Чтение 77–й страницы книги ~Попутчики~

создании.

- Это какой-то необыкновенный зверь.

- Это безумец!

- Да нет, это отшельник, святой человек. Мы видели, как к его пещере
слетаются стервятники и, по велению богов, кормят его.

После этих рассказов люди решили, что Зайрек одарен сверхъестественной
силой. И к нему через каменную пустыню потянулись паломники. Собираясь по
пять - десять человек, они карабкались на скалу и устремляли любопытные
взгляды на вход в пещеру.

Зайрек - или создание, в которое он превратился, - смотрел на них с
жуткой отрешенностью, но паломники или принимали его за слепого, или
считали, что старец слишком глубоко погружен в себя и ничего вокруг не
замечает. Колдун же не произносил ни звука в ответ на их благоговейные
просьбы, и люди считали, что он дал обет молчания. Они приносили ему медовые
лепешки, вино, изюм и холодное мясо. Нетронутая пища гнила на каменном
уступе у ног Зайрека, пока кто-нибудь из паломников не выбрасывал ее.

Так прошло несколько бесплодных месяцев, и люди перестали приходить к
колдуну; вместо этого в городе на краю пустыни поползли слухи о святости и
диком облике старца. Чтобы сделать свои сказки занятнее, люди приписывали
отшельнику чудотворчество. Однажды из далеких краев прибыл могущественный
князь, слышавший рассказы об отшельнике.

Этот князь путешествовал в золоченой повозке под ярко-красным пологом. По
обе стороны повозки бежали по тридцать рабов. Когда князь поднимался по
скальной тропинке - там уже давно была протоптана тропинка, - прелестные
девы стелили ему под ноги шелка, чтобы его ноги в мягких туфлях не ступали
на голую землю.

Князь небрежно кивнул Зайреку в знак приветствия.

- Мне снился конец света. Наше солнце померкло, и на небе появилось
новое; горы растаяли, а моря высохли. Что сие означает? - спросил он у
Зайрека.

Но колдун не ответил этому князю. Его глаза, когда-то цвета зеленой воды,
отражающей голубое небо, при приближении князя закрылись словно ворота.

Князь уехал, так и не получив ответа.

Однако слава есть слава. Через сто лет демоны прослышали о святом
отшельнике, который не разговаривает, не шевелится, не ест и не пьет.

Когда взошла луна, трое эшв тихо подобрались к скале и начали танцевать
перед ней. Они тоже молчали, легко обходясь без слов. Каждый скользящий шаг
говорил за них. Танец вел их вверх по тропинке к входу в пещеру, где сидел
Зайрек, склонив голову в сне-смерти.

Ни один человек не смог бы разбудить его, но эшвы дохнули благоуханием на
веки колдуна, их длинные черные волосы коснулись его тела, и вскоре Зайрек
проснулся. Эшвы беззвучно, одними глазами, рассмеялись и пробежали по его
телу своими сладострастными пальцами мягко и нежно, словно кошачьими
лапками. Две женщины и один мужчина из эшв были прекрасны, как все демоны, и
все же Зайрек не обратил ни них внимания - к тому времени он почти ничего не
чувствовал.

Тут, вспыхнув в лунном свете, ему в глаза ударил луч, исходивший из груди
эшвы-мужчины. И Зайрек пробудился. Древний, иссохший скелет, в который
превратился изможденный чародей, протянул руку, чтобы схватить камень,
свисающий с шеи эшвы. Но трое демонов отпрянули, пристально глядя в лицо
отшельника с детской наивной жестокостью. Зайрек заплакал.

Словно дитя, он раскачивался и кулаками размазывал слезы по щекам. Он
рыдал, и хриплые стоны скорби вырывались из его горла. Эшвы стояли рядом,
пока им не надоело это зрелище, а потом они исчезли в ночи. Однако чародей
еще долго рыдал и раскачивался. Тем временем зашла луна, потускнели звезды,
и алая роза восходящего солнца расцвела на востоке.

Когда солнце взошло, мимо скалы в сторону города проскакали всадники.

- Что это за стенания? - удивились они.

- Это святой, что живет в пещере, - ответил один, знавший об отшельнике.
- Хотя.., обычно он более хладнокровен.

С ними ехал священник, и он напыщенно провозгласил:

- Поистине, отшельник оплакивает грехи мира! Но Зайреку не было дела до
грехов мира. Он рыдал, не зная, от гнева или от радости, ибо его жестоко
обманули.

Глава 2

Сброшенный в огонь Симму, казалось, мгновение висел в воздухе, перед тем
как рухнуть в пылающую бездну. Он испытывал неизмеримые муки и настолько
нечеловеческую боль, что в долю секунды она превзошла все свои пределы и
перестала быть болью, став чем-то другим, чему нет определения. Но от этого
она не стала менее ужасной.

Плоть Симму уже сгорела, и теперь горели его мысли. Но его бессмертная
суть - то последнее, что не выпускало душу из ловушки человеческого тела, -
продолжала жить. Его плоть осталась цела ровно настолько, чтоб не дать ему
умереть в пламени колодца.

Между тем в огне горели не только его волосы и кожа, не только его мозг и
кости - в огне горел и зеленый камень эшв, оставшийся на шее бессмертного.

Сколько времени это длилось? Говорят, девять лет. А потом, хоть Симму
больше ничего не видел и не слышал, что-то возникло перед впадинами его глаз
и зазвенело в провалах его ушей. Слова, похожие на музыку, донеслись до
несчастного, преодолев огромное расстояние.

- Смотри, камень снова в огне, как я тебе и говорил.

- Уже в третий раз. Как пронзительно кричит этот зеленый камень, чувствуя
прикосновение пламени! Но ведь наш князь больше не желает исполнять свою
клятву!

- Но ему придется.

Эти мелодичные голоса принадлежали ваздру. А где-то в другом месте карлик
дрин стонал и рвал на себе черные волосы от одной мысли о том, что его
драгоценное создание, столь искусно ограненный камень, обугливается в
пламени. Эшвы, демоны-посланцы, взлетели, словно черные голуби, и понеслись
вверх по огненному колодцу. Их прохладные руки подхватили то, что осталось
от Симму, и унесли вниз.

Симму не знал, куда движется. Неясные призраки мелькали перед его слепыми
глазами, шепот серебряных мыслей эшв проникал, в оглохшие уши. Симму
испытывал жуткие страдания. Он забыл даже о демонах, хоть те и пытались, как
могли, облегчить его боль. Бессмертного пронесли сквозь три ряда ворот в
сверкающий черный город глубоко под землей.

Как выглядел обгоревший Симму, неизвестно. Его можно было увидеть, но
невозможно описать. Боль, которую он испытывал, тоже не поддается описанию.

Бессмертный почувствовал - несомненно почувствовал, хоть никаких
ощущений, кроме боли, в нем не осталось, - как к его груди прикоснулась
рука. От этого прикосновения плоть Симму осыпалась, словно листья с
замерзшего дерева, но он так и не узнал об этом, ибо рука утолила его боль и
принесла забвение.

Азрарн взглянул на то, что лежало на полу под окнами из винно-красного
корунда. Он поднял камень. Камень почернел, словно мертвый уголь. Даже
искусная работа дринов не выдержала пламени колодца.

Тому, что вызвало у демонов интерес, они многое позволяли и многое
давали. Все бесплодное или оскорбительное для них - уничтожали. На то, что
нагоняло скуку, они просто не обращали внимания. Но при всем этом они
оставались непостоянными, а поступки их казались непредсказуемыми.

Симму обманул ожидания Азрарна. Роковую роль в этом сыграло простодушие
Симму. Герой, получив бессмертие и в придачу Симмурад, не выдержал
испытания. И, встретив однажды ночью на речном берегу Владыку Смерти, Азрарн
подсказал ему единственное оружие, с помощью которого тот сможет проникнуть
в город, - напомнил о чародее Зайреке. Но вполне вероятно, что Азрарн не
просто так сыграл на руку Улуму. Зайрек стал рукой Смерти, но в то же время
он послужил ложкой, которой Азрарн смог перемешать варево в котле Симмурада.

Владыка Ночи, которого Симму так не хватало и которого ему так и не
удалось призвать в нужный момент, теперь вновь оказался рядом. А может, и во
время гибели города бессмертных Азрарн наблюдал за Симму из мрака безлунной
ночи или через какое-нибудь волшебное зеркало Нижнего Мира? И если так, то
что же он видел? Может, демон собирался наказать того, кто обманул его
надежды, разочаровал и утомил? Но и в этом Азрарна опередили - наказание
придумал другой. Совершенное наказание. Огонь неуязвимости представлял собой
нечто гораздо более ужасное, чем все, что смог бы придумать Азрарн. И если
бы он захотел причинить Симму страдания, то не сумел бы сделать больше того,
что сделал Зайрек. Теперь же, чтобы показать свое могущество и утолить
тщеславие, Азрарну не осталось ничего другого, как спасти Симму. К тому же
демонов всегда пленяла справедливость, какие бы ужасные и странные формы она
ни принимала.

Азрарн призвал дринов и передал им свою волю. Они в восторге подпрыгивали
оттого, что их повелитель обратил на них внимание, и ежились от страха,
боясь что-нибудь не правильно понять. Потом они унесли останки Симму - груду
пепла, которая, казалось, слабо дышала и время от времени слегка
вздрагивала, будто спящий человек.

У озера, воды которого напоминали черную смолу, в звездах ночи Нижнего
Мира пылали огни кузниц дринов. Маленький народец из Драхим Ванашты
прославился невообразимыми причудами и непревзойденным мастерством во всем,
что касалось металлов, камней и разных хитроумных механизмов.

Теперь им предстояло превзойти самих себя, создав удивительное создание.
Его рост и очертания были человеческими. Для начала дрины вырезали остов из
лучшей слоновой кости, не пропустив ни одного ребра, ни одного сустава
пальца. Череп отполировали и снабдили сверкающими зубами, на которые пошла
самая белая слоновая кость. Затем скелет одели изумительной плотью из самого
прочного шелка и серебряных нитей, и среди всего этого великолепия поместили
волшебные органы из бронзы и дерева. Новый механизм был тут же запущен:
сердце начало биться, а легкие - вдыхать воздух. После этого на резную кость
и шелковую плоть, словно перчатку, надели тонкую кожу из самого белого и