Чтение 62–й страницы книги ~Заблудившиеся во сне~

крутой стороне нанесенного бархана.

Там было не совсем темно, но с каждым моим шагом сумерки все сгущались.
Под ногами хлюпала вода - наверное, часть брызг сюда все-таки долетала.
Туфли сразу промокли. Но чем дальше я уходил, тем воды становилось меньше,
а потом под ногами оказалась и совершенно сухая поверхность. Возможно, она
имела легкий уклон в сторону выхода.

Выйдя на сухое место, я включил фонарь и медленно повел им вокруг, по
спирали - с каждым оборотом все выше.

Сначала мне показалось, что я ничего не понимаю и, вероятно, никогда не
пойму.

Я ожидал увидеть высокие, полого сходящиеся в свод или купол стены -
вероятнее всего тоже из стекла, но может быть, и сооруженные из
какого-нибудь другого материала.

Не оказалось ничего подобного.

Как бы просыпаясь от прикосновения луча моего фонарика, там, где
предполагались стены, засветились и задвигались, одно за другим,
какие-то...

Я просто не знал, как это назвать. Не окна, нет. Не экраны. Не выходы
куда-то. Не, не, не...

Я словно стоял в центре обширной круглой сцены. А там, где полагалось
быть кольцеобразному зрительному залу, по всему периметру сцены
располагались - скажем так - выгородки, в каждой из которых были свои
декорации и свои персонажи и происходили свои действия, начала которых я
не застал и вряд ли смог бы представить себе конец. "Так бывает, -
подумалось мне мельком, - в съемочном павильоне киностудии, где по
соседству могут репетироваться и сниматься в одно время сцены из
современного, исторического и фантастического фильмов".

Осмыслить увиденное мне в первые мгновения показалось невозможным.

Ко всему прочему эти куски времен и пространств, обрывки действий и,
возможно, осколки судеб, помимо собственного, внутреннего движения,
обладали еще и другим - относительно той площадки, на которой находился я:
медленно вращались, не строго по горизонтали или вертикали, но как бы по
диагонали, поднимаясь слева снизу в направлении вправо-вверх; вероятно, в
это же время за спиной у меня другие подобные же снижались и уходили за
горизонт, каким являлась ограничивающая сцену окружность.

Впрочем, может быть, вращались вовсе не они, но та плоскость, на
которой стоял я. На собственные ощущения тут, в Пространстве Сна, к тому
же не в первом слое, полагаться не следовало: в них слишком много от яви,
существующей в узкой рамке того, что мы называем законами природы, и что
здесь имеет не большее значение, чем русская грамматика при изучении языка
индейцев майя.

Движение, которое я наблюдал, сопровождалось не очень громкими, зато
строго подчинявшимися ритму звуками - сухими, не столь глухими, как если
бы то был барабан, и никак не звонкими, как звучал бы гонг. "Деревянные
звуки", - пришло мне в голову. Одновременно я сообразил, что они не
доносятся извне, но как бы рождаются во мне самом и ведут отсчет какого-то
времени. Жаль, что я не имел представления - какого именно. Времен здесь
могли быть миллионы. Потому что я оказался не где-нибудь, но в Узле,
откуда равно достижимы любые макроконы Пространства Сна и в который я
хотел попасть уже давно.

Не меньше двух минут я оставался в неподвижности, позволяя двигаться
лишь глазам. Я следовал мудрому совету, давным-давно полученному на
шоферских курсах от инструктора по вождению: "Если не знаешь, что делать,
- остановись и тогда думай".

Я стоял, а в двух десятках шагов передо мною по заснеженной равнине
продвигалась воинская колонна. Похоже, это был мотострелковый полк на
марше. Полк времен моей юности.

Почему-то в тот миг мне вспомнился комдив Борисов, в последний раз
встреченный мною здесь, в ПС, совсем недавно...

Солдаты, кто в шинели, кто в бушлате, нахлобучив ушанки, сидели лицом
по движению, нахохлившись, удерживая между коленями "АК" и "СКС". Дула их
были заткнуты тряпочками: шел снег, и надо было предохранять каналы
стволов от хлопьев, которые потом станут водой. То один, то другой из
сидевших время от времени смахивал матерчатой варежкой снег с лица.

Прошла пулеметная, потом - минометная рота, каждый расчет со своим
оружием располагался на боковых лавках уральского "козлика", станкач или
"миномет-82" - посредине.

Затем - полковая батарея-57, орудия на автомобильной тяге, зачехленные,
со снятыми, конечно, прицелами.

Сохраняя дистанцию, своим ходом пролязгал танковый батальон, расходуя
драгоценный моторесурс. На одной из башен я заметил номер машины, он был
203.

Я не знаю, откуда они шли, куда и зачем. Похоже, то было время, когда
уже закончилась корейская война и не успела начаться ни одна другая.
Впрочем, комдив Борисов погиб задолго не только до корейской, но и до
Большой войны. Здесь, однако, было Пространство Сна, в котором он с
успехом мог бы командовать и римским легионом.

Когда я провожал взглядом хозроту и кухни, исправно дымившие,
пространство, в котором это движение происходило, оказалось уже так
высоко, что я невольно испугался: на таком подъеме колеса могли и
заскользить, и всю колонну снесло бы прямо на меня. Потом улыбнулся: для
них там плоскость оставалась плоскостью. И снова опустил глаза.

Легкий катамаран скользил по спокойной воде, лениво поднимавшейся и
опускавшейся, словно грудь крепко спящего человека. Солнце светило справа.
Катамаран был полинезийский - трое сидели только в одном челноке, вторую
опору составляло, как мне показалось, заостренное спереди бревно. Один был
вооружен, похоже, острогой, но может быть, то был просто шест. Двое
гребли. Да, верно: то был шест, и третий сейчас налаживал парус. Идиллия
была полной. Вплоть до мгновения, когда из воды вырвалось сразу несколько
- три или четыре - щупалец. Одно вцепилось в борт, второе, а затем и
третье обхватили заднего гребца. Он закричал - я явственно услыхал крик.
Двое бросились к нему, но ближнему пришлось самому вступить в единоборство
с четвертым щупальцем, тому же, что был в носу, просто нельзя было сразу
добраться до заднего, слишком узким был челнок. Я напрягся. Неожиданно
ощутил в руке что-то вроде гарпуна. И кинулся вперед. Плоскость слегка
пружинила под ногами, помогая разбегу. Уже подбегая, я понял, что опоздал:
они поднялись слишком высоко, такой прыжок был мне не под силу, разве что
с шестом - но для такой цели мое оружие не годилось. Я сделал то
единственное, что оставалось: размахнувшись на бегу, метнул гарпун,
подражая копьеметателям из олимпийской сборной. Гарпун беспрепятственно
влетел в тот микроконтинуум, на миг завис над катамараном - и это было
последним, что я смог там увидеть: не успев погасить скорость, я с разбегу
влетел в следующее пространство, занявшее тем временем место морского
простора.

КАБИНЕТ

Я оказался в просторном и великолепно обставленном кабинете с
антикварным, но выглядевшим, как новый, письменным столом, еще одним
столом, низеньким, между двумя креслами - для беседы, и третьим - длинным,
зеленым, для заседаний, со стильными стульями той же эпохи, что и бюро, -
похоже, от Мельцера, а также с диваном с бронзой и резьбой. Ноги невольно
затормозились в ворсистом ковре.

Но разглядеть это великолепие повнимательнее не было времени. Потому
что главным сейчас оказался явно не сам кабинет, а находившиеся в нем два
человека.

Первый из них - в прекрасно сшитом деловом костюме со строгим галстуком
- в этот миг медленно поднимался из-за письменного стола, вытягивая перед
собой левую руку, в то время как пальцы правой бесцельно шарили по
столешнице. Лицо, свидетельствовавшее, что лучшие годы человека остались в
прошлом, выражало одновременно удивление и страх. Рот медленно открывался,
глаза все более расширялись.

Второй - рядом с высокой, резной дверью, одна створка которой еще
двигалась, закрываясь, - был в темных брюках и короткой, до пояса, кожаной
куртке. Обе руки были вытянуты вперед на уровне глаз, и ладони сжимали
большой пистолет - я не успел определить, какой именно, но смахивал он на
старый "люгер".

Прошло мгновение прежде, чем я узнал его: это был Степ. Значит, он
выпутался все-таки из Туннеля и добрался до самого Узла?

Но размышлять на эту тему было некогда.

В то мгновение, когда руки и оружие словно окаменели в воздухе, я
кинулся - точнее, нырнул - вперед. Я не успел дотянуться, но мой крик,
раздавшийся одновременно с выстрелом, заставил стрелка дрогнуть, и пуля
прошла мимо.

Человек за столом остался в той же позе, словно окаменел. Зато
нашедшийся круто повернулся ко мне, согнулся в поясе, не сгибая рук, давая
мне возможность заглянуть - снизу вверх - в черную бездну пистолетного
ствола: все, что я успел, пока он поворачивался, было - откатиться на два
шага в сторону, но для него это оказалось, пожалуй, даже выгодно: не все
любят стрелять в упор, многим нужна пусть маленькая, но дистанция. Для
оправдания в собственных глазах.

Я уже видел, как его длинный, тонкий палец, лежавший на спусковом
крючке, напрягся и начал едва уловимо сгибаться.

Моя вытянутая нога все же сработала на долю секунды быстрее. Все еще
лежа, я отбил руки Степа вверх. Пуля ушла в потолок, сам же он утратил на
миг равновесие и вынужден был сделать шаг назад. Этого времени мне
хватило: стрелок не успел еще сообразить, куда я девался, еще только
поворачивал голову, когда я уже оказался у него за спиной, левой рукой -