этого понадобился мозг. Это не метафора. Гениальное изобретение?
Скорее уж ловкий маневр колонизатора-эксплуататора, который, управляя
колониями тканей на расстоянии, не в силах удержать их от распада, от
погруженья в анархию. Гениальное изобретение? Да, если считать таковым
эмиссара властей, скрывающихся под этой маской от подданных. Слишком
дезинтегрировалось многоклеточное, и не собрать бы ему костей, не появись
надзиратель, _в нем самом_ умещенный, доверенное лицо, клеврет, наместник
волею кода - вот кто был нужен и вот кто возник. Разумный? Как бы не так!
Новый, оригинальный? Но ведь в каком угодно простейшем существует
самоуправление связанных друг с другом молекул; новым было лишь
обособление этих функций, разделение компетенции.
пока не попадет в переделку. Лишь будучи приперта к стене жестокой
необходимостью, она гениальнеет, но точно на высоту задачи, ни на волос
выше. Тут уж, порыскав по молекулам, она их перетасует на все лады; именно
так, когда расстроилось согласие тканей, заданное кодовым паролем, она
создала их наместника. Но был он всего лишь поверенным, приводным ремнем,
счетоводом, арбитром, конвоиром, следователем - и только через миллион
веков освободился от этой постылой барщины. Ведь возник он как линза, как
некий фокус сложности тел, помещенный в них самих, поскольку их не могло
уже сфокусировать то, что их порождает. Вот и взялся он за свои
государства-колонии, неусыпный надсмотрщик, присутствующий, в лице своих
соглядатаев, во всех тканях; настолько полезный, что благодаря ему код мог
по-прежнему плести свое, возводя усложненность в квадрат, раз уж она
обрела опору; а мозг ему вторил, подпевал, прислуживал, принуждая тела
пересылать код дальше. А Эволюции, заполучившей столь сноровистого
поверенного, только того и надо было: она брела все дальше и дальше!
кода, всего лишь эмиссар, марионетка, поверенный, гонец для особых
поручений, бездумный, созданный для выполнения заданий, неведомых ему
самому, - код его создал подневольным владыкой и вручил ему,
бессознательно порабощенному, власть, не открывая ее настоящей цели; да и
не мог открыть, по причинам чисто техническим. Я выражаюсь метафорами; но
именно так, на вассальный манер, складывались отношения между кодом и
мозгом. Хороша бы была Эволюция, если б она послушалась Ламарка и наделила
мозг привилегией - поистине реформаторской - перестраивать организмы! Тут
без катастрофы не обошлось бы; ну какого самоусовершенствования, скажите
на милость, можно было бы ожидать от мозга ящеров, или даже Меровингов,
или даже от вашего? Но он продолжал расти, потому что передача ему
полномочий оказалась выгодной; служа посланцем, он служил коду; вот так он
и рос благодаря положительной обратной связи... и по-прежнему слепой вел
хромого.
на действительном владыке, том слепце, что повелевает молекулами: он до
тех пор передоверял свои функции, пока не сделал мозг комбинатором
настолько искусным, что в нем возникла эхо-тень кода - язык. Если на свете
существует неисчерпаемая загадка, то именно эта: выше определенного порога
дискретность материи обращается в код - язык нулевого порядка, а уровнем
выше этому процессу вторит, как эхо, зарождение этнического языка; это еще
не конец пути: системные эхо-повторенья ритмично восходят все выше и выше,
хотя увидеть их со всеми их свойствами как нечто целое можно лишь, если
глядеть сверху вниз... но на эту прелюбопытнейшую тему мы, возможно,
поговорим в другой раз.
случай: четверорукие травоядные, обитавшие на деревьях, очутились в
лабиринте, в котором от немедленной гибели их могла спасти лишь особая
сметливость; звеньями этого лабиринта было наступление степи на лес, смена
ледниковых и плювиальных периодов; в этом коловращении четверорукие орды
бросало от вегетарианства к плотоядности, от нее - к охоте; понятно, я не
могу вдаваться в подробности.
назвал вас изгоями Эволюции, а теперь называю взбунтовавшимися рабами. Это
две стороны одной судьбы - вы бежали из рабства, и Эволюция вас отпускала
на волю; эти противообразы сходятся в одном - в отсутствии рефлексии: ни
созидавшее, ни созидаемое не ведали, что творят. Если смотреть вспять,
ваши перипетии видятся именно так.
отрицательным градиентом развития, и возникает вопрос: можно ли так строго
судить Эволюцию за ее неумелость? Ведь если бы не сползание в сложность, в
неряшливость, в халтуру, Эволюция никогда бы не забрела в мясо и не
воплотила бы в нем ленников-кормчих; выходит, блужданье вслепую сквозь
виды как раз и втянуло ее в антропогенез, а дух породила блуждающая
ошибка? Это можно сформулировать еще сильнее: Разум есть фатальный дефект
Эволюции, ловушка для нее, капкан и могильщик, коль скоро он, взобравшись
достаточно высоко, упраздняет ее задачу и берет ее самое за горло. Но
утверждать такое было бы непростительным заблуждением. Все это - оценки,
которые Разум, то есть поздняя фаза процесса, выставляет предшествующим
фазам: сперва мы выделяем главную задачу Эволюции, исходя из того, с чего
она начала, а затем, измеряя этой меркой ее дальнейший ход, видим, что она
то и дело портачила. Но, установив в свою очередь, каким был бы
оптимальный способ ее действий, мы обнаруживаем, что, будь она образцовой
работницей, она никогда бы не создала Разума.
Сапковский Анджей
Ильин Андрей
Панов Вадим
Перумов Ник
Шилова Юлия
Контровский Владимир