мнение; хорошо, поговорите с остальными Хранителями, позовите любого
прохожего с улицы - расскажите им, что вы предлагаете, и выслушайте
ответ...
вопрос будет решен.
Вопрос решен, но не в вашу пользу.
Нет, убедить тут никого нельзя. И, волей или неволей, придется прибегнуть
к другим средствам. Небольшой грех - толкнуть человека, даже сильно, очень
сильно, если только таким путем можно отбросить его с пути катящейся
лавины...
покинуть вас, не добившись успеха.
придется самому убедиться в том, что прокладка линий от солнечных батарей
идет успешно... Вы опасны, и очень. Потому что мы не можем допустить,
чтобы люди начали сомневаться в правильности Уровня. Для нашего общества
это - единственно возможный путь и способ развития. У нас есть только одна
программа. И в ней не предусмотрено ваше появление и ваши действия,
направленные против нас. Они приведут к лишним осложнениям, последствия
которых трудно предвидеть. И все то, что я от вас услышал, заставляет меня
идти на крайние меры. Во всяком случае, на какое-то время, пока положение
не стабилизируется. Потом... Когда-нибудь потом мы встретимся снова и
поговорим. А сейчас я должен извиниться. Мне пора к вычислителю -
приближается время, когда мы получаем уточненную программу на следующий
день. До свидания. Не бойтесь: мы не хотим вам зла, и с вами не случится
ничего плохого.
его эпоху такие знаки внимания не ценились; цветов всюду росло множество,
но их не ели. Он проявил всю свою ловкость и достал все-таки немалый кусок
жареного мяса - по его мнению, это как раз подходило к случаю. Потом он
занял наблюдательную позицию напротив дома Хранителей и стал ждать, держа
мясо так, чтобы его выразительный запах не щекотал ноздри. Питек не
сомневался, что Шувалов выйдет из дома свободным и торжествующим, а если и
не выйдет (могло получиться и так, что он сразу же примется за дело:
Шувалов не любил терять времени), то непременно вышлет кого-нибудь за
Питеком, чтобы передать экипажу указания: вряд ли Шувалов сомневается в
том, что Питек находится поблизости.
опасаться, что руководителя освободили, пока он разыскивал еду.
Поразмыслив, он решил все же ждать до победного конца и оказался прав: еще
через сорок минут Шувалов показался наконец на площади. К удивлению
Питека, вышел он не из дома Хранителей, а появился с противоположной
стороны, из того здания, что было отделано пластиком и не имело окон. Но
это, в конце концов, не имело большого значения. Куда важнее было то, что
вышел Шувалов не один.
ним, и позади него, и по сторонам шли вооруженные люди. Лица их были
суровы, и они повелительными жестами отстраняли прохожих, что
останавливались и с интересом глядели или же пытались подойти поближе к
процессии.
пилот даже не заметил этого. По выражению лица Шувалова и тех, кто
сопровождал его, Питек понял, что Шувалова охраняли, чтобы он не убежал.
Конвой, сказал бы капитан; Питек не знал этого слова, но суть
происходящего была ему ясна.
на расстоянии шагов в двадцать, не нагоняя и не отставая. Справиться с
ними он, пожалуй, сможет. Будь катер где-нибудь поблизости, все было бы
очень просто: пока охрана приходила бы в себя, Питек с Шуваловым, вскочив
в машину, - через секунду находились бы уже высоко в воздухе. Но катера не
было, до условленного с Георгием срока оставалось еще более двух часов, да
и приземлится он, разумеется, не тут, а за городом. Катер помочь не мог. А
без него трудно было рассчитывать на успех: в городе, да к тому же в плохо
знакомом городе, далеко не убежишь, а кроме того, Шувалов был бегуном не
из лучших - возраст, как-никак, - и потом, охрана, опомнившись, чего
доброго начала бы стрелять, и тогда все могло бы закончиться далеко не
лучшим образом.
отведут Шувалова, и потом попытаться освободить его без большого шума.
Вряд ли все шестеро будут караулить старика - один, самое большое двое
останутся с ним. А с двумя всегда можно справиться тихо, в этом Питек был
уверен.
чтобы ученый не волновался. Решив так, пилот прибавил шаг. Догнать
процессию не составило труда: Шувалов шел медленно, спутники не торопили
его - может быть, и они по-своему жалели старика. Питек обогнал идущих,
держась на таком расстоянии, чтобы не вызвать у них подозрений. Он
вспомнил, что в руке его зажат кусок вкусного мяса. Он с удовольствием
откусил. Так легче было обратить на себя внимание: невольно оглянешься на
человека, который идет по улице и уплетает за обе щеки что-то очень
заманчивое. Охрана оглянется; а тогда и Шувалов, может быть, посмотрит.
шага. Питек прищурил глаз и тоже остановился, делал вид, что облик
преступника его очень интересует. Охранявшие не обратили на него особого
внимания: от человека с набитым ртом не станешь ожидать каких-то коварных
действий. Шувалов воспользовался этим. Он повернул голову в другую сторону
и крикнул - словно бы всему миру, хотя на самом деле слова предназначались
только Питеку:
впереди. Но Шувалов и так умолк: он сказал все, что хотел.
внутренне сожалея, уронил мясо и задержался, поднимая его и стараясь
очистить от пыли. Процессия снова ушла вперед, и пилот опять последовал за
нею: надо было все-таки узнать, куда же ведут Шувалова.
высокими бортами, запряженная парой, и верховые лошади. Задний борт
откинули, Шувалову помогли подняться, двое вошли вместе с ним, потом борт
закрылся, а остальные четверо сели на лошадей. Возница разобрал вожжи,
крикнул - лошади взяли, и телега покатилась. Питек, остановившись,
провожал ее взглядом, потом побежал, обгоняя прохожих. Бежать пришлось
долго. Хорошо, что верховые не оглядывались, а сидящим в телеге заметить
его мешали высокие борта. Наконец телега выехала из города, кучер взмахнул
кнутом, и лошади прибавили. Дорога уходила на юг. Питек понял, что больше
ничего на этот раз он не узнает.
и быстрым шагом направился в условленное место, где должен был
приземлиться катер.
18
близ тайной тропы в лес), но после недолгих поисков разыскал то место, где
проводил последние раскопки и спрятал свое одеяло и лопату. Там мы и
приземлились; прежде, чем лететь в лесное поселение, мне надо было все как
следует обдумать, а главное - решиться на то, что мне предстояло сделать.
Я никогда, даже потеряв контроль над фантазией, не воображал себя народным
предводителем: и честолюбие мое, и стремления имели другую основу. Но тебя
не всегда спрашивают, чего ты хочешь, обстоятельства часто диктуют нам
свою волю, жизнь швыряет нас в воду, а остальное зависит от нас: выплывем
мы или пойдем ко дну; когда вместе с тобой могут утонуть и другие люди,
волей-неволей начинаешь барахтаться. И сейчас мне предстояло побарахтаться
основательно, и я хотел представить, пусть хоть приблизительно, что у меня
получится.
обрадовались: после стычки, хотя и бескровной, что мы пережили всего
каких-нибудь полчаса назад, всем хотелось расслабиться и подышать сухим
хвойным воздухом, чтобы окончательно выветрить из легких кисловатый
пороховой дым. Иеромонах огляделся, прошелся туда-сюда, потом взял мою
лопату, спрыгнул в вырытую мною раньше траншею (я пытался подобраться ко
входу в очередную развалину), поплевал на руки и стал копать. Он умел
находить утешение в тяжелой работе, в ее незамысловатом ритме, в игре
мускулов, в медленном, шаг за шагом, движении вперед. Мне, наоборот, не
хотелось двигаться, напрягаться, и я неторопливо побрел меж деревьями,
чтобы найти местечко поуютнее, присесть и поразмышлять. Анна, подумав
немного, догнала меня и пошла рядом, не заговаривая, но время от времени
поглядывая на меня; не знаю, о чем она думала, я не пытался этого угадать,
мне хотелось сосредоточиться на моей задаче и тех людях, которых мне нужно
Сертаков Виталий
Русанов Владислав
Посняков Андрей
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Зыков Виталий