И в темноте завыл тревожный сигнал.
туннеля.
чтобы подкрепиться и отдохнуть. Потом он полетит в столицу и снова войдет
в Дом Хранителей - на этот раз как полный победитель.
Наголову разбить. Вот тогда...
веток. Они затрещали, и треск был похож на оживленную перестрелку вдалеке.
блестели, он был взволнован.
людей...
Рука?
время, а теперь умрут все вместе? Это?
всегда остается больше. И совсем другое - когда умрут сразу все...
Георгия, и капитана. И еще один народ умирает. Что же в этом нового? Зато
твой народ останется. Ты должен радоваться, доктор.
прошел. Мы приблизимся к звезде. Включим установку. Звезда начнет гаснуть.
И Земля будет спасена.
действовать. Но... после этого мы вернемся сюда, чтобы забрать наших.
Непременно. Я настаиваю.
Пусть: жить все равно будет больше незачем.
чтобы подойти к звезде на нужное расстояние. Автоматы вели машину. Гибкая
Рука курил. Он медленно, с удовольствием выпускал дым, тянувшийся полосой,
как Млечный Путь.
наступающих сумерках остро пахла трава.
уютен и широк. Здесь пасутся стада. Ночью можно зарезать овцу и потом
жарить и есть мясо. И спать на траве, не боясь хищников, которых тут нет.
которой он прилетел сюда. То была не его Земля. На ней больше не было его
лесов и долин, богатых дичью, и не было его народа. Ему не хотелось на
Землю.
лежать в траве, а проголодавшись, идти на охоту. Потом я где-нибудь
встречу женщину, и она будет со мной. И все. Так я буду жить".
сделался взрослым, о будущем не думали. Его не было. Было сегодня,
длинное, непрерывное сегодня, которое возобновлялось, еще не успев
закончиться.
позвал его. После Фермопил его позвали сюда - и он делал все, что от него
требовалось. Он был воспитан в духе Ликурга; он знал, что такое долг.
жили люди. Они призвали его, и надо было до конца хранить верность им.
напоминали ему тех детей, хилых и нежизнеспособных, каких в его время
швыряли в море, чтобы они не отягощали город. Вот и это человечество было
таким - хилым и никому не нужным. Оно заслуживало того, чтобы его швырнули
с обрыва. Особенно, если ценой такой жертвы можно было спасти Землю.
швырять с обрыва надо было, оставаясь воином, оставаясь мужчиной. Есть
жестокая необходимость и необходимая жестокость. Не должно быть излишней
жестокости. В его времена этого не позволяли. Это было постыдно. Унижало
воина.
пока не придет конец.
до сих пор еще жив.
поверить.
21
было видно: наверное, он поймал лошадь и ускакал.
права. И я остановился, глядя, как она бежит прочь, бежит изо всех сил,
бежит подальше от трупов, от меня и от всего того, что я целыми днями
придумывал для нас с ней и что теперь было никому не нужно.
них кожу, как перчатки, выбросить и забыть, я сделал бы это. А сейчас я
просто смотрел на них, и на зажатую в пальцах, тоже запачканную красным
фотографию в прозрачном пластике. Монах передал ее мне в последний миг.
Зачем?
вдруг такое впечатление, что я все вспомнил - знал когда-то, потом
накрепко забыл, а сейчас вспомнил, и все встало на свои места, и давнее
прошлое объединилось с тем, что происходило сейчас. Кристиансен, участник
древней экспедиции. И его теория, через столетия воскрешенная Шуваловым.
Но раз Кристиансен был здесь и все знал...
первые сутки условленного с Рукой времени, и я должен был успеть.
пролитой крови. Бегом, задыхаясь, пересек я площадь. На меня смотрели,
меня сторонились, и хотя еще не бросали камнями, я на бегу подумал, что до
этого осталось не так много. И побежал еще быстрее: сейчас я не мог
рисковать собой, потому что я один мог предотвратить большую беду.
я просто не успел подумать, что его могли просто разнести на куски, чтобы
избавиться от всего, связанного с нами, от всего, что принесло им горе. Но
катер был в порядке, и ребятишки по-прежнему суетились вокруг него - они
еще не поняли, что пришла беда, они не устали играть, и мир все еще
Глуховский Дмитрий
Свержин Владимир
Прозоров Александр
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия
Прозоров Александр