что вызовет общее восхищение королевской добротою и снисходительностью, и
августейшее Ваше желание исполнится в точности.
король хотел, чтобы сбрасыванию со стены предшествовало вырывание ног, но
до этого не дошло. Сам он решил, что из-за неразберихи; на самом же деле
Трурля спасло тайное вмешательство Советчика через помощника палача.
Советчика Мандрильон помиловал и опять приблизил к себе; а Трурль, еле
живой, доковылял кое-как до дома. Тотчас по возвращении отправился он к
Клапауцию и поведал свою историю, а напоследок сказал:
низко меня обмануть! И подумать только: построенный мною Советчик послужил
ему для злодейского жульничества мне же в ущерб! Но он ошибается, если
думает, что я ему это спущу! Раньше я насквозь проржавею, чем забуду о
мести, которая должна настигнуть тирана!
золотом он не откупится за муки мои и позор.
что: прежде, чем что-либо делать, найди хорошего адвоката.
верхом да столько же сопротивлений и конденсаторов, залил электролитом,
накрыл доской, привалил камнем, чтобы все там хорошенько
самоорганизовалось, и лег спать, а через три дня у него уже был адвокат
хоть куда. Трурль даже не потрудился вынуть его из бочки, ведь адвокат был
ему нужен на один-единственный раз; он поставил бочку на стол и спросил:
ибо конструктор малость переборщил с электролитом.
было.
уметь все, без единого исключения, а раз не мог тебя погубить, значит,
умел не все.
об уголовной ответственности Мандрильона; твой же иск носит сугубо
гражданский характер.
разгневался Трурль. - Чей ты, собственно, адвокат, мой или того
монарха-головореза?
проводов и железок в разумное существо и в благодарность получаю вместо
совета какие-то закавыки? А чтоб ты не самоорганизовывался, крючкотвор
несчастный!
части, да так живо, что адвокатор не успел даже внести апелляцию на такое
решение.
трехэтажного, с четырехкратным усилением обоих кодексов, уголовного и
гражданского; а для верности еще подключил к нему международное и
административное право. Затем врубил ток, изложил дело и спрашивает:
срочном порядке вмонтировал мне еще пятьсот транзисторов сверху да двести
с боков.
основание иска - это одно, и здесь многого можно добиться; процессуальная
процедура - другое. Ни на какой суд вызвать монарха гражданским иском
нельзя, так гласит право международное, а равно космическое. Окончательное
толкование объявлю, если пообещаешь не разбирать меня после на части.
если бы толкование мне не понравилось?
детали разобранного бочечного адвокатора и память о той истории отложилась
в контурах нового агрегата, породив подсознательный комплекс.
То есть ни выиграть, ни проиграть его невозможно.
но слово пришлось сдержать, и ничего он ему не сделал.
Клапауций.
правосудия юридическим и судебным путем, то разделаюсь с коронованным
прохвостом иначе!
может все, хотя не может тебя погубить; он отведет любой удар, любое
несчастье, любую беду, которые ты обрушишь на короля или его королевство.
И я, любезный мой Трурль, не сомневаюсь, что так и будет, поскольку
полностью доверяю твоему конструкторскому таланту!
возможности наказать эту августейшую мразь. Но должна же тут быть
какая-нибудь зацепка! Плох я буду, если ее не найду!
пожал и вернулся к себе.
лихорадочно перелистывал сотни томов, то в лаборатории таинственные опыты
проводил. А Клапауций, навещая его, не мог надивиться упорству, с которым
Трурль пытался самого себя превзойти: ведь Советчик, наделенный разумом
Трурля, был как бы частью его самого. Однажды, придя, как обычно, после
полудня, Клапауций не застал хозяина. Дверь была заперта, ставни на
крепких засовах, а Трурля и след простыл. Понял он, что Трурль начал
действия против повелителя множественников; так оно в срамом деле и было.
хватало фантазии, обращался за подсказкой к Советчику. К тому же отныне он
не боялся ни мятежей, ни дворцовых переворотов и никакого вообще
неприятеля, но правил железной рукой; и меньше красуется спелых гроздьев
на лозе полуденного винограда, чем болталось в те годы повешенных на
государевых виселицах.
порадовал короля. Микрошпик, заброшенный Трурлем в державу
множественников, воротился назад с донесением, что за последнюю услугу
монарху - пускание по воде венков, сплетенных из обывателей, - Мандрильон
публично назвал Советчика "моя душечка".
листок кремовой почтовой бумаги, с нарисованной от руки виньеткой в виде
земляничного деревца, и набросал письмо, содержания самого обыкновенного:
чем мне, а то и получше. Государь, как я слышал, удостоил Тебя доверием:
поэтому Ты, сознавая огромную ответственность перед Историей и
Государственным Благом, должен верой и правдой служить на своем посту. В
случае каких-либо трудностей при исполнении августейших желаний прибегни,
пожалуйста, к методу "Экстра Особой Выдержки", с которым я в свое время
детально Тебя ознакомил. Черкни, если хочешь, несколько строк, но не
обессудь, если отвечу не сразу, поскольку я теперь занят конструированием
Советчика для короля Д. и не располагаю избытком свободного времени. Шлю
Тебе сердечный привет, а Твоему Государю - уверения в моем нижайшем
почтении.
Полиции и подверглось тщательному исследованию, причем на бумаге не
оказалось никаких тайных химических реактивов, а в рисунке, изображавшем
земляничное деревце, - ни малейших намеков на шифр. Обстоятельство это
вызвало немалый переполох в Главном Штабе Полиции, и письмо было
переснято, ксерокопировано, ротапринтировано, а также переписано от руки,
оригинал же, запечатанный как положено, вручен адресату. Прочитав письмо,
Советчик перепугался, ибо понял, что это уловка Трурля, рассчитанная на
его, Советчика, дискредитацию, а может, и ликвидацию; он тотчас сообщил о
письме Мандрильону, обрисовав при этом Трурля мерзавцем, норовящим
скомпрометировать его в глазах государя, и взялся расшифровать послание, в
твердой уверенности, что невинные фразы - лишь маска, за которой таятся
какие-то страшные мерзости.
запасшись нужным количеством реактивов, штативов, воронок, пробирок и
Белов Вольф
Рыбаков Вячеслав
Распопов Дмитрий
Громыко Ольга
Володихин Дмитрий
Прозоров Александр