Чтение 22–й страницы книги ~Колокол солнца~

Молодой аристократ, оказавшийся графом де Вальвером, вспыхнул, ибо,
отличаясь малым ростом, явно злоупотреблял высотой каблуков. Он уже с
нескрываемой злобой посмотрел на Сирано, которого, подняв с места, к
счастью, баронесса отвела к другой группе гостей, где тоже были дамы, одна
прекраснее другой.

- Нет, нет, сударыня! - вещал какой-то расфуфыренный старик в парике.
- Королева обожает своих собачек. Нести за ней хоть одну из них -
величайшая честь, которой удостаивается не каждый. Сам церемониймейстер
двора разберется сначала во всех геральдических тонкостях, прежде чем
назвать имя счастливца.

- Собачки - это прелестно! - сказала затянутая корсетом дама с
кокетливой родинкой на щеке.

- В особенности, когда у некоторых дам собачки служат почтальонами, -
вставил молодой хлыщ с крысиным лицом и вкрадчивыми манерами.

- Ах, вы опять хотите острить, невозможный маркиз! - кокетливо
отозвалась дама с родинкой.

- Представьте, мадам, это очень удобно, конечно, речь идет лишь о
приближенных королевы, ее фрейлинах, а никак не о ней самой, не о ее
величестве! Но когда церемониймейстер двора к собачкам не имеет отношения,
им в бантик легко засунуть записку, которую вместе с собачкой передать
избраннику, жаждущему свидания, разумеется, чисто делового - для
обсуждения религиозных тем.

- Вы ужасный сплетник, маркиз, даже когда не называете имен, -
жеманно сказала дама, притворно ударяя маркиза по руке веером.

- Если вы хотите, графиня, поговорить об именах, я к вашим услугам.
Есть уйма пикантных новинок! Если, конечно, наш новый молодой собеседник
не будет иметь ничего против.

Чем больше слушал Сирано де Бержерак салонную болтовню, тем глубже
ощущал вокруг себя пустоту. "Неужели у них нет ничего больше за душой?" -
думал он.

На любом своем вечере баронесса де Невильет всегда припасала для
гостей сюрприз, кого-то из новых гостей, очередную модную знаменитость или
забавника, могущего посмешить общество. Сегодня она намеревалась показать
Савиньона, чтобы о нем заговорили в салонах Парижа.

Еще перед ужином она вышла на середину гостиной и, хлопнув в свои
маленькие ладошки, возвестила:

- Господа! Я уверена, что среди нас нет никого, кто не отдавал бы
дань изяществу, и мне хотелось бы, чтобы наш юный гость, уже ставший
поэтом, сочинив даже забавную комедию в стихах, порадовал бы нас
каким-нибудь своим экспромтом.

Сирано был крайне раздражен проявленным к нему равнодушием
присутствующих, надменным, оскорбительным отношением к себе и
бессодержательной, выводящей его из себя болтовней, особенно горько ему
было полное равнодушие к нему (если не брезгливость!) прекрасных дам, о
которых он так пылко мечтал, ощутив теперь вместо красоты, ума и изящества
пустоту.

И вместо жарких строк, посвященных "Прекрасной", совсем другие стихи
сами собой сложились в его язвительном и уязвленном мозгу, и он, не
отдавая себе отчета в последствиях, не подумав даже о баронессе, вышел на
середину гостиной и запальчиво произнес, бросая вызов тем, кто выказал ему
свое презрительное равнодушие:

ОДА ПУСТОТЕ

Конечно, это очень плохо,

Когда в кармане - пустота.

Но стоит ли стонать и охать?

Ведь пустота всегда свята!

Она меж звезд, светил небесных,

В пустообыденных словах,

В салонах дам пустопрелестных

И в пустознатных головах!

Она вещественна бы вроде,

Стоит со шпагою в руке

И по пустой последней моде

Приподнялась на каблуке.

Она и плачет и хохочет,

Хоть пустота, а все ж клокочет!

Гости принужденно захлопали в ладоши, недоуменно переглядываясь.

- Разве меж звезд пустота? - наивно спросила графиня с родинкой на
щеке. - Ведь господь бог создал там небесную твердь.

И тут граф де Вальвер вскочил на свои высокие каблуки, приняв стихи
Сирано на свой счет, встал рядом с ним и произнес, надменно обращаясь к
нему:

Своею одой вы задели,

Как шпагой вазу, честь дворян,

Узнав, и то лишь еле-еле,

Кто тут барон, а кто баран!

Вам извинением послужит,

Пожалуй, ваша простота.

Вы все смешали, севши в лужу,

Где пустота, где высота!

Сирано, нимало не смутившись, отвесил графу поклон и ответил новым
экспромтом:

Я вызов звонкий принимаю,

Удары будут пусть в стихах.

И сесть вас рядом приглашаю,

Жаль, панталоны в кружевах.

Но лужей вы не защитили

Всего, что мной осуждено,

Хотя стихи в победном стиле

У вас звучали все равно.

Граф вскипел, оружие своего остроумия он считал превосходным и готов
был ответить сопернику. Баронесса же была в восторге. В ее салоне
происходит столь модная ныне в высшем свете поэтическая дуэль!

Граф, напыжась, произнес:

Моя победа не в деревне,

А в грозном замке родилась

И гордой славой отлилась

Заветом наших предков древних.

Так говорили они сами:

"Я душу бога взять молю,

Дав жизнь и шпагу королю,

Но сердце - только даме!"

И он церемонно поклонился, снискав одобрение прежде всего дам.

Сирано не остался в долгу и остро парировал графу-поэту:

Старинное, скажу вам смело,

Не так старо, как устарело.

Нужна вам милость короля

Да жить беспечно "тру-ля-ля!".

Последние строчки Сирано прямо адресовал своему противнику, не
оставляя в том сомнений у присутствующих. Оскорбленный граф затрясся от
гнева и, оставив спор на высокие материи о дворянском долге и чести,
перешел на личность Сирано, прикрывая это галантным поклоном перед ним:

Вас повстречав на берегу,

Не зная, как к вам перейду,

Я крикнул бы: "Вам очень просто

Нос перебросить вместо моста".

Савиньон, услышав смешки, почувствовал себя тем самым шестилетним
мальчишкой, которого изводили "дразнилкой", вынуждая бросаться на
обидчиков бешеным вепрем, и он дерзко ответил, смотря на гостей, но
протягивая руку к графу:

Сложив стишок, он очень рад,

Хотя под шляпой носит зад.

Дамы, кстати сказать, в те времена привычные и к более крепким
выражениям, притворно прикрыли свои улыбки веерами, а мужчины дали волю
хохоту.

Граф был вне себя от ярости и обернулся к Савиньону:

- Я попрошу вас, господин Сирано де Бержерак, назвать своих
секундантов, если обладаете дворянской честью, дабы они договорились с
моими секундантами о месте нашей встречи.