Чтение 10–й страницы книги ~Мост Верразано~

он терпел).

Поначалу он собирался на ней жениться, однако скоро выяснилось, что
ничего не получится, ибо в этой женщине под бело-розовой кожей, под ямочками
на щеках и неизменной улыбкой сидел дьявол. Периодически она начинала
скандалить, причем Берт в упор не мог понять, из-за чего. Первый скандал она
учинила, когда он совсем уже собрался идти в постель и даже принял душ, но
застрял у рабочего стола; под душем пришла в голову некая идея, и ее надо
было непременно записать. В тот раз у Нелл был хотя бы повод; в иных случаях
не бывало и намека на причину. Случались и периоды спокойствия, длившиеся
иногда недели по две. Тогда они мирно обсуждали всякие дела, ездили
куда-нибудь ужинать, выбирались даже на берег Эри - купаться. Правда, на
обратном пути Нелл обычно учиняла новый скандал и однажды врезала Берту по
голове мокрым зонтом, когда он вежливо попросил ее заткнуться и не мешать
вести машину на скользкой дороге.

Надо заметить, что чаще за рулем сидела Нелл, а если Берт обдумывал какую
нибудь идею, она вообще не позволяла ему водить, резонно утверждая, что в
таком состоянии Умник ничего вокруг не видит и может принять дорожный знак
за знак интеграла.

Как-то - это было давно - Умник спросил, не утихомирится ли Нелл, если
они поженятся, и получился сокрушительный скандал с битьем посуды - Нелл
вопила, что ей нечего утихомириваться, что он, Умник, совершенно невыносим и
что она от него уходит. И ушла. Через неделю появилась и следующую неделю
была кротка, как белая мышка, а затем все пошло сначала.

Нелл встречала Умника с Рональдом в Детройте и еще в машине заметила, что
Умник не в себе, а дома, когда он плюхнулся в кресло в гостиной, не
распустив даже узел на галстуке, встревожилась. После нескольких дней
разлуки ему полагалось немедля начать ее тискать и быстренько тащить в
постель, а он даже не хлопнул ее по заду.

Впрочем, тащить не требовалось - она всегда была готова попрыгать в
постельке от души.

Чувствуя, что в ней поднимается ярость, Нелл выпалила:

- Завел в Нью-Йорке бабу купил английский костюм постригся.

По установившемуся распорядку Умнику полагалось либо молча встать и
удалиться в кабинет, либо назвать Нелл идиоткой недотраханной и тут же
начать трахать - иногда это помогало. Вместо этого он сказал:

- Подписал контракт.

Странно как-то сказал, подавленно, и тогда Нелл заподозрила, что Умник
напуган чем-то, однако дьяволу, сидящему в ней, было на это плевать, и он
прорычал ее розовыми губками:

- Теперь это так называется? Небось, молоденькая?

Умник молча поднялся, но пошел не в кабинет, а к входной двери, где
оставил свои вещи, отпихнул ногой сумку с одеждой, полученной в
магазине-дворце взамен исчезнувшей вместе с посыльным3 открыл чемодан и
достал коробку с известной всему миру надписью: "Пьер Карден". И наконец
обронил:

- Держи, идиотка... Это тебе.

Драгоценности он ей пару раз дарил - что верно, то верно. Но чтобы
приволок вечернее платье от Кардена!..

- Ну, совсем рехнулся, - пробормотала она. - Ну, спасибо, Умничек...

Она обожала подарки, и с этим дьявол никак не мог совладать, тем более
что платье каким-то чудом оказалось точно по мерке. И они мирно поужинали, и
выглядели при этом, как в кинофильме из жизни богачей: она - в платье с
большим вырезом, темно-голубого шелка, он - в коричнево-серой тройке с
искрой, при белой рубашке с галстуком... Нелл заткнула за декольте большую
салфетку, от чего ее бюст выглядел еще соблазнительней, и это тоже улучшило
настроение и до времени приглушило тревогу Нелл за Умника.

***

Следующие десять дней была пауза: внешне ничего не происходило. Умник,
Рональд и Си-Джи занимались обычными делами, так называемой текучкой; на
вахте был один Мабен, не расстававшийся с мобильным телефоном и регулярно
получавший доклады от испытателей. Парни катили с необыкновенной лихостью;
уже к Джэксонвиллу опередили график часов на пять, при отличной погоде
промчались вдоль берега Мексиканского залива, и Мабен разрешил им дневку в
Батон-Руж. Совсем уже на подступах к Лос-Анджелесу, недалеко от Помоиы, была
первая неприятность; "гурон" превысил скорость на федеральном шоссе и был
остановлен полицейским патрулем. Событие заурядное - кто в Америке не
превышает скорость? - но Майк, следуя инструкции, позвонил Мабену, пока
полицейский подъезжал к ним, вылезал из своей машины и подходил к "гурону".
Подходил неторопливо и осторожно, так, чтобы его прикрывала стойка кузова, -
рукоятка револьвера в открытой кобуре поблескивала на солнце.

Майк доложил: "Остановлены полицией, такое-то шоссе, три мили до Помоны".
Арон, сидевший за баранкой, опустил стекло и солнечно улыбнулся
полицейскому. Жара стояла тропическая, испанец-полицейский обливался потом.

- Документы, - прогудел он.

Майк мгновенно подал ему нрава Арона, страховку на машину и, сверх
комплекта, официальную бумагу "Дженерал карз" - "Всем, кого это касается.
Настоящим объявляем, что автомобиль "гурон-200", номер такой-то (штат
Мичиган), проходит шоссейные испытания, Просим оказывать содействие..." - и
так далее.

Как и предполагал Арон, это послание, запрессованное для пущей важности в
пластик, вызвало у патрульного не сочувствие, а подозрения. Он приказал:

- Открой багажник, парень! Выходи!

Полагалось возмутиться, и Арон разыграл возмущение.

- Это что, обыск, господин полицейский? А где постановление?

Полицейский поднял руку, и его напарник выскочил из своей мигающей машины
- угрожающе взялся за револьвер.

- Выходи! Испытатель... - сказал испанец.

Майк подтолкнул Арона, тот вылез и поднял отпертую уже крышку багажника.
Там лежали две запаски, две тощие сумки с пожитками испытателей и почему-то
три щетки для мытья окон и десяток флаконов с автомобильной косметикой.
Полицейский пожал плечами, поочередно взвесил сумки в руке, отвернулся в
достал блокнот извещений о штрафе. Слава Богу, не вздумал проверять номер
двигателя - тогда пришлось бы крепко скандалить, ехать в участок, требовать
прокурорское постановление, адвоката и тому подобное.

Следующая неприятность произошла, когда они проделали три четверти
маршрута, - в штате Монтана, в верховьях великой реки Миссури, вскоре после
города, называемого Бьютт. Дело было вечером, уже после заката; Мабен только
что передал испытателям, чтобы они остановились на ночь в мотеле "Шератон",
- ехать до него оставалось около получаса, и надо было купить еды для ужина.
Они предпочитали мотели, где в номерах есть кухоньки; еда своей готовки
всегда лучше. Очень кстати справа замаячил торговый центр с обширной, почти
пустой стоянкой; Майк свернул туда. Объехал вокруг этого здоровенного
одноэтажного сооружения, нашел супермаркет и высадил Арона. Стоять здесь не
полагалось. Конечно, Арон все равно бы не стал отъезжать, но законопослушный
Майк переехал на стоянку - остановился в ближнем ряду, неподалеку от
сетчатой выгородки с вывеской "Армия спасения": туда полагается складывать
то, что не нужно вам, обеспеченным людям, но беднякам может пригодиться. За
сеткой копошился черный парень в черной же куртке с надписью "Чикагские
медведи" на спине. Майк мельком взглянул на него, отвернулся и посмотрел на
ярко освещенные окна супермаркета - Арона нигде не видно, - снова повернул
голову и обнаружил, что парень вышел из-за сетки и шагает к нему, держа
перед собой что-то вроде револьвера.

Майку надо было сразу рвать с места, это он сообразил потом, а в тот
момент потянулся к перчаточнику за своей "береттой", но - оп-ля! - черный
парень уже стоял рядом с машиной и показывал свободной рукой: выходи...
Пистолет уже не вынешь. И вообще, рассудительному и хладнокровному Майку не
хотелось стрелять: свали он этого парня, и конец пробегу - полиция, суды, не
отмажешься... Парень раздраженно крутанул рукой, и жест этот вдруг отозвался
в Майке. Он разжал руку - пистолет упал на пол, - плавным движением перевел
тумблер реверса колес налево на два щелчка и резко нажал на педаль. Парень
ничего не успел понять: машина повернулась на месте, как волчок, ударила его
в левый бок, отшвырнула на десяток футов. Револьвер отлетел еще дальше и
завертелся на асфальте, словно повторял фокус, проделанный "гуроном". На сей
раз Майк не терял времени: мгновенно выскочил и поднял револьвер,
крупнокалиберный "кольт". Нападавший лежал совершенно неподвижно. Майк
несколько секунд соображал, что теперь делать. Какая-то женщина, катившая
вдалеке корзину с продуктами к длинному светлому "ауди", обернулась на визг
покрышек по асфальту; от покрышек слегка тянуло горелой резиной. Когда
женщина скрылась за своей машиной, Макс решился. Обтер револьвер об одежду
бандита и положил оружие в сторонке, у сетки. Он понимал, что поступает не
по правилам, что надо вызвать полицию, что на одежде парня могли остаться
следы краски... А парень лежал, как мертвый. Удар получился очень сильный,
судя по расстоянию, на которое бандита отшвырнуло. "Раскрасить надо было
машину, - подумал Майк. - Рекламно раскрасить. Как положено - "Джи Си"
готовит вам сюрприз, ребята!" Тогда ни один осел не пытался бы украсть такую
канарейку. Воруют-то серийные тележки, и цвет у нас обычный... Подох,
похоже..."

Женщина уехала, оставив пустую корзину, и тогда Майк потихоньку, косясь
на бандита, перегнал машину на другую сторону стоянки, футов этак на триста,
но и оттуда мог видеть, что черное пятно на сером асфальте не шевелится.
Едва Арон вышел из дверей супермаркета, Майк подкатил к нему - по диагонали,
поперек разметки, - выхватил сумку и посадил напарника за руль.

На стоянке "Шератона" они под сильными лампами едва ли не с лупами
обследовали левый борт: мотель был дорогой, и света здесь не жалели. Борт
был, казалось, без царапинки или вмятинки. Арон предположил, что бандита
ударило в плечо, притом очень прочным местом, передней стойкой, где сходятся
рамы водительской двери и ветрового стекла.

- Догадался бы он стать у средней стойки, и плакала наша премия, - сказал