Псевдосвет сиял в бескрайней, призрачной пещере.
мыслей, которые маячили, перемещались, менялись в туманном потоке
умирания. Струилась энергия - переплетенные, запутанные узоры, исчезающие
и возникающие вновь. Я видел темные провалы, порванные паутины,
рассыпанную мозаику. Повинуясь направляющей руке и призывному голосу, я
прикасался, поднимал, восстанавливал, перестраивал. Наконец сияние стало
устойчивым, потом начало расти, увеличиваться. Я чувствовал движение,
создающее новые течения в нематериальных структурах моего мозга.
все снова!
непостижимой сложности. Я продвигался по ним, реставрируя, налаживая,
собирая вновь. Не существовало ни времени, ни пространства, ни материи.
Только схемы и картины, некогда разрушенные, а теперь обновляемые.
разрастались. Схемы мыслей, запечатленные на потоках энергии.
движения, которая заполняла собой все, вибрируя в резонанс с биением
вечности.
еще тише по сравнению с тем огромным, что меня окружало. - А сейчас уходи,
Бен. Возвращайся обратно, отдыхай, спи, обновляйся...
великолепия, которое я воздвиг вокруг себя, назад в уютную ограниченность,
убаюкивающую темноту, успокоительную пустоту. Они уменьшались, удалялись,
исчезали.
появились энсилы, и это было наяву. Они повели меня по темным переходам в
широкую пещеру, где из отверстия в стене текла вода, а на прямоугольных
клумбах рос лишайник. Я пил. Они наблюдали за мной из затененных углов,
пряча безглазые лица от света, струившегося сквозь стены.
эти ощущения пропали. Мои руки и колени зажили. Я глубоко вздохнул,
подвигал руками и ногами, испытывая радость от здорового тела, чувство,
которое я почти забыл.
обладает способностью к самоисцелению. Мы лишь показали тебе, как нужно
действовать. Нужно было взять молекулы оттуда, где без них легко можно
обойтись, и поместить их туда, где они крайне необходимы. А сейчас ты
должен хорошо есть, чтобы вновь набраться сил.
освещая мне дорогу. Я увидел переходы длиной во многие мили, и сотни
пещер. Некоторые из них были явно искусственного происхождения.
Когда-то нас было много. Сейчас мы постарели, Бен. Один за другим мы
угасаем. Великая тьма призывает нас. А ты молод, Бен, так молод! История
твоей расы лежит перед тобой и ее почти невозможно объять разумом.
одурманенный ощущением здоровья и полной свободой от сложностей той жизни,
которая мне не удалась. Силы возвращались; руки и тело обрастали мышцами,
у меня был отменный аппетит, и спал я глубоким сном без сновидений. Зубы
полностью обновились: не было ни дырок, ни пломб. Волосы стали густыми и
упругими, зрение таким же острым, как миллион лет назад, когда я был в
команде по стрельбе в Академии.
свежий воздух. Энсилы вывели меня на поверхность и, пока я прогуливался в
розовом сиянии дня, ушли обратно. Глаза долго привыкали к солнечному
свету. Я поймал себя на мысли, что думаю о том, что сейчас делают
обитатели Зефира. Удалась ли молодому Блейну его дурацкая атака
Ливорч-Хена?
обдумывая свои несбыточные планы? Размышления мои были чисто
теоретическими. Как если бы я размышлял о Пунических войнах или
строительстве пирамид или обдумывал мотивы и чувства давно умерших людей.
ракообразных, живших в неглубоких океанах Розового Ада, много миллионов
лет назад. Эти существа жили и умирали, внося свою лепту розового минерала
в отложения на дне моря. Так же как жили и умирали люди, хотя многие из
них не оставили по себе никакой памяти.
темно-пурпурную тень на песок. Я вспомнил грубый красный песок, который
обнаружил на пальцах, очнувшись от долгого бредового путешествия во сне,
когда я обновлял разум и тело. Я спрашивал об этом песке энсилов, но их
ответы были туманны. Я очень тосковал по этому ощущению пляжа под моими
руками - и оно вновь приходило ко мне. А может быть, я к нему?
значение? Я был здесь, и я был жив: ел, спал, мои чувства регистрировали
физические явления, отзываясь на мириады проявлений жизни, а мозг
сопоставлял их с небытием, заполнявшим собой вселенную. Одно
уравновешивалось другим в сбалансированном, выверенном уравнении
существования.
горы, возвышавшиеся в миле от меня. Пора возвращаться. Песок подо мной
стал темно-пурпурным. На середине гигантской лестницы, ведущей наверх, я
остановился передохнуть и оглянулся. Заходящее солнце отыскало щель в
барьере из разбросанных землетрясением каменных глыб. Будто прожектором
оно сверлило лучом сквозь круглое отверстие настолько правильной формы,
словно его прорезали сверлом длиной в полмили и диаметром в сорок футов.
ветрами и наполненную булыжником канавку, в конце нее у подножия горы
располагался зазубренный, размером в сорок футов, вход в пещеру.
были оплавлены. Эрозия разрушила их, размыв правильные очертания, но тем
не менее было совершенно очевидно, что когда-то этот вход был идеально
круглым.
возразить себе. - Для чего бы им понадобилось делать сорокафутовый
туннель? И почему через рифы?
инфракрасное излучение, шедшее от раскаленных солнцем скал, и при этом
освещении вернулся назад в свою родную пещеру.
знали о пещере с круглым входом. Может, когда-то, выбираясь ночью наружу,
они ее и видели, но не заинтересовались.
я. - Не метеорит - отверстие слишком правильное. Видимо, что-то
искусственное.
забыли.
края системы пещер, - сказал я. - Вы что-нибудь видели под землей в том
районе?
маленькому отверстию в боковой стене отрога, которое было завалено
раздробленными камнями. Казалось, его заблокировали специально.
открыть доступ в пещеру. Я отодвинул последний камень, прополз внутрь и
оказался в высоком, просторном помещении, которое почти полностью занимало
побитое, искореженное, потускневшее сооружение из кристаллического
минерала. Оно не походило ни на что когда-либо созданное человеком. Но не
было ни малейшего сомнения в том, что это космический корабль.
7
обогнуть его тупой нос и завершить осмотр с противоположной стороны. На
корпусе виднелись какие-то странные метки. На одной стороне высоко над
землей я обнаружил приоткрытый круглый люк.
следили за мной.
Лучше уйти и забыть его.
Жюль Верн
Роллинс Джеймс
Свержин Владимир
Емилина Ника
Пехов Алексей
Афанасьев Роман