read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:

ЭТО ИНТЕРЕСНО

Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com

АВТОРСКИЕ ПРАВА
Использовать только для ознакомления. Любое коммерческое использование категорически запрещается. По вопросам приобретения прав на распространение, приобретение или коммерческое использование книг обращаться к авторам или издательствам.

Владимир Михайлов.

Сторож брату моему


-----------------------------------------------------------------------
"Капитан Ульдемир", книга первая.
Н.Новгород, "Флокс", 1993 ("Избранные произведения" т.1).
OCR & spellcheck by HarryFan, 16 November 2000
-----------------------------------------------------------------------


1
Я плохо помню день своих похорон, зато день гибели до сих пор перед
глазами. Вернее, не день; он успел уже кончиться, сентябрьский денек
семьдесят третьего года, уточняю - одна тысяча девятьсот семьдесят
третьего. Уточняю для тех, кто не сразу поймет, что происходило это в
двадцатом веке, так невозможно давно. День уполз за горизонт, сумерки
сгустились, когда я позвонил ей. Она подошла к телефону и, едва я успел
что-то пролопотать, сказала голосом, в котором была бесконечная усталость:
- Я разочаровалась в тебе.
Разочаровалась; приятное словечко. Приятное ретроспективно: оно,
как-никак, предполагает, что перед этим она была мною очарована, а в этом
я как раз был меньше всего уверен. Так что таилась в слове некая
возможность, крылся повод порадоваться хотя бы за свое прошлое, когда
тобою очаровывались, а не наоборот.
Но я не испытал ровно никакой радости. С таким же успехом можно
гордиться тем, что тебя стукнули по затылку топором, а не молотком:
значит, сочли серьезным противником, высоко оценили крепость черепа. Боюсь
только, что после такого удара не остается времени для оценки проявленного
к тебе уважения; вот и у меня в тот раз времени не осталось.
В ответ я тогда, помнится, изрек что-то вроде:
- Ну, извини...
И положил трубку, и даже прижал ее покрепче - чтобы трубка, не дай бог,
не подскочила сама к уху и не пришлось бы услышать что-нибудь еще похуже.
Похуже - потому что я знал, что никаких смягчений вынесенного приговора
не последует. Наника имела обыкновение говорить то, что чувствовала;
именно чувствовала, а не думала.
И вот я, положив трубку, сидел и не то, чтобы думал, а инстинктивно
искал ту дырку, в которую можно было бы удрать от самого себя; потому что
если Наника разочаровалась, то виновата в этом наверняка была не она, а
именно я, и от этого "меня самого" надо было куда-то деваться - оставаться
в своем обществе мне ну никак не хотелось. Мысли бодро выполняли команду
"на месте", и ничего остроумного не появлялось; хотя я, по старой
армейской привычке, раза два попробовал скомандовать: "Дельные мысли, три
шага вперед!" - ни одна не нарушила строя. Но поскольку положение, в
котором я оказался, было довольно-таки стереотипным, то оставалась
возможность воспользоваться каким-то из стандартных выходов - а их
человечество даже к двадцатому веку успело уже-наработать немалую толику.
Отделаться от себя самого можно было, например, с помощью хорошей
выпивки. Бывало, что друзья проявляли скромность и где-то за книгами
застаивалась не обнаруженная ими бутылка. Память подсказала, что искать
бесполезно, но я на всякий случай встал - двигался я словно в невесомости,
не ощущая тяжести тела - и пошарил. Но безуспешно: не те друзья заходили
ко мне в последний раз. Этот стереотип отпадал; надо было искать еще
что-нибудь.
Я взял трубку. Не телефонную - о ней мне в тот миг и думать не
хотелось, словно это она сама выговорила услышанные мною слова; я судил,
конечно, неправильно, потому что по телефону, быть может, удалось бы
разыскать кого-нибудь из приятелей, а поплакать другу в жилетку - тоже
стереотипный выход, и не самый худший: посочувствуют тебе, а не ей, хотя
кому из вас в эту пору хуже - трудно сказать. Ну, да ведь и ее кто-нибудь
утешит! (Этой мысли мне только не хватало.) Итак, я взял трубку, хорошую,
старую английскую трубку "Три Би", медленно набил ее (табак, как всегда,
был пересушен), потер пальцами чубук, лихо отваленный вперед, словно
форштевень клиппера, сунул длинный мундштук в рот и раскурил.
Что делать дальше, я так и не придумал, но раз уж я встал, надо было
двигаться: переживать в темной комнате еще тоскливей, чем в освещенной, а
зажечь свет я не хотел, потому что тогда мог увидеть в темном окне свое
отражение; на такое я в тот миг не был способен. Я толкнул дверь, вышел на
веранду, на крылечко и спустился в сад.
Совсем стемнело, и небо было спокойным и ясным, и звезды, вечные
утешительницы, своим неощутимым светом прикоснулись к моему лицу. Летучая
мышь промчалась бесшумно и низко, круто метнулась в сторону и через
мгновение кинулась еще куда-то; ловила мошек, верно; но мне в тот миг
показалось, что это - проекция моей души на белесоватое небо, и что во мне
сейчас что-то - душа, коли нет иного термина, - вот так же мечется, ловя
ускользающую добычу и шарахаясь от препятствий. У летучей мыши для этого
есть, как известно, локатор. А у меня что было? Я подумал и нашел
словечко: судьба.
И вот я шел вдоль забора, мимо хилых яблонь, и думал: где у человека
судьба? Медики вроде бы знают, какие центры в организме, в головном мозге
ведают разными функциями - зрением, слухом, болью, удовольствием, даже,
может быть, памятью. А где центр судьбы? Без него, думал я, никак нельзя:
ведь судьба - не вне человека, а в нем самом, потому-то от нее и не уйти.
(Истина, известная настолько давно, что уже в том двадцатом веке она была
банальностью.) Не уйти; а уйти мне хотелось, потому что после сказанных и
услышанных нынче слов судьба моя могла заключаться лишь в одном:
неторопливо стареть. И этой судьбы я не желал.
Молодость - существо, и она не хочет умирать. Вообще, человек живет
несколько почти совсем независимых жизней и, значит, его постигает
несколько смертей. Умирает детство, умирает юность. Но детство умирает,
само того не понимая, и ему интересно: детство жаждет перемен. Юность -
героически: она полагает, что все еще впереди и смерть ее - всего лишь
переход в лучший мир, юность в этом смысле крайне религиозна, она
бесконечно верит в жизнь. Молодость - иное; она уже просматривает путь
далеко вперед и чувствует себя примерно как тот, что падал со сто
какого-то этажа и, когда из окна пятидесятого ему крикнули: "Как дела?" -
бодро ответил: "Пока - ничего". Молодость не хочет умирать, даже
состарившись, даже когда она уже - старая молодость.
Да, я не хотел этой смерти, а нетопырь все суетился вверху, и звезды
оглаживали его так же, как и меня. Я тронул пальцами ствол; кора была
теплая. Я нагнулся и ладонью коснулся травы, и она показалась мне нежной,
как волосы, волосы Наники.
Впрочем, может, и не нетопырь метался над головой, а какая-то другая
летучая мышь. Просто в детстве я очень любил "Маугли" и помнил до сих пор
песенку оттуда:
На крыльях Чиля пала ночь,
Летят нетопыри...
Теперь-то я знал, что ребенок, попавший в джунгли, не вырастет
человеком, хотя биологически и останется им. А в детстве мне казалось, что
только там, в лесу, можно жить по-настоящему, что в нем - подлинная
свобода. Поэтому, наверное, я, горожанин, всю жизнь так любил лес. Лес,
братство человека, зверей, всей природы. И сейчас, когда я трогал кору
яблоньки, гладил траву и глядел на звезды и на летучую мышь, я понял
вдруг, какой выход есть для моей боли, моей скорби о Нанике и о любви. Не
надо было ни пить, ни искать приятелей и плакаться. Нужно было снова
попытаться найти тот общий язык со всем, что окружало меня, который я в
детстве знал - или думал, что знаю, - и забыл впоследствии, когда стал
воспринимать природу как декорацию или условие рациональной жизни. Надо
было окунуться в природу, нырнуть в нее, погрузиться - может быть, даже
раствориться, и оставаться в ней до тех пор, пока она не вымоет из меня
все лишнее, чего немало накопилось за прожитые десятилетия и из-за чего,
быть может, Наника и сказала о своем разочаровании.
Это было уже почти готовое решение. Окунуться, нырнуть, погрузиться,
раствориться (и немедленно, ждать я не мог) - слова, словно специально
подобранные, сами указывали адресата.
Мы зародились в воде и вышли из нее. Мы - жизнь. Мы состоим из воды и
еще малости чего-то. Окунуться в лес можно, но это - ощущение более
психологическое, чем физическое. Все равно мы остаемся в привычной среде,
только чуть иными становятся шумы и запахи. Окунуться в воду - совсем
иное. Иная сущность обнимает тебя со всех сторон, словно мать, к которой
ты наконец вернулся - а она терпеливо ждала... Недаром я всегда любил
плавать, боязнь воды казалась мне неестественной, утонуть - невозможным:
не может ведь мать пожелать зла одному из чад своих. И вот я решительно
прошагал к калитке, отворил и захлопнул ее за собой.
В сентябре большинство дачников уже разъезжается: дети идут в школу, а
дача на три четверти - для детей. И я шел по безмолвной улице пустого,
темного поселка, а впереди, метрах в трехстах, рисовалась темная гряда
ольшаника, обозначавшая берег. Я пошел напрямик, полем, сокращая путь, раз
и другой пересек дорогу, вышел на прибрежную полянку и нырнул в кустарник,
сразу же нащупав знакомую тропинку. Она бежала вдоль реки, по самой
кромке, вдоль невысокого - метра в два-три - обрыва. Надо было только
отводить от лица невидимые во мгле ветви. Минут пять я пробирался, пока не
вышел наконец на любимое место: тут летом мы купались с сыном. Быстро
разделся и ступил в прохладную, но для обитателя Прибалтики вполне еще
приемлемую воду.
Гауя - река мелкая, но стремительная и с причудами. В ней тонут,
бывает. Но я-то знал, что не утону. Мы с рекой были одной крови, она и я.



Страницы: [1] 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.