бессонные ночи, проведенные в раздумье, подвиги, требовавшие огромного
мужества. Мы приобретали знания, непохожие на те сухие обобщения, которые мы
вынесли из школы, как не похоже на любовь знакомство с биологическим
предназначением полов.
существования.
а вечерние сигналы замолкли на несколько лет, среди экипажа распространилось
известие, что Гообар, издавна работавший над проблемой межзвездных
путешествий, находится на пороге какого-то выдающегося открытия. Неизвестно,
кто первый сказал об этом. Весть распространялась в различных, но всегда
туманных версиях, главным образом среди неспециалистов. Может быть, эта
весть была порождена тем фактом, что для работы в биофизических лабораториях
за последние месяцы были привлечены самые лучшие физики, математики и химики
"Геи". Однако товарищи Гообара опровергали слухи о каком-то открытии: им
нельзя было не верить - у них не было никаких оснований скрывать правду.
упорно распространяемые слухи или, будучи поглощен своей работой, он не
обращал на них внимания.
уже погашен. Я сел на свободное место в последнем ряду. Исполнялась Вторая
симфония Крескаты. Рядом со мной сидели Руис и Гообар. С того времени, когда
я видел ученого в последний раз, он постарел; у него было бледное,
осунувшееся лицо человека, постоянно находящегося без воздуха; веки были
покрыты густой сеткой кровеносных сосудов. Он слушал музыку с закрытыми
глазами. Казалось, он уснул.
композитором и ученым у портала. но пошел с ними дальше. Мы не говорили друг
другу ни слова. У ворот, раскрытых в сад, Гообар остановился. Во мраке
слышался мягкий шорох листьев, колеблемых ветром.
прийти ко мне. Без всякого официального повода, так просто, погулять по
саду, побеседовать. Я, конечно, не думал, что придут все, но ожидал довольно
большую группу. Мы с женой сидели до поздней ночи, ожидая гостей. Не пришел
никто. Позднее я спрашивал, почему они не пришли. Оказывается, каждый из
приглашенных подумал: будет много народу, мы будем мешать Гообару, кто-то
должен остаться. И каждый решил, что остаться должен он...
ответил не сразу.
часто. Но теперь ты перегружен работой, устал...
правда.
этом.
нужна!
заставляет меня забывать, и я засыпаю...
десять раз я говорил себе, что должен уйти, и ожидал лишь соответствующего
момента. Мне показалось что такой момент наступил, но едва я двинулся, как
Гообар начал:
столкнулся с громадной кучей проблем, и каждая из них стоит целой жизни. Я
отказался от всех. Ускорение, скорость, приближающаяся к световой, - вот моя
тема. Что ждет человека, который подвергается влиянию скорости, превышающей
сто девяносто тысяч километров в секунду? "Смерть", - скажет ученик
начальной школы. То же скажу сегодня и я с уверенностью, помноженной на
девять лет работы. Вот уже несколько месяцев каждый, с кем я сталкиваюсь,
хочет мне задать один и тот же вопрос: что же делать, что же будет дальше?
Но он не задает его. Товарищи в лаборатории знают мою работу так же хорошо,
как и я, но молчат даже самые близкие, даже Калларла... Что сказать им?
Высказать свои. предположения, надежды? По какому праву? Авторитет - это
ответственность. Так нас учили. Чем больше авторитет, тем больше
ответственность. А все ждут. Смотрят и ждут. Они верят в Гообара. А в кого
должен верить Гообар?
казалось, по всему кораблю. Кругом было пусто. Прямо перед нами тянулась
длинная цепочка синих ночных лампочек. Справа в черных провалах открытых
настежь дверей шумел невидимый сад.
"Все это так, но каковы все-таки его идеи? На что он рассчитывает? Чего
ждет? Каково его мнение?" Разве я не прав?
СТАТУЯ АСТРОНАВИГАТОРА
начинает заполнять долину. Это длится месяцы и годы. Тонкая ниточка воды
сочится неустанно, она не видна среди черных утесов; но вот в один
прекрасный день долина превращается в озеро, а поток, переливаясь через его
берега, продолжает путь.
невозмутимым, верным себе постоянством, лежащим в основе деятельности
природы. Четыре года она работала над произведением, ради которого
отправилась с нами в экспедицию. Это была статуя астронави-гатора.
скульптор выбрал моделью своего произведения Сонгграма? На корабле были
такие астронавигаторы, как стальной Тер-Акониан, человек, всегда несколько
более далекий от окружающих людей, чем кто-либо другой, Гротриан - старик с
головой мыслителя, обрамленной серебряными волосами, или наиболее
общительный из них - Пендергаст, высокий, немного сутуловатый, как бы
подавленный собственной тяжестью. А Соледад выбрала самого простого из них.
Сонгграм, кудрявый веселый человек, любил смеяться - не только в обществе,
но и один. Часто, проходя мимо его комнаты, мы слышали доносившиеся оттуда
взрывы смеха. Он хохотал над любимой книжкой, над произведениями древних
астрономов; его, как он говорил, забавляло не убожество их знаний, а их
самоуверенность. Не случайно именно к нему направилась делегация детей с
самым серьезным предложением: сделать какую-нибудь катастрофу - "маленькую,
но настоящую, потому что без нее очень скучно".
скульптуру. Она еще стояла в мастерской. Соледад, одетая в серый запыленный
рабочий комбинезон, стянула полотно, которым была окутана скульптура.
Астронавигатор был изваян не в тяжелом каменном скафандре, не с поднятой
вверх головой, не со взглядом, летевшим к звездам. На простом пьедестале
стоял один из нас, чуть-чуть наклонившись, словно собираясь двинуться вперед
и силясь что-то вспомнить. У него был такой изгиб губ, что нельзя было
решить сразу: улыбаются они или. вздрогнули в тревоге. Он сосредоточенно
думал о чем-то важном и, казалось, слегка удивлялся тому, что стоит один на
гранитном цоколе.
управления, в течение четырех лет чернели цифры 281,4 и 2,2, означающие
галактические координаты нашего курса, выраженные в градусах. Серебристая
точка, изображавшая наш корабль на большой звездной карте, дошла до половины
пути, но небо по-прежнему оставалось неподвижным. Только немногие, самые
близкие звезды лениво передвигались на черном фоне. Яркий голубой Сириус
догонял далекую красную Бетельгейзе; звезды созвездия Центавра сияли все
ярче. Однако никто, кроме астрофизиков, не мог измерить течение времени
изменениями, столь незначительными по сравнению с окружавшей нас мертвой
бездной. Время, казалось, замедлилось даже внутри корабля, и мы ощущали его
течение лишь благодаря новым людям, появлявшимся среди нас.
спросил меня:
отец, твоя мама, все мы... ты сам все это увидишь, когда мы вернемся.
Впрочем, ты ведь смотришь разные повести из жизни на Земле и знаешь, что там
люди как две капли воды похожи на нас.
Перумов Ник
Андреев Николай
Буджолд Лоис
Афанасьев Роман
Махров Алексей
Круз Андрей