Чтение 7–й страницы книги ~Картежник~

АО "Дубрава" так просто от своих планов не откажется, а ребята там собрались
крутые. Уж как-нибудь потягаются с зеленорылыми тарелочниками. А хоть бы и
уступили - чему Казин втайне был бы рад, - что с того? Все равно, без Казина
у сина ничего не получится. Что он, технику и рабочих из Синляндии повезет?
Так его на таможне облупят почище, чем вчера. Да и что у них за техника?
Электроника, конечно, клевая, с этим за бугром всегда нормально, а вот как
настоящая техника в здешних болотах забухает, Казин уже видал. Так что
никуда син не денется, прибежит в ПМК, народ нанимать. А это значит -
импортный заказ. Так что все на свете к лучшему.

Под такие мысли Олег дошагал к дому. Первым делом потихоньку проник в
сарай, который Именовался гаражом, хотя машины у Казина во-век не бывало, и
оставил пухлый рюкзак под верстаком. Незачем Ганне туда заглядывать. И лишь
потом вошел в дом...

...и долго не мог понять, что случилось... Погром встретил его. Зона
стихийного бедствия. Словно торнадо прошел по кухне и двум уютным комнатам,
а следом - взрыв Кракатау и террористическая акция бомбистов. Казинские вещи
были вывалены из шкафа и комода, и всякая рубаха распорота от подола до
самого ворота. Зеркало, висевшее в простенке, и посуда в серванте зверски
расколочены, и даже зеркальный шкаф, купленный в последние предперестроечные
годы, развален ударами топора. Должно быть, с такою же ненавистью ликующий
вандал громил античные статуи.

И нигде ни единой Ганниной вещи. Олег Казин ничего не знал об
индонезийских вулканах и анархических движениях начала века. И когда в
школьные годы его одноклассники знакомились с удручающими событиями середины
пятого века, Олежек, укрывшись за поленницами на школьном дворе, изучал
пригодившееся позднее искусство игры в "буру". Так что обычаи германского
племени вандалов тоже были ему неведомы. Но зато нрав супруги Казин знал
преотлично. Хотя такого Ганна себе никогда не позволяла. Ну, случалось,
саданет в сердцах об пол треснувшую тарелку или граненый стакан, но чтобы
мебель курочить?..

С трудом въехав, что случившееся не сон и не шуточки инозвездного модуса,
Казин побагровел и помчался на расправу во двор. Где еще, как не в хлеву,
может прятаться от мужниного гнева вздуревшая жена?

Дворовая дверь, печально поскрипывая, качалась на ветру. Ганны не было и
здесь, а кроме того, не было коровы. Лишь изголодавшийся поросенок Борька
встретил хозяина божественным хрюканьем. Пол в хлеву густо покрывали куриные
перья. Нетрудно представить, как несушкам в спешке сворачивали головы и
запихивали бьющиеся тела в мешок, чтобы унести всех разом.

Грабеж... разбой... вандалам такое и не снилось. Корову она куда дела?

Потерянный и охромякнутый Казин выскочил на улицу и там наткнулся на
Людку - вдову закадычного корешка Витяя. Людка явно караулила Казина,
любопытствуя узнать новости. Всю правую сторону рыхловатого Людкиного лица
густо заливала вздувшаяся грозовая синева кровоподтека. Видать, досталось
Людке с размаху и не кулаком - от кулака фингал под левым глазом бывает, - а
чем-то тяжеленьким.

Сейчас, впрочем, Казину было не до чужих синяков.

- Ганну не видала? - отрывисто спросил механизатор.

- Покуда глаз целым был, так видала, - с вызовом ответила Людка. - Пошла
глянуть, что у вас за ор стоит, а твоя Ганна на меня с топором метнулась. А
до этого - шкаф лобанила, только щепки летели.

Казин наконец перевел взгляд на Людкино телесное повреждение.

- Кабы топором, у тебя не так было бы... - неуверенно произнес он,
стараясь понять, что же приключилось в доме.

- Кидалась с топором, а докинулась сковородником, - уточнила Людка.

- "Скорую" - то вызвали? - гнев Казина вдруг куда-то улетучился,
придушенный жуткой догадкой.

- И так заживет, - Людка приложила ладонь ко вздувшимся мордасам.

- Да не тебе "Скорую" - Ганне! Ведь с ума сошла, мебель порубила, курам
головы скрутила всем как есть...

- Какое - с ума?.. Здоровехонька твоя Ганна! Ушла она от тебя. Насовсем
ушла. Вещички свои ни единой не позабыла, все в кутули, на корову навьючила
- и была такова.

- Да с чего?! - стосильным трактором взревел Казин.

- А это уж тебе лучше знать. С кем она тебя на свиданке застукала,
муженек?

Глава 2

ГРОГГИ

Вот пришла судьба и выведала, что не только блудный син, но и Казин
ударов ее держать не может. От первого жизненного хука полетел бравый
мелиоратор в нокаут. Ну, может быть, в нокдаун, ибо секунды рефери
отсчитывает неспешно, позволяя сильному подняться. Вот только подниматься
Казину не хотелось. Сладкое состояние - грогги, мир плавает в тумане, и
ничего-то тебе не нужно.

Казин запил.

Деньги, что дома были, Ганна выгребла до копеечки, но у Казина была
припрятана добрая заначка, а следом пошло на продажу то немногое, что
оставалось в доме целым. Первым отправился на базар поросенок Борька. А
цуцик, которому Казин в расчете на грядущий зверский нрав успел дать имя
Зюган, так и вовсе хозяина не дождался, убежал следом за Ганной.

Казин ни о чем не тужил. Начинал утро с водки и водярой заканчивал.
Жратвы не покупал, питаясь сбалансированной бурдой, что варила инозвездная
хреновина.

Водки хреновина выдавать не желала, считая сдуру, что этот продукт
земному метаболизму чужд.

В деревне Казина жалели, но подходить остерегались, опасаясь буйства.

Только супруга участкового - милиционерша Жанна, прозванная приезжими
дачниками жандарметкой, пару раз приходила и пыталась выяснить, что тут
произошло и не требуется ли вмешательства властей. Жандарметку Казин отшил
невежливо; с некоторых пор бабский пол вызывал у него чувство отвращения.
Жанна отбыла, решив в случае чего привлечь хулигана к административной
ответственности.

В какую-то минуту, решив по пьяни, что во всех бедах виноват блудный син,
Казин собрался было в Синляндию. Едва не разворотив сарай, надул муровину,
извлек и подготовил к работе спасительную бандурину. Но потом недопропитые
остатки разума подсказали ему, что домой возврата не будет, и Казин ушел
допивать початую пол-литру. Бандурина осталась стоять возле верстака.

Больше Казин к инопланетной технике не обращался. Продавать ее - так кто
купит? - а самому пользоваться... Однажды мелькнула мысль о полевом
"Модусе", но даже в запойном состоянии нехорошо стало Казину от этой мысли.
Понял, что не буженину с карбонадом увидит, а целый, не разграбленный дом,
зеркальный шкаф, незнакомый с ударами колуна, услышит густое дыхание
Пеструхи в хлеву и привычную ругань Ганны. Врут инозвездные рекламщики,
говоря, что не бывает от "Модуса" похмелья. После такого сеанса - хоть в
петлю. Лучше уж самогоном спасаться.

Запой продолжался две недели, потом деньги иссякли и кончились желающие
покупать недоразгромленные пожитки. Все, что было получше, уплыло в чужие
руки.

Как говорится, сто лет копил и влет пропил. Ведь подумать только -
двадцать годочков хозяйство ухичивал! И все прахом... Хотя много ли
оставалось в доме после Ганниного ухода? Посуда перебита, одежда порвана,
мебель порублена... Ни одного стула не осталось, так что сидеть Казину
приходилось на круглой табуреточке, которую накануне печальных событий
хозяин для какой-то надобности занес в сараюшку, да и забыл там. Тем и
спаслась единственная мебелинка. Только много ли в корыте корысти?

Глава 3

ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ

Казинский подсобник Воха лишь с виду казался человеком грубым и
уголовным, а на деле имел душу нежную и легкоранимую. Через то и страдал
неоднократно. Не мог Воха спокойно взирать на творящиеся кругом беззакония
и, когда видел несправедливость, немедля вступался во всю мощь привычного к
разборкам кулака.

Одна беда, Вохины понятия о беззакониях и несправедливостях сильно
рознились с положениями Уголовного кодекса, отчего правдолюбец претерпел
немало заушений.

Еще в несовершенные годы не раз и не два влекли Воху в районную ментовку,
и на учете держали, и внушения делали. Однако пороки мироздания вновь и
вновь заставляли Воху пускать в ход верный кулак. А закон, как говорят
секущие в юриспруденции латиняне, хоть и закон, но дура. Одна за другой
последовали пятнадцатисуточные отсидки, а потом и срок замаячил.

Дело такое Вохе не понравилось, и при первой же возможности, отучившись в
техникуме на электромонтера и отмаршировав свое в ракетных войсках, Воха
покинул родной Николаев и перебрался в город на Неве, где его ни одна собака
не знала и менты на улице не оборачивались. Однако просчитался монтер из
Николаева, после первой же серьезной драки выяснилось, что никто не забыт и
ничто не забыто. Казалось бы, всего-то дал какому-то лоху по соплям... ну,
пару зубов вышиб и мозговину сотряс, а получил... хорошо получил.

А самое обидное, что после зоны взявшийся за ум баклан был выслан на сто
первый километр и стал деревенским жителем. Ни тебе теплого моря, ни
северной столицы. Живи в поселке Лядицы. От такой обиды Воха новое место
жительства иначе как с добавлением второй буквы алфавита и не называл.

С годами и гонор, и обиды сошли на нет. Жил Воха по-холостяцки, трудился
разнорабочим в передвижной механизированной колонне краснознаменного треста
Ленмелиорация, выпивал в меру заработка и ни о чем не жалел, ну, может, о
том лишь, что всей водки не выпить.